Мешок историй. Трагикомическая жизнь российской глубинки - Александр Росков

Рассказывала потом:

– Я все время тут стояла, вы меня не видели. А я видела, как вы меня искали. Стояла я с дедушкой бородатым. Он меня за ручку держал…

Мама после этого и говорит:

– Будет больше по кадрилям ходить, да девку куда-то отправлять! Закрыта она была от всех крещеных. Хорошо, что успели поворожиться, а то бы увел лешак Надьку в лес, и сгинула бы она там, как иголка в стогу, – не сыскать бы.

Моя мама была со своей подругой на сенокосе, в лесу. И вот надумалось подруге сходить домой. После полудня они пограбили сена, и та отправилась по тропинке в деревню. Дошла до ручья и вздумала напиться. Прильнула к воде губами и вдруг почувствовала, что кто-то на нее глядит. Обернулась: позади стоит старик в армячишке, подпоясанном красным кушаком. В руках суковатая палка. Девица-то сразу в старике признала своего родного дядю Степу. Говорит ему:

– Дядя Степа, ты-то откуда тут?

А он ей отвечает:

– Я тута осоку кошу. Пойдем, девка, со мной.

Она и подчинилась. Идут они непонятно в каком направлении, подошли к незнакомому озеру. Вода в нем черная, ни лапуг[1], ни зеленой травы в ней не растет. Старик выломал вицу и стал подругу мамину хлыстать, приговаривая:

– Бреди в воду!

Девка в слезы: боюсь, мол, утону. Старик сам вошел в озеро и кричит:

– Бреди за мной, я впереди пойду!

И вот пошли они вместе, а озеро-то им по колено. Перешли на другой берег. Тут только девица-то додула, что никакой не дядя ее ведет, а сам лесовой, лешак, в общем. Тут она быстренько стала креститься и молитву читать. В то время в деревне все были крещеные и молитвы с малых лет знали. Так вот, когда она начала молиться, поднялся в лесу ураган, деревья стали падать, грохот такой начался, что страшно это даже представить. А старик повернулся к маминой подруге и с хохотом говорит:

– Догадлива ты, девка, догадлива. Не дядя Степа я, не дядя твой. Ладно, прощай!

И сгинул старик в лесу. А тут и ветер стих. Тишина наступила. Девка немного поплутала и на свою тропинку вышла. Так домой потом всю дорогу бегом бежала.

…Поздним вечером, когда солнце скрылось за кромкой леса и озеро Кено заиграло всеми красками радуги от небесного цвета, мы сели пить чай. Мои внуки, наслушавшись Тасиных рассказов, присмирели, не шалили, как обычно, а потом быстро улеглись спать. Впечатления о проделках лешаков для них были так же реальны, как двойка по математике в классном журнале.

Владимир Марков, Архангельская область, Плесецкий район, Кенозеро

Я еще девкой молодой была, мы на лесохимии работали, еловую серу собирали по просекам да по визиркам, где на елках раньше затеси делались. На затесях этих сера комками висела, вот мы ее и собирали.

Ну, а тут как-то пасмурная погода была, дождик накрапывал. Девки да парни, что повзрослее, остались в бараке, а мы, подростки, пошли ягоды собирать. Сами досыта наелись и в барак принесли.

После обеда дождик кончился, надо опять идти за серой, а меж нами не оказалось паренька по имени Ваня – он отстал где-то в лесу, пока мы ягодничали. Пошли мы его кричать по лесу – не откликается. Вечером уже темнеть стало, опять искали, из ружья стреляли – ничего. На другой день вместо серы пошли Ваню искать – не нашли.

На третий день всю ближайшую деревню на ноги подняли, все с утра в лес снарядились – не нашли парня. А на четвертый день – воскресенье было – мать его в церковь поехала, молебен заказала. И Ваню нашли в деревне Нишма, на той стороне реки Нишмы. А мы-то все были на этой стороне. И река была довольно широкая и глубокая, вброд ее никак не перейти. А Ваня плавать не умел. И он не помнит, как оказался на другой стороне реки.

Когда Ваню нашли, он рассказывал, что его водил дедушка какой-то седой, и не по лесу, а по гладенькой дорожке все. А между прочим, от нас и до того места, где Ваню нашли, – одни кочки да болота на двадцать верст.

А ночевали они с дедушкой, как рассказывал Ваня, в овине, где сушились снопы. Кормил его дедушка очень вкусными белыми лепешками. И с собой еще Ване лепешек дал. И тут Ваня достал из карманов вместо лепешек белый мох.

Так вот этот дедушка и был леший-лесовик. Неизвестно, куда бы он увел парня, кабы мать его не отмолила. Леший – он ведь сам кем хошь может прикинуться – и дедушкой, и мужиком волосатым, которого некоторые по недоразумению за снежного человека принимают. А снежный человек – это леший. И поймать его не могут потому, что он исчезать умеет. Вот только был – и нету его. Леший потому что, Шулыкин…

И еще случай был, почти в то же самое время. Пошли мы как-то с подружками по рыжики – я, да Лидка, да Кристина. Только Кристину мать в лес не пускала, не хотела пускать. Ругалась-ругалась, а потому корзину ей бросила, говорит:

– Понеси вас леший!

Ну, мы обрадовались и бегом до самого леса неслись. Кристина-то была старше нас, мать ее и ругала, что она не со своей ровней ходит. А она водилась с нами потому, что мы ей тайные свидания устраивали с парнем, которого она любила.

Ну, вот, значит, зашли мы в лес, стали рыжики попадаться потихоньку. И вдруг видим – кошка черная. Сидит на пне и глядит на нас. Глаза такие большие, блестящие, зеленые.

Мы подумали, это кошка деревенская убежала от кого-нибудь. И решили поймать ее. И до того за ней добегали, что оказались в глухом лесу. Сидим мы на сваленном бурей дереве, а кошка – в десяти метрах от нас глазами зыркает. И вдруг пропала куда-то, как будто сквозь землю провалилась.

Кристя вдруг и говорит:

– Ой, неладно что-то, девки… Поглядите-ко – лес-то какой страшенный. Я такого вжись и не видала. Завела нас эта кошка… Девки, вы молитвы знаете?

Мы с Лидкой заплакали. Вместе с Кристей кое-какие молитвы вспомнили – дело-то еще до войны было, родители наши еще Бога почитали. Прочитали мы вместе «Верую» да воскресную молитву и стали дорогу домой искать. И выбрались кое-как, в потемках домой пришли и без рыжиков.

Шулыкин – он Шулыкин и есть…

Мария Александровна Никитина, г. Архангельск

Родилась я в деревне Шотова Гора Пинежского района Архангельской области в конце 1945 года. Нас, пятерых детишек, воспитывала одна мама. Родом она была из семьи верующих, и сама очень верила в Бога, у нее было много духовных книг.