Тень летучей мыши - Михаил Нестеров

Подполковник пришел в себя. Он встал с пола и что-то промычал. Кознов напомнил ему правила игры: молчать и не двигаться. У него было мало времени. Они нашумели в коротком поединке, и соседи могли вызвать милицию.

Утяшев снова издал нечленораздельный звук. Кознов не хотел его бить – подполковник умрет через пару минут – и ограничился резкой подсечкой, которая вернула Утяшева в исходное положение. Он перевернулся на спину, подполз к окну и попытался встать. Кознов к этому времени достал из сумки баллон с зарином.

– Знакомая штука? – спросил Валерий, вынимая еще и противогаз. – Я не знаю, кого ты хотел запугать «необычной смертью», кому преподнести урок. Но это урок мне.

С этими словами он надел противогаз, открутил кран и, сдерживая дыхание под резиновой маской, выдернул кляп изо рта Утяшева. Тот закричал. Но это был скорее громкий хрип. Кознову ничего не оставалось, как ударить его баллоном в лицо. Он выбил Утяшеву зубы. И в эту кровоточащую пасть сунул головку шипящего баллона. Подполковник вдохнул в себя десятки смертельных доз зарина. Он посинел как новорожденный, обмотанный пуповиной. Глаза его вылезали из орбит. Кознов намертво приковал к нему свой взгляд. Не замечал, что ядовитая сукровица стекает изо рта подполковника по руке. Он отдернул руку, когда кровавая смесь затекла за рукав.

Кознов оставил Утяшева умирать. Закрыл дверь на кухню и, прежде чем ввалиться в ванную, сдернул с себя противогаз. Он оказался в своеобразной барокамере, где концентрация зарина была ничтожной. Сбросив куртку, Виктор открыл кран и подставил под холодную воду руки. Сорвал жгут, промыл и обеззаразил рану, втирая в нее пену от хозяйственного мыла. Прихватив из аптечки бинт и йод, он оделся. Прижимая к лицу полотенце, вышел из ванной. Открыл дверь и, отнимая от лица полотенце, вздохнул полной грудью.

За ним наверняка пришли люди Мухаммеда Узбека. Он поднялся на последний четвертый этаж. Выругался, в сердцах ударив кулаком по висячему замку, который стал преградой на пути к чердаку.

Сбежав вниз, уже не теша себя надеждой, толкнул подвальную дверь. Закрыто. Потянул на себя. Усмехнулся: «Я чуть было не повернул назад».

Не включая света, он спустился по ступенькам и на ощупь добрался до сквозного прохода и им прошел до четвертого подъезда. Дверь была закрыта. Но замок был реечный, и Кознову оставалось только сдвинуть рейку в сторону.

Он выглянул на улицу. Около первого подъезда собралась толпа в десять-двенадцать человек. Люди переглядывались под тусклым светом фонаря и показывали на кухонное окно квартиры номер один.

Они наблюдали жуткое зрелище: синее, распухшее лицо с громадным черным отверстием вместо рта. Последние жизненные силы подполковник Утяшев потратил на то, чтобы подняться на ноги и уронить голову на широкий подоконник. Он застыл в такой неестественной позе, словно отравленная его кровь схватилась подобно архитектурному бетону.

Кознов завернул за угол. Машинально похлопал себя по карманам. Документы лежали в одном, деньги в другом. Почти три тысячи рублей. Годовой заработок квалифицированного рабочего. Или разовое вознаграждение за труд лица свободной профессии. Кознов усмехнулся. Он сделал работу, «оформив заказ». Сейчас единственная задача – унести ноги, выбраться из этой дыры.

«Лучше поздно, чем никогда». «Повинную голову меч не сечет».

Он не мог не думать о том, что заслуживал снисхождения.

Как он доберется до Москвы, Кознов не знал, но приехать в столицу СССР – было вопросом жизни и смерти.

* * *

Генерал Баскаков вздрогнул и потянулся к пистолету. Его остановил голос:

– Я не причиню вам вреда, товарищ генерал.

Товарищ...

От незнакомца, расположившегося в кресле в его гостиной, такое обращение звучало обнадеживающе.

– Садитесь. Я поставил кресло напротив.

«Он поставил кресло напротив», – повторил про себя Баскаков.

Этот человек проник в дом, скорее всего, через окно. Генерал своим ключом открыл дверь и не заметил следов взлома. Ничего подозрительного и в широкой прихожей – когда снимал верхнюю одежду и причесывался перед зеркалом. Сейчас он пожалел о том, что отпустил водителя. Впрочем, сетовать надо было на привычки, устоявшиеся традиции. А привычками правила английская поговорка «Мой дом – моя крепость». Расположенный на окраине городка Апрелевка, название которого произошло от реки Преловка, он был крепостью на протяжении нескольких лет. И вот сегодняшний день перевернул все представления о его надежных стенах. Теперь генералу придется озираться, прислушиваться и принюхиваться, прежде чем войти в дом, и в самом доме.

Принюхиваться...

От гостя, остающегося в тени, пахло немытыми ногами. Это даже не казарменный дух, а вонь гауптвахты.

Генерал снял галстук и вынул из нагрудного кармана сигареты. Остался неподвижен, когда Кознов вытянул к нему руку и щелкнул зажигалкой. Несколько мгновений Баскаков чувствовал запах бензина. Когда затянулся и выдохнул табачный дым, исчез и запах грязных носков.

– Кто вы? Представьтесь.

– Моя фамилия Кознов. Уволился со службы три недели назад.

– Хотите восстановиться в должности? – не без яда спросил генерал.

– Вряд ли это возможно. Я убил человека. И срок мне не грозит.

– Да уж... Чего вы от меня хотите?

– Не знаю. Вы меня послушайте, а потом решайте.

– Значит, выбор за мной?

– Да.

– Интересно. Давайте я вас послушаю.

Баскаков встал и включил торшер. Сел на свое место и внимательно разглядел гостя: небритого, осунувшегося... как после длительного рейда в тыл врага, сравнил генерал.

– Именно таким я вас и представлял.

Рассказ Валерия Кознова занял полчаса. Он не упустил даже такие детали, которые к делу отношения не имели. Как он рассчитывал на попутчика, а взамен получил попутчицу-казашку. Как они коротали время в полупустом купе: «То она сверху, то я».

Генерал долго молчал. Прикурив очередную сигарету, он спросил:

– Какую помощь вы рассчитывали получить от меня?

Кознов подался вперед. Как мурена из убежища, снова сопоставил Баскаков.

– Знаете, мне было немного жаль подполковника Утяшева. Он многому меня научил. Он сказал мне, когда я уволился со службы: «Живи, как простой смертный, но думай, как разведчик». О вас я ничего не знал. Может быть, вы скрытный, волевой, осторожный. Мой путь к спасению лежал через поиск человека, который стоял над Утяшевым и был его могущественным покровителем. Им мог быть генерал из центрального аппарата военной разведки по фамилии Баскаков. Я пару раз видел вас. А после убийства Утяшева вспоминал детали, которые можно было бы отнести к особым отношениям между вами и Утяшевым, генералом и подполковником. А таковые должны были быть. Сочетание «военно-криминальная мафия» для меня могло стать и приговором, и амнистией. Мой козырь – моя доказанная преданность или доказательства преданности. Мне больше нравится первый вариант.