Падший клинок - Джон Кортней Гримвуд

— Десдайо и раб?

— Госпожа Десдайо, раб, иногда Амелия, — сказал Якопо. — Они часами сидят в пиано нобиле, когда господин Атило уходит. И раб сопровождает их на вечерних прогулках. Иногда они гуляют часами. Уверен, ничего особенного…

— Он раб.

— Именно, мой господин.

Капитан Родриго с отвращением поморщился.

— Якопо? — спросил Тико, услышав звук открывающейся двери.

Десдайо заглянула в подвал.

— Ты ждешь Якопо? — удивленно спросила она.

— Он проходил тут немного раньше.

Она зашла внутрь. Дверь осталась открытой, и лунный свет затопил комнатушку. В эту ночь луна была полной, на чистом небе сияли звезды.

— Госпожа моя, закройте дверь.

— Не все же могут видеть в темноте.

Из чистого упрямства Десдайо еще шире распахнула двери и обернулась. Тико стоял лицом к стене.

— Выйдите, — произнес он. — Или закройте дверь.

— Тико…

— Быстрее.

Она захлопнула дверь.

— Встаньте в тот угол. И не подходите ближе…

Тико забил под дверь деревянный клин, потом отыскал свечу, растопку и кремень. Растопкой служила тряпка, истертый кремень выкинул какой-то горожанин.

— Свечи стоят денег, — заметила Десдайо с пылом богатой женщины, которая верит в свою бедность.

— От лунного света мне больно, — ответил Тико.

— Разве не от солнечного?

— Это другая боль.

Десдайо с сомнением посмотрела на него. Она подошла поближе и заметно удивилась, когда Тико немедленно выставил вперед свечу.

— Мне нужно кое-что рассказать тебе. И я хочу присесть.

— На мой матрас?

— А ты видишь тут стул?

От нее пахло розами и сладким вином, с привкусом пота и мускуса. Тико любил и ненавидел этот привычный запах. Так пахли все женщины от пятнадцати до тридцати.

— С тобой все хорошо?

— Нет, — резко ответил он. — Нет.

От потрясения Десдайо отступила назад. Тико был только рад. Его звало тело девушки. Биение пульса на ее горле призывало беду. Кожа сияла в пламени свечи.

— Уйдите, — выдавил он. — Уходите сейчас же.

— Я думала, мы друзья, — сказала она. — А теперь ты так со мной разговариваешь, — она почти плакала. — Ты не можешь так. Нельзя так…

— Потому что я раб?

— Ты грубишь.

— Иногда, — сказал он, — я вас ненавижу.

У Десдайо перехватило горло, и она зарыдала.

— Я думала, если буду доброй, это поможет. Говорят, все рабы хотят убить своих хозяев. А ты — другой. За всей твоей ненавистью, — горячо сказала Десдайо, — доброе сердце.

Тико улыбнулся, и она вздрогнула.

— Госпожа, вы ошибаетесь. Вряд ли я…

Их спор прервал внезапный стук в дверь. Десдайо нервно оглянулась. Уже плохо, если ее просто застанут здесь. Но в ночной рубашке, с шалью, накинутой на плечи, и босиком…

— Наверное, Амелия. Я все объясню.

— Это Атило, — ответил Тико, когда стук повторился.

И еще раз, громче. Атило подергал ручку и понял, что дверь заперта.

— Откуда ты знаешь?

— По звуку шагов.

Тико отбросил матрас, открыв дыру в полу. Старая и давно заброшенная попытка прорыть туннель наружу. Десдайо колебалась, но Тико поднял ее и уронил вниз. Потом задвинул матрас на место. Тико успел заметить выражение ее лица, когда она почувствовала руку, скользнувшую по груди.

— Открой эту проклятую дверь!

— Мой господин, как только вы перестанете колотить в нее.

Удары прекратились, и Тико быстро вытащил клин, оберегая пальцы от удара дверью. Атило ворвался внутрь.

Старик уставился на клин в руках Тико, потом оглядел погреб. Его взгляд остановился на свече.

— Зачем она тебе?

— Мое ночное зрение не идеально, — солгал Тико.

— Где она? — потребовал ответа старик.

— Кто, мой господин?

— Амелия.

— Думаю, спит в своей постели.

Атило нахмурился.

— Сегодня вечером она должна была прийти ко мне, — он сердито выдохнул, решив, что сказал слишком много. — Якопо тоже пропал. Если они где-то бездельничают на пару…

— Он вернулся немного раньше.

— Откуда ты знаешь?

— Мой господин, я слышал его. Его новая кираса скрежетала о стены, вдобавок он громко ругался.

— Наверняка напился.

Темные глаза над острой бородкой внимательно изучали Тико.

— Ты ничего не упускаешь, верно?

— Я стараюсь, мой господин.

— И ты запер дверь?

— Вы же знаете, что внутри нет засова. Зато я нашел это, — сказал Тико. — Им я запираю дверь. Вы сами говорили: нам следует оберегать все выходы и входы. Я просто повинуюсь приказам.

— Поспи хоть немного, — фыркнул старик. — Завтра встанешь рано. Ты должен отдохнуть и быть готовым ко всему. Твой ум тоже пригодится. От завтрашнего дня многое зависит. Не подведи меня.

— Мой господин?

— Помолись своим богам об успехе.

«Богов нет, — едва не ответил Тико. — Они не для таких, как вы или я».

— Конечно, мой господин. Доброй вам ночи.

Тико захлопнул дверь и поставил клин на место. Потом поднял матрас и вытащил Десдайо из дыры. Он попытался отряхнуть землю с ее одежды, но Десдайо оттолкнула его.

— Об этом я и хотела рассказать. У Атило есть для тебя особая работа на завтра. И мне следовало знать…

Она внезапно замялась.

— О чем?

— Амелия приходит в его постель. Я думала…

Что он ограничивается герцогиней? Или ходит по борделям? Неужели она действительно верила — Атило иль Маурос спит под собственной крышей в одиночестве? Даже Десдайо не может быть такой наивной.

Она заплакала. Тико обнял ее и крепко прижал к груди. Он чувствовал ее затвердевшие соски. Когда он поцеловал девушку, она замерла, но через секунду ответила на поцелуй.

В следующую минуту Десдайо вскинула руку, намереваясь отвесить ему пощечину. Тико перехватил ее кисть.

— Вы тоже поцеловали меня.

— Ничего подобного!

— Госпожа…

— Хватит, — в ее голосе слышалась ярость. — Мы больше не будем говорить об этом.