Что делать, когда машины начнут делать все. Как роботы и искусственный интеллект изменят жизнь и работу - Бен Принг

Несмотря на миллиарды, потраченные на предпринимательские технологии (вспомните обо всех этих роутерах Cisco, системах SAP, базах Oracle и ПК на основе Microsoft в сочетании с недавним взрывом потребительских технологий, таких как смартфоны и приложения), производительность труда работника и ВВП индустриальных стран, входящих в G7, не сильно сдвинулись с места. Например, с 1991 по 2012 год средний ежегодный рост реальных зарплат составил жалкие 1,5% в Соединенном Королевстве и 1% в Соединенных Штатах (что есть примерно половина уровня роста доходов с 1970 по 1990 год), и это были лидеры в росте зарплат среди индустриального мира4. Аналогично рост ВВП в Соединенных Штатах и Западной Европе за эти два десятилетия был ниже роста ВВП за предыдущие двадцать лет5.

Как это возможно? Почему мы едва ступаем в экономическую воду, несмотря на массовые инвестиции в технологию? Разве это не золотой век технологий?

Спросите себя: ваш компьютер, смартфон, e-mail и мессенджер сократили ваш рабочий день? Вот и наш – нет.

Хорошие новости среди этого мрака в том, что наш период застоя вписывается в историческую схему, возвещающую будущий рост. Конечно, в этой острой точке движимого технологией экономического подъема проявляют себя боязнь того, что новые машины отнимут наши рабочие места. Но, если Четвертая индустриальная революция не обернется широкой экономической экспансией с соответствующим ростом количества работы, мы разойдемся с историей. Почему же мы все-таки верим в подобные предсказания? Разобраться в этом нам поможет родившаяся в Венесуэле экономист.

Карлота Перес (Carlota Perez) – отмеченная различными наградами профессор Лондонской школы экономики. Ее самая важная работа посвящена тому, что происходит между концом одной эры и началом следующей. Вот как Карлота описывает это:

История многому учит нас. Конечно, инновации всегда были драйвером роста и главным источником улучшения производительности и повышения благополучия. Однако каждая технологическая революция принесла два типа процветания.

Первый тип – турбулентный и волнующий, как пузыри 1990-х и 2000-х и как Ревущие двадцатые, железнодорожная мания и каналомания до этого. Все это закончилось тем, что пузыри лопнули.

Однако после рецессии приходит второй тип: Викторианский бум, Belle Époque, послевоенный золотой век и… время, к которому мы, видимо, подходим.

Процветания периода пузыря поляризует доходы; золотой век стремится обернуть процесс вспять6.

Перес описывает приближающийся золотой век, цифровую экспансию, которая уже находится прямо перед нами. Но мы опережаем себя. Как и почему она может возникнуть из текущего экономического застоя? Исторические модели могут стать нашим путеводителем.

Когда мы оглядываемся назад на изобретение хлопкоочистительной машины, двигателя внутреннего сгорания и переменного тока, может показаться, что в один день было совершено изобретение, а на другой день все изменилось. Но мир функционирует по-другому. Практически в каждом случае впереди была долгая и ухабистая дорога, связывающая одну эру бизнеса и технологий с другой; эволюция каждой индустриальной революции следует по S-образной кривой (как показано на рис. 2.2).

Рисунок 2.2. S-образная кривая и Зона застоя

Почему S-образная? Исторически сложилось, что после появления новых технологий соответствующий ВВП десятилетиями не растет (низ кривой). Отдельные личности и компании могут разбогатеть, но все общество в целом – нет. Однако, как только технология полноценно закрепляется, обычно это цикл в 25–35 лет, ВВП переживает практически вертикальный подъем (середина S-кривой). Ранее это переживали все нынешние участники «Большой семерки»: например, в Великобритании паровой двигатель привел к массовому росту ВВП в XIX веке, а в XX веке то же произошло с конвейером в США.

Со временем, когда технология полностью принимается и находит свой путь почти во все отрасли и во все мировые регионы, рост ВВП сходит на нет (верх S-кривой). Именно здесь и находимся мы сегодня с промышленной экономикой Третьей индустриальной революции. Модель производства хорошо понятна, широко распространена и общедоступна (посмотрите, например, на почти двадцать три миллиона мотоциклов, произведенных в Китае в 2013 году7). Именно этот верх кривой, это ее спрямление стоит за слабостью нашей нынешней экономики.

S-образная кривая инноваций, застоя, быстрой экспансии и затем зрелости сработала в случае трех предыдущих индустриальных революций и до настоящего времени разыгрывается на ранних стадиях нашей компьютерной Четвертой индустриальной революции (как показано на рис. 2.3).

Рисунок 2.3. S-образные кривые и индустриальные революции

В настоящее время мы находимся на конце зоны застоя и входим в период быстрой экспансии. Однако факт нахождения между этапами также является одной из причин сегодняшнего разлада между оптимистичными технофилами и пессимистичными экономистами. Обе группы правы, если их апертура составляет около двадцати лет (что для большинства наблюдателей часто просто является личным жизненным опытом). Но если взглянуть на историю экономики более широким взглядом, становится абсолютно ясно, где мы есть, где были и (что наиболее важно) куда направляемся.

Чтобы подкрепить этот пункт аргументами, давайте посмотрим внимательно на недавнюю историю и на то, как эти периоды вписываются в модель профессора Перес.

Пришествие персонального компьютера, первый Mac Стива Джобса, Билл Гейтс, ставший самым богатым человеком в мире, стремительное наступление Интернета, опутывание проводами и подключения наших корпораций. От всего этого срывало крышу. Отрасль технологий вспоминала об этом как о «времени великого счастья», по крайней мере, пока все не кончилось слезами от пузыря доткомов и его взрыва.

Подобные всплески инноваций происходили в начале каждой индустриальной революции, прокладывая дорогу к огромным состояниям титанов, таких как Корнелиус Вандербильт (Cornelius Vanderbilt), Эндрю Карнеги (Andrew Carnegie) и Джон Д. Рокфеллер (John D. Rockefeller). Но это богатство было высоко сконцентрированным, поскольку новые технологии и связанные с ними бизнес-модели понимали и принимали лишь немногие. Люди в большинстве своем восхищались новыми машинами своего времени: о них писала пресса, они владели общественным воображением – однако доступ все еще был сильно ограничен и сильно сконцентрирован в нескольких отраслях и в нескольких географических регионах. А когда слишком большой капитал начали направлять на малое число вариантов применения, неизбежным результатом стал финансовый пузырь.