Первые в космосе. Шаг в неизвестность - Антон Первушин

Вопрос: После возвращения английского астронома Ловелла из СССР он сделал заявление, что, по сути, США ведут гонку за Луну с самими собой и что СССР, по существу, вышел из этой гонки. Правда это?

Ответ: Видите ли, я бы не хотел переубеждать господина Ловелла в этом вопросе. Но все-таки Луна в какой-то степени представляет интерес для человечества.

Вопрос: Это все-таки не совсем ответ на вопрос. Я спросил – правда ли, что Советский Союз отказывается?

Ответ: Знаете, всеми этими проектами занимается Академия наук. Я не являюсь академиком, не вхожу ни в какой совет – так что лучше все-таки у них спросить.

Юрий Алексеевич в очередной раз продемонстрировал умение говорить на публике обтекаемо настолько, что никто не мог интерпретировать его слова по-своему. Но по большому счету ему было нечего ответить американцам. Ведь проблема здесь не в вывихнутой логике пропаганды, а прежде всего в том, что у Советского Союза и впрямь долгое время не было внятной программы освоения Луны.

Сделаем очередной небольшой экскурс в историю, чтобы разобраться, в чем были трудности. Для достижения человеком Луны необходимы как минимум две вещи: космический корабль, способный развивать вторую космическую скорость, и мощная ракета-носитель, которая могла бы вывести такой корабль на опорную орбиту. Грузоподъемность ракеты определяет конфигурацию корабля и схему полета. На основе межконтинентальной ракеты «Р-7» можно было создать формированный вариант носителя, который вытаскивал бы на опорную орбиту корабль массой до 6,5 тонн. Такого корабля было явно недостаточно для нормальной экспедиции на Луну. Поэтому в конце 1950-х годов встал вопрос о создании сверхтяжелой ракеты «Н-1», которая могла бы выводить в космос до 100 тонн полезного груза. Существование подобного носителя сделало бы возможным полеты на Луну, а в перспективе – на Марс.

Разумеется, сразу взяться за конструирование сверхтяжелой ракеты Сергей Королев с соратниками не решились, и в 1959 году были выдвинуты предложения построить сначала более легкий вариант – с грузоподъемностью до 40 тонн. В июне 1960 года в ЦК КПСС обсуждались предложения по перспективной ракете, которую главный конструктор обещал сделать к 1963 году и просил под ее разработку три миллиарда рублей. Однако Министерство обороны, которому в той или иной степени подчинялись все бюро и институты, работавшие на космонавтику, не спешило заваливать Королева деньгами, а требовало внятно объяснить, зачем для укрепления обороноспособности страны нужны полеты на другие планеты.

Ход дальнейших дискуссий по вопросу был прерван катастрофой на полигоне Тюра-Там, погубившей маршала Митрофана Ивановича Неделина. К теме вернулись в январе 1961 года: было устроено «ревизионное» заседание Совета обороны, которое постановило «сосредоточить усилия конструкторских организаций промышленности в первую очередь на решении важнейших задач в интересах обороны страны». Понятно, что все высшие должностные лица при возникновении споров обращались к этому документу. Сергею Королеву пришлось доказывать, что его ракета «Н-1» может быть использована в военных целях: как носитель для выведения орбитальной разведывательной станции и как симметричный ответ на аналогичные американские ракетные проекты «Saturn» и «Nova». Однако противникам «Н-1» тоже было чем крыть: министр обороны Родион Яковлевич Малиновский и начальник Генштаба Матвей Васильевич Захаров сообщали в своих записках для ЦК КПСС, что сверхмощную ракету нельзя будет использовать для укрепления обороноспособности, ведь ее производственные, испытательные и стартовые сооружения из-за размеров не спрячешь от вражеской разведки – следовательно, они станут объектами для нанесения упреждающего удара.

В конце марта, за две недели до полета Юрия Гагарина, участь сверхтяжелой ракеты была решена: ее разработку отложили на два года. 7 апреля поставили и вопрос о закрытии финансирования межпланетных кораблей. Сергею Королеву удалось отстоять только один собственный проект, который мог быть реализован с помощью модифицированного варианта существующей ракеты «Р-7», – проект облета Луны на маленьком двухместном корабле без высадки на ее поверхность. Однако и его велели ограничить стадией эскизного проектирования, перенеся сроки представления документации на 1963 год.

Получается, что Юрий Гагарин еще не успел слетать в космос, а военно-политическое руководство страны уже вовсю занималось демонтажем собственной ракетно-космической программы. В апреле 1961 года он, конечно, еще ничего не знал об этом (ведь даже «Восток» с ракетой увидел совсем недавно), но к своей пресс-конференции в Нью-Йорке, состоявшейся в октябре 1963 года, был хорошо осведомлен о серьезных проблемах советской пилотируемой космонавтики. Что он мог сказать любопытным журналистам? Правду? Какую? Ведь работы над проектом облета Луны все же велись, только вот реальный облик будущей системы был очень далек от завершенности.

Напомню, что в условиях снижения финансирования все силы ОКБ-1 были брошены на переделку «Востока» в трехместный «Восход», а в августе 1964 года создание корабля для облета Луны было поручено конкурентам из бюро Владимира Николаевича Челомея, предложившего проект одноместного ракетоплана «ЛК-1», запускаемого мощной ракетой «УР-500К» («Протон»).

Сергею Павловичу Королеву пришлось прилагать большие усилия, чтобы сохранить задел. Он добился решения использовать лунный облетный корабль «7К» для отработки системы стыковки на околоземной орбите, которая в любом случае понадобилась бы при строительстве долговременных станций: так он превратился в орбитальный вариант под обозначением «7К-ОК». В августе 1965 году в ОКБ-1 были составлены уточненные технические требования на корабль, который унаследовал название от предыдущего проекта – «Союз».

Главной проблемой этого этапа стали политические интриги. Сергей Королев объединил усилия с Николаем Каманиным, чтобы перевести космонавтику под крыло Военно-воздушных сил. Космонавты, которые оставались военными летчиками, всячески поддерживали такой выбор. Но ракетчики и войска противовоздушной обороны хотели оставить ракетно-космическую отрасль за собой. Николай Каманин отметил в дневнике, что впервые видел Сергея Королева откровенно растерянным – тот явно не ожидал, что сразу после своего расцвета его детище придет в упадок.

Тогда за дело взялись сами космонавты. 22 октября 1965 года они направили секретную записку Леониду Ильичу Брежневу. Я позволю себе процитировать ее почти целиком, поскольку в тексте подробно описана ситуация, сложившаяся в советской ракетно-космической отрасли к осени 1965 года, когда американские конкуренты уже вовсю делали орбитальные корабли «Gemini» и лунные корабли «Apollo».

«Дорогой Леонид Ильич!

Мы обращаемся к Вам по вопросам, которые считаем очень важными для нашего государства и нас.

Всем хорошо известны успехи Советского Союза в освоении космоса, нет надобности перечислять наши победы. Они есть, они останутся в истории и всегда будут гордостью нашего народа. Народ, партия и наши руководители всегда справедливо связывали успехи в космосе с успехами строительства социализма. „Социализм – лучшая стартовая площадка для полетов в космос“. Эта крылатая фраза облетела весь мир. Эти слова с гордостью произносили советские люди, в них верили народы социалистических стран, сотни миллионов людей за рубежом, по нашим космическим успехам познавали азбуку коммунизма. Так было.