Сирийский десант - Сергей Зверев

Лавров больше по движениям губ, чем по слабому звуку, догадывался, что говорил Дениз.

– Всех ребят вертушки вытащили. Больше никто не погиб, – подсказал Андрей. – Мы вот тебе кое-что принесли. – Он поставил на тумбочку пакет.

– У меня все есть, – Бахтияров перевел взгляд на Анну, и его пальцы сжали ее ладонь.

– Я пойду, поправляйся.

– И ребятам от меня привет передай. Извини, устал, – сказал капитан и вновь закрыл глаза.

Его грудь мерно вздымалась в такт дыханию. Лавров покинул палату, Анна даже не обернулась, продолжала сидеть рядом с Денизом.

Лавров еще несколько раз навещал Бахтиярова. Тот шел на поправку довольно быстро. Через две недели его уже перевели из реанимации в общую палату. Загипсованный капитан строил планы на будущее, собирался вернуться в строй. Когда с лица Бахтиярова наконец сняли повязки, то Лавров почти не узнал его. Только глаза да линия губ оставались прежними. А остальное… Теперь Дениз отдаленно напоминал положительного героя латиноамериканского сериала. Наверняка Стрельцова скроила ему новое лицо из лохмотьев кожи по своему разумению, на свой вкус. Все равно старого уже было не вернуть.

Анна больше никогда не появлялась перед ними двоими вместе, зато неизменно подкарауливала Лаврова в коридоре, когда он возвращался от Дениза, явно хотела сказать что-то важное, но каждый раз не решалась. И вот однажды произнесла:

– Денизу уже не вернуться в строй, это я тебе, Андрей, как медик говорю. Не пройдет он комиссию. Он еще надеется, но это бесполезно. И ты должен об этом знать.

– Понял, – ответил Лавров и тяжело вздохнул.

Он знал, что такое для офицера-десантника в расцвете сил уйти со службы. Ты еще не растратил запал, у тебя еще планы… И вдруг тебе надо уходить на гражданку. Сколько блестящих офицеров после этого спилось, сколькие свели счеты с жизнью…

– Ты уж позаботься о нем, – поспросил он Анну.

– И я о том же. Не бойся, со мной он не пропадет, – ответила женщина – и военный хирург.

Все случилось так, как говорила Анна, – Бахтияров медицинскую комиссию не прошел, ему пришлось покинуть службу в ВДВ. Рассталась с военной медициной и Стрельцова. Вместе они уехали на родину к Бахтиярову, в Казань, там у него имелись многочисленные родственники, а значит, и связи. Вскоре Лаврову даже приглашение на свадьбу прислали, но это было уже выше его сил, и он сделал все, чтобы на эти дни командование отправило его в очередную командировку. Но потом он приезжал к Денизу, и не раз.

Анна Стрельцова неплохо устроилась в частном медицинском центре, построенном на инвестиции сирийских бизнесменов, стала ведущим специалистом в отделе пластической хирургии. Ее авторитета хватило на то, чтобы владельцы центра назначили Бахтиярова начальником охраны.

Дениз теперь ходил в гражданском деловом костюме с галстуком, а потому татуировка ВДВ с парашютом на его запястье смотрелась не к месту. Лавров хоть и не спрашивал, но Дениз сам ответил на молчаливый вопрос:

– Аня уговаривала свести ее. А я не хочу. Я же тренируюсь, в аэроклубе, за свои деньги парашютным спортом занимаюсь. Не сомневайся, через год-полтора все нормативы сдам и в строй вернусь.

– А как же ее работа? – поинтересовался Лавров.

– С этим делом разберемся, тут, знаешь, тоже не сахар, – махнул рукой Дениз. – Знал бы ты, сколько предложений от всяких уголовников поступает, угроз, какие деньги предлагают за тайную операцию. У пластического хирурга много искушений. Вот зачем я нужен – чтобы всякую мразь подальше посылать.

Однако вернуться в строй Бахтиярову не удалось, и вовсе не потому, что вновь не прошел комиссию – дело даже до комиссии не дошло. У медицинского центра в Казани начались какие-то неприятности, поползли слухи о будто бы уже заведенных уголовных делах. Якобы хирурги центра все же проводили нелегальные операции. Но Лавров подозревал, что дело было вовсе не в операциях, просто пошел очередной передел прибыльного бизнеса.

Инвесторы решили, что будет лучше «свернуться» и перевести бизнес на родину. Лучшим специалистам, в их числе Анне, предложили уехать в Сирию. Вроде бы в судьбе хирургов сыграл роль и президент Сирии – сам в прошлом хирург-офтальмолог с мировым именем. Замолвил за них словечко российскому руководству, вот прокуратура и не чинила препятствий к отъезду. Уехал вместе с женой и Дениз.

Как там устроился на новом месте Бахтияров, Лавров не знал. Раз пять от Дениза приходили открытки – поздравления с Новым годом и с Днем десантника. Но текст был скупой, толком ничего не понять, кроме самих поздравлений. «Почерк» все же был бахтияровский, так что, по крайней мере, можно считать, что все в порядке, думал Лавров. А потом и открытки перестали приходить, но Андрей принял это как должное. Время идет, появляются новые друзья. Да и вообще – пусть пишут писатели, а десантник писать не приучен, он человек действия. Вот если бы встретиться, посидеть вечерком за бутылкой, поговорить, вот это совсем другое дело.

Годы шли. Майор Лавров хоть и не был в чести у начальства за свой нрав и стремление к справедливости – потому и носил до сих пор майорские погоны, но зато заслужил у своих подчиненных уважительное прозвище Батяня, а им не каждого комбата наградят. И каждому новому пополнению в день, когда вручались голубые береты, он непременно рассказывал о том, как капитан Бахтияров, рискнув, спас подразделение, попавшее в ловушку на горной дороге у Богосского хребта в Дагестане.

Мир – тонкая материя. В нем все взаимосвязано, события всегда замыкаются одно на другом, соединяясь в цепь, и если потянуть за одно звено, то далекий конец цепочки может прийти в движение. А еще дотошные ученые как-то подсчитали, что все человечество знакомо между собой через десять человек. Знакомый одного знакомого другого знакомого… ну, и так до десяти, обязательно окажется в дружбе с папуасом из Новой Гвинеи или с палестинской шахидкой. Нужно только правильно отстроить эту нехитрую цепочку. Потому и неудивительно, что история десятилетней давности с попавшей под обстрел у Богосского хребта колонной военных грузовиков получила свое непредсказуемое продолжение уже в наши дни, за тысячи километров от Дагестана – в Сирии…

От состояния порядка к ожесточенному противостоянию, от любви к ненависти, от мира до войны всегда один шаг. Ситуация в любой стране всегда колеблется. Словно на разные чаши весов люди постоянно бросают: на одну свое недовольство, на другую доверие к тем, кому поручили властвовать над собой. Мудрые правители не мешают им в этом, зная, что лучше следить за колебаниями чаш и вовремя принимать решения, способные вновь и вновь приводить к равновесию. Если не получается, то они уходят с постов, предоставив заботы о государстве новым политикам. Таким почет и уважение, спокойная старость гарантированы. Но есть и те главы государств, кто не хочет ни за что расставаться с властью. Им кажется, что их демократические коллеги просто слабаки, боящиеся принимать жесткие решения. Самый простой выход им видится в том, чтобы схватить колеблющийся рычаг весов железной рукой и удерживать его неподвижно, что бы ни случалось. Иногда это удается делать долгие годы, но со временем правители начинают терять связь со своим народом, и тогда недовольство, копившееся в нем долгие годы, вырывается из-под контроля. Но диктаторам кажется, что надо только сильнее сжать рычаг весов, и бунт заглохнет. На манифестантов бросают сперва полицию, а потом и войска, и даже танки. Дубинки и слезоточивый газ сменяются пулями и пороховым дымом. Проливается кровь, и уже никто не хочет идти на попятную.