Тайна раскроется в полночь - Марина Серова

– Итак, не будем терять время, – отрывисто проговорил он. – Я извиняюсь, но прошу меня понять: моя работа – это не просто получение баснословной прибыли, как полагает моя родня, это прежде всего едва ли не круглосуточная занятость. Потому я хочу с максимальной пользой провести этот с трудом выкроенный на наше с вами общение час.

– Лично я – только «за». – Изучая обстановку кабинета, я одновременно наблюдала за своим собеседником. – А потому давайте для начала вы перечислите мне всех, кто проживает с вами под крышей этого дома.

– Разумеется, вы должны быть в курсе, – кивнул Герман. – Я заранее отпечатал для вас список, чтобы он всегда был у вас под рукой, но с ним вы ознакомитесь чуть позже.

Он протянул мне тонкий файл и махнул рукой.

– А сейчас, наверное, лучше мне как можно подробнее рассказать вам о втором покушении.

– Вы так уверенно называете это вторым покушением, – осмотревшись, я поудобнее устроилась в кресле и всецело сосредоточилась на бледном лице своего собеседника. – Значит ли это, что вы на все сто уверены: кирпич упал на голову вашей жене не случайно?

– Вы сейчас сами убедитесь, что в этом деле быть в чем-то уверенным на все сто чрезвычайно трудно. – Его усмешка вышла слегка кривой. – Хоть я сам и убежденный атеист, но тут чувствую: еще немного, и сойду с ума! Слишком много… необъяснимого! Мистики. Одно противоречит другому. В случае с кирпичом, к примеру, врач и вызванная им полиция хором утверждали, что это действительно простой несчастный случай, и посоветовали Ольге не лазить по подвалам. А вот я ощущал непонятную тревогу и потому сам, лично, после «экскурсии» с полицией еще раз спустился в подвал и прошел по ее пути, чтобы все перепроверить – откуда конкретно свалился кирпич и как это произошло. По возможности на днях я сам проведу вас в подвал и покажу то самое место.

От волнения Герман поднялся и, пощелкивая пальцами рук, прошелся по кабинету, остановившись прямо передо мной.

– В том самом месте некогда была чисто декоративная стена, немного не доходившая до потолка, с аркой-углублением по центру. Что интересно: если, цепляясь за кирпичи, залезть до верха этой стены, то запросто можно попасть в другую часть подвала. Я ясно излагаю?..

Ольга, по ее собственным словам, явилась в этот Зал Свободы по прямому приказу Софьи Златогорской – вроде как в очередной раз услыхала ее голос или нечто в том же роде. Тот же голос приказал ей найти арку, у которой некогда Софье впервые явился ее Трисмегист, и замереть рядом с ней. Ольга же по собственной инициативе поначалу «нырнула» в нишу этой арки – по ее словам, чтобы там загадать желание. А как только она вынырнула, на нее рухнул этот гигантский не кирпич – целый пласт кирпичей. Я все проверил: поднялся до края той стены при помощи лестницы и увидел что бы вы думали? Эта стена оказалась довольно толстой – в три кирпича толщиной, и на самой вершине была этак аккуратно уложена еще парочка таких же кирпичных стопок. А с обратной стороны стены, где, должно быть, и находился наш неудавшийся убийца, была установлена старая лестница. Вот и думайте сами – случайно упал наш кирпич или нет?

Он откашлялся, выпил стакан воды и продолжал чуть хрипловатым от волнения голосом:

– Как только Ольга пришла в себя и ее выписали из клиники, я попытался расспросить ее, как и что происходило в тот день. В ответ она лишь улыбнулась и произнесла буквально следующее…

Тут Герман открыл дверцу письменного стола, достал и положил перед собой довольно потрепанную книгу, легко открыл ее на заложенной закладкой странице.

– «Вы говорите, что на меня обрушилась стена, а я отвечаю: «Нет, это Гермес положил мне руку на плечо!» Вы говорите: «Бедное дитя, ты едва не погибла!», а я отвечаю: «Увы, я не дошла до рая всего лишь несколько шагов!»

Герман захлопнул книгу и со значением посмотрел на меня.

– Вы понимаете?

Что ж тут было не понять? Я кивнула.

– Я понимаю, что вы вслед за вашей супругой процитировали мне Златогорскую? Стало быть, первое покушение было точной копией произошедшего в том же подвале столетие назад?

Он кивнул.

– Именно. Для этого достаточно прочесть всю главу, где Златогорская подробно все описывает.

С этим все было достаточно ясно, и я предложила Герману продолжать свой чрезвычайно четкий и сжатый рассказ.

– Второе покушение состоялось в день рождения Ольги: седьмого октября все наше семейство готовилось праздновать ее двадцатипятилетие. В тот день все было как обычно. Единственно, чем он отличался от других дней, – я ушел с работы чуть пораньше, чтобы по дороге забрать из бутика заранее заказанный букет из двадцати пяти алых роз. С этим букетом я вернулся домой и, стараясь, чтобы меня никто не заметил, сразу поднялся в комнату Ольги, где она обычно любила сидеть, слушая мантры или перечитывая свою Златогорскую. На этот раз ее почему-то там не было, а у меня сразу все так болезненно сжалось внутри. Я бросился в нашу спальню и увидел Ольгу. Она лежала на кровати – бледная как смерть, а весь ее живот был в уже загустевшей крови. Можете себе представить, что я ощутил?

Даже попросту пересказывая эти события, Герман страшно побледнел, словно в очередной раз пережил смертельный ужас.

– Опущу описание всех своих переживаний и эмоций, а также то, как отреагировало на этот ужас все мое семейство, готовившееся отмечать день рождения, а вместо того вынужденное мгновенно разбежаться по своим кельям. Доложу вам лишь общий итог и выводы полиции. Итак, Ольга лежала без сознания, но дышала. Судя по всему, она была ранена в живот – точно понять было трудно, потому как весь низ живота был в крови. В крови были и руки Ольги, и тут же, на кровати, лежал окровавленный пистолет. Естественно, я тут же вызвал «Скорую помощь», а те, как и положено, поставили в известность полицию, с представителем которой я и встретился на пороге клиники, передав пакет с окровавленным пистолетом.

Я попыталась представить себе всю картину. Что бы я подумала, будь я на месте Германа? Естественно, что Ольга совершила попытку самоубийства. Между тем он мне за сегодняшний день несколько раз с особым нажимом повторил, что уверен: речь должна идти не о несчастных случаях и не о попытке самоубийства, а именно о покушениях на убийство.

– Извините, Герман, но почему вы в данном случае…

Он лишь нетерпеливо отмахнулся:

– Да подождите вы! Прошу вас, выслушайте меня до конца… Да, внешне все было четко обставлено как попытка самоубийства. Но были такие мелочи, которые тут же бросились мне в глаза. Ольга панически боится любого оружия. А буквально за пару дней до всего этого кошмара она вдруг ни с того ни с сего зачитала мне отрывок все из той же автобиографии Златогорской. Оказывается, в ее судьбе был точно так же обставленный эпизод: как она сама описывает, ей явился Гермес Трисмегист и дал в руки оружие, приказав выстрелить в себя «и продолжать жить дальше», назвав это «уроком смерти». Софья выстрелила… И осталась жить – рана зажила чудесным образом буквально за считаные дни. Помню, как Ольга, зачитывая мне этот самый эпизод, сказала, вся содрогнувшись: «А вот я бы просто не смогла взять в руки никакое оружие – по-моему, в любом оружии заключена черная энергия». Вот так вот. Это – первое.