Дама с собачкой - Олег Дивов

Ничего удивительного в его поведении не было. Август очень тяжело ладил с людьми, долго привыкал. Я — исключение. Мы поладили быстро. Я полностью устраиваю его в качестве ассистента, и Август опасается не найти мне замену. А без ассистента-оперативника инквизитору работать очень трудно. Тем более я не только ассистент, еще и доверенный секретарь. Раньше Август никак не регулировал мою личную жизнь, хотя я живу в его доме. Мужиков не вожу — и ладушки. Но потом до него дошло, что мое замужество означает поиск нового помощника, и Август встревожился.

Тем не менее две недели назад мы крупно поссорились — только из-за его личной жизни, а не из-за моей. Августа убедили жениться на некой Фионе Кемпбелл. Мы с его невестой друг дружку невзлюбили сразу и взаимно. Она наговорила мне гадостей, я ответила асимметрично — потребовала у Августа досрочного прекращения контракта и полного расчета. Август пришел в ярость. Честно говоря, я удивилась. Он очень хладнокровный человек: инквизитор и не может быть другим. А тут взорвался, как бомба. И удивил меня второй раз: этот парень, прошедший британскую классическую школу для мальчиков, благовоспитанный до омерзения, оказался дико изобретательным на оскорбления. Мы орали друг на друга до хрипоты, долго орали. Потом он задел меня особенно круто, и я просто наподдала ему в коленную чашечку. Он увернулся, а я поняла, что поколотить своего шефа на прощание — отличная идея. Так что мы еще и подрались. Наверное, я сошла с ума, потому что он тяжелей меня более чем вдвое. Притом его вес — это вес мускульный, жира на нем отродясь не водилось. Если бы Август один раз, всего один раз поймал меня на кулак… А он держал ладони раскрытыми и вообще не бил, только закрывался и иногда коротко отталкивал меня. Ну и сбрасывал с себя. На полу я изрядно повалялась, что только прибавило злости.

Увольнять меня он отказался. Прибавил зарплату. Помолвку разорвал. Ругались мы еще сутки, в перерывах я кормила его любимой кашкой и зашивала бровь. Еще утешала его маму, которая принеслась с Земли выяснять, что случилось, если Август разорвал помолвку без объяснений. Мама у Августа совершенно очаровательная. Настоящая леди. Чем-то она напоминала мне Эмбер Мелроуз, ныне Рассел, мою лучшую подругу. А я вела себя как форменная грубиянка, вчера из казармы. Попутно я закрыла одно наше дело, взяв подонка с поличным. Когда возвращалась из полиции, попала под машину, точнее, на машину. Фиона решила свести счеты. От наезда я, понятно, ушла, перекатилась через крышу, но улетела в густой кустарник. Ободралась вот от шеи до пяток буквально. Ничего серьезного, много ссадин да помятые ребра, но я до сих пор сижу очень прямо, стараясь, чтобы одежда не цеплялась за струпья на ранках. Август случайно увидел мою разукрашенную спину и без моей просьбы увеличил зарплату еще немного, а заодно поклялся, что больше своих баб в дом водить не будет.

Вот так и получилось, что я сквиталась с ним за вмешательство в мою частную жизнь. Но с тех пор Август стал еще больше бояться, что я найду себе другую работу. Или вернусь к Максу.

— Да, мистер Долорин, это я. Чем могу помочь?

— У меня есть поручение к вам, касающееся моего бывшего клиента.

— Бывшего? — Я похолодела.

— Да, в сущности, мой контракт закончился, остались кое-какие незавершенные дела.

— Я даже немного испугалась. Мало ли, знаете… Дурное известие?

— М-м, нет. Последний раз я видел князя в начале февраля. Никаких известий о нем не имею. Насколько знаю, он собирался сменить имя и вернуться на службу в армию. Надеюсь, у него все в порядке, иначе мне в течение этого года сообщили бы… Нет-нет, от меня вы точно ничего дурного не услышите.

— Спасибо, вы меня успокоили. Чем могу помочь?

— Мне бы хотелось встретиться с вами. Я специально прилетел на Таниру, остановился в отеле «Паттон».

— Пусть приезжает сюда, — процедил Август.

— Мистер Долорин, — сказала я, — будет лучше, если вы приедете в приемную. Когда вам удобно?

Я записала его на час дня, объяснила, как проехать.

— Интересно, — нейтрально сказала я Августу, хотя он ничего не спрашивал.

Август пялился в свой монитор изо всех сил. Под правой рукой у него лежал шлем полной интерактивности, как будто Август собирался с головой нырнуть в свои дела.

— Максим Люкассен, — произнес он.

— Что?

— Я слышал ваш разговор. Его новое имя — Максим Люкассен. Взял фамилию бабушки по отцу. В сущности, Люкассены — это одна из ветвей Бергов. Их четыре: собственно Берги, Леверсы, Люкассены и Вандерберги. В апреле Макс служил под началом Рублева в чине коммандера. Был на хорошем счету.

— Поразительно. Ты откуда знаешь?

— У меня тоже есть родственники, если ты помнишь. Генерал Лайон Маккинби довольно близок с Рублевым. Возвращался из отпуска, завернул к нему и увидел Макса на базе. Очень удивился, спросил у меня, не знаю ли я, в чем дело: с чего это Берг сменил фамилию, отрастил бороду и делает вид, что проще палки.

— И что ты ответил?

— Что не знаю. Делла, ты хотела, чтобы я ответил: да, он окончательно расстался с бывшей женой и с горя пошел служить, как простой?

— А я могу быть и ни при чем. Макс всегда тосковал по службе. Он после университета выпросил себе назначение в боевую часть, дослужился до коммандера, отличился. У него вообще-то наградной меч за доблесть. Но ты же знаешь его семейку. Он просто не мог и служить, и вытаскивать ее из долговой ямы… Мне он как-то сказал, что чувствовал себя полноценным человеком только в армии. И знаешь, я рада, что он выбрал такой путь. По крайней мере не впал в отчаяние, не заперся дома, не спился. Он просто стал жить так, как хотел всегда. Мне кажется, ему это пойдет на пользу.

— Я думаю, ты ошибаешься, но это неважно.

Я отчего-то начала сердиться. С другой стороны, я всегда сердилась, когда Макс язвил насчет Августа, почему бы теперь не поступить наоборот. Оба они хороши, а я беспристрастна, только и всего.

— Делла. — Август отодвинул монитор, поставил локти на стол и сплел пальцы.

Он недавно выработал такую привычку — до этого просто крутил свои пальцы. Движение слишком похожее на невротическое, и Августу пришлось изобрести ему замену, чтобы не пролететь на обязательной ежегодной переаттестации. Раньше у него был снисходительный психолог, который смотрел на вещи трезво: нет развития симптоматики — и хорошо. Но в прошлом году пришла молодая и красивая женщина. Женщине глянулся плечистый инквизитор, она намекнула ему на расширенные возможности общения. Август вспомнил, что у него нет чувства юмора, а значит, намеки он считывать не обязан. Она повторила открытым текстом. Август отказался. Спать с психологом из комиссии по лицензированию — это уже коррупция. Впрочем, я подозреваю, дело было в другом: Август не выносил женской агрессии. А может, несмотря на свою красоту, психологиня не понравилась ему. Скорей всего, именно так, ведь дама обозлилась всерьез, как женщина обижается, только если ей отказывают в сексуальной привлекательности. Теперь она придиралась к каждому жесту, к каждой индивидуальной черте или склонности, выходящей за рамки клинической нормы. Все знают, что эта самая норма — абстракция, таких живых людей не бывает, потому что у нас общество нездоровое и травмирует человека с детства. Но и доказать, что к нему цепляются попусту, Август не мог. Фактически он через суд потребовал бы снисхождения к своей слабой психике — вот как это выглядело бы.