Моя малышка - Александр Снегирев

Телефона, конечно, на тротуаре не обнаруживается. Костян поворачивает домой.

А если ребёнок родится уродом, инвалидом? Что, если родится без рук или с двумя лицами, как у филиппинской девочки из телевизора? Что, если сын вырастет маньяком, а дочь – мрачной, фригидной? Что, если с его ребёнком не захотят дружить другие дети, будут его чмарить? Что, если он вырастет подонком и сдаст его, Костяна, на старости лет в психушку?..

Костян вспомнил, как шмели устроили гнездо под крышей дачного дома. В уютных слоях утеплителя, между гофрированными листами кровли и досками внутренней обшивки мансарды. Мама-шмелиха выбрала отличное местечко, только одного не учла – новорожденные один за другим лезли не на улицу, а в дом. Они жужжали, летали по перегретой летним солнцем мансарде, бились в закрытые окна и помирали от жары. Иногда Костяну удавалось выпустить очередного новорожденного бедолагу в сад, подгоняя полотенцем к распахнутому окну. Но на даче он бывал нерегулярно и всех спасти не мог.

Костян теперь чувствовал себя таким же шмелём, родившимся не в тот мир. Только в отличие от шмелей, бьющихся о стекло, за которым видны цветы и деревья, он вообще не понимает, куда надо биться. Никак не найдёт нужное стекло или… или никакого стекла вообще нет…

Вернувшись в квартиру, Костян набирает свой собственный номер с домашнего. Гудки. Проблеск надежды. Значит, водитель не вор. Вор бы сразу отключил. Ждёт минуту, не меньше. Никто не отвечает… Всё-таки вор… Костян уже было положил трубку, но тут раздался знакомый голос армянского патриота:

– Это вы у меня свой телефон забыли?

– Да… я… как здорово…

– Выходите, сейчас подъеду.

Костян словно на крыльях. Мрачные мысли как ветром сдуло. Снова чудо! Уже второе за день! Ни разу он не терял телефон и не обретал его снова в столь краткий срок. Прихватив первое, что попалось на глаза, – бутылку водки, Костян спешит на улицу. Не дожидается лифта, бежит по лестнице. А вдруг армянин не дождётся его, передумает и уедет.

Всё же его мир прекрасен! Люди добрые! Снова хочется жить, хочется ребёнка… «Форд» уже ждёт его.

– Не надо, не надо, – отказывается от водки армянин.

– Бери. Сам такую пью. – Костян кладёт бутылку на сиденье. – С наступающим!

На экране высвечивается несколько непринятых звонков от друзей. Костян решает для себя окончательно: «Никакого аборта, будем рожать. Из любого можно вырастить приличного человека, в конце концов гены у них с Катей не самые плохие. Двоюродный брат отца, правда, уголовник, да и со стороны Катиной мамы не всё ясно – она детдомовская. Но ничего, мы ведь не монстры, симпатичные, интеллигентные люди…»

Дома на Костяна набрасывается радостная Катя:

– Начались!

– Что?

– Месячные начались! Ура! – Она обнимает его, целует, кружится. Костян стоит в коридоре, неловко отвечая на ласки.

– Садись, отдохни. Я начну готовить! Скоро все придут… – щебечет Катя, подпрыгивая от радости. – Ой, совсем забыла! Я же тебе подарочек купила! Пока символический. Вот! – Катя впихивает Костяну в руки что-то серое, мягкое. Крыса. Игрушка-сувенир. Серое мягкое пузико, розовые лапки, длинный хвост. Знакомые глаза-бусинки пристально смотрят. Катя чмокает Костяна и спешит на кухню.

Костян плюхается в кресло. «Н-да-а… А я ведь уже обрадовался… Думал Валентиной назвать, если вдруг девочка…»

Когда я прошел через кассу, до закрытия «ИКЕИ» оставалось десять минут. Последние покупатели спешили расплатиться и валом валили из магазина. Я встал в очередь записи на доставку. Приехав сюда на автобусе, я купил шкаф, упакованный в виде двух длинных тяжёлых коробок, и катил эти коробки на тележке. Доехать так до дачи, для которой шкаф предназначался, вряд ли получится. Я решил заказать доставку, чтобы люди в синих комбинезонах с жёлтой надписью «ИКЕА» привезли мне его через пару дней. Был тёплый июньский вечер.

Не успел я усесться на коробку, в ожидании своей очереди, как подошёл мужчина в очках, со светлыми волосами, уложенными чем-то липким. Мужчина облизывал белый кончик кручёной пирамидки мороженого.

– Доставочку прямо сейчас можем устроить за ту же цену, – негромко пропел мужчина, ни к кому конкретно не обращаясь. Торговцы наркотиками в профильных странах таким манером предлагают товар. Идёшь по улице, а встречные или стоящие у стен чернокожие, как бы невзначай, бормочут заклинание «хэш, кокейн, экстази».

Покупатели из очереди окинули мужчину хмурыми взглядами и отвернулись. Предложение симпатичное, но ореол нелегальности и возможного жульничества отталкивал. Я тоже бровью не повёл, оценив, однако, все преимущества: во-первых, я смогу не тратить лишний день на ожидание доставщиков, во-вторых, есть шанс поторговаться и сбить цену.

– А какой резон с вами ехать, вон уже моя очередь подходит, – сказал я лениво.

– Со мной быстрее, – заговорщически пояснил мужчина, по-прежнему обращаясь куда-то в пространство и опасливо озираясь.

«Интересно, – подумал я. – Он в сговоре с охранниками магазина или отбивает клиентов у фирмы на свой страх и риск». А вслух произнёс:

– У меня не горит, – и отвернулся.

– Скидочку могу устроить, – подбросил блондин новый аргумент в свою пользу и слизнул сразу всю верхушку мороженой пирамидки.

– Калужское шоссе, двадцать километров от МКАД, за восемьсот поехали, – выпалил я.

– Договорились! Выходите на улицу, я встречу, – не торгуясь, согласился блондин, куснул вафельный стаканчик и поспешил за прозрачные автоматические двери.

Обрадовавшись быстрому решению, я развернул тележку и покатил следом.

Тротуар перед выходом из «ИКЕА» напоминает севастопольский причал времён эвакуации белой армии. Сутолока, ругань, народ, гружённый коробками, пакетами, стульями, ситами для муки и чем-то, что вообще непонятно, как применить, толкается у бордюра, к которому, сменяя друг друга, задом подкатывают автомобили с раскрытыми багажниками. Свежеприобретённое имущество спешно грузится, запихивается, утрамбовывается и привязывается к крышам. Мужья орут на жён за расточительность, жёны пилят мужиков за тупость. Раскрасневшиеся люди потеют и спешат. Крики, приказы, кто-то кого-то бросает навеки…

Несколько мгновений я стою, беспомощно озираясь в поисках блондина. Вот урод, выманил меня, а сам пропал, а очередь свою я уже пропустил… Тут он выныривает из людского моря в сопровождении дамы и, указывая на меня, говорит:

– Калужское шоссе, двадцать километров.

Дама обращается ко мне:

– Ну чё, рублей двести накинете? – и кокетливо подмигивает.

– Договорились за восемьсот, – твёрдо говорю я.

Кокетство с неё как ветром сдуло.

– Кати телегу вон туда, я щас подъеду, – махнула дама и убежала. Отказав в двух сотнях, я тотчас лишился чести называться на «вы».