Любовь приходит в черном - Анна Чарова

Но и Ян почему-то все не стрелял. Марина открыла глаза.

— Здесь пусто! — крикнул Ян, опустив пистолет. — Он где-то прячется! — и добавил шепотом: — Убирайся. Все — потом.

Обогнул Марину по широкой дуге и вышел на пустырь.

Что это значит? Марина решила подумать позже, сейчас она и благодарности-то особой не испытывала.

Артуру плохо. Его боль накрывала волнами.

Марина выглянула из-за угла: Яна уже не было, никого не видно. Есть ли у нее шанс добраться до автомобиля? Тогда она объедет пустырь, попробует подобраться к Артуру с другой стороны… Надо только собраться с силами. Еще не все кончено. Марина глубоко вздохнула и кинулась к машине, спотыкаясь и каждую секунду ожидая выстрела в спину или прикосновения невидимых рук эстонок. Никто по-прежнему не стрелял.

Она открыла дверцу и только собралась сесть за руль, как заметила человека в кожаной куртке не по сезону. Он сидел, прислонившись к колесу у пассажирской двери.

— Артур, — шепнула Марина, приоткрыв дверь.

Мужчина повернулся, без сил завалился на бок.

— Это ты! Но как ты… Поехали отсюда! — лихорадочно зашептала она. — Скорее же!

Выбора у него не было, но подняться он не мог, Марине пришлось выходить и втаскивать его на заднее сиденье. Артур лег на спину и уставился в потолок.

Марина трясущимися пальцами вставила ключ в замок зажигания, приговаривая:

— Только бы не услышали, только бы не услышали…

Машина тронулась с места. Фары Марина, ясное дело, не включила, и дороги видно не было — «Ланос» танцевал на выбоинах, пару раз даже пузом ударился.

Марина, шепотом молясь всем богам, поглядывала в боковые зеркала, ожидая, что сейчас вырулит внедорожник, мазнет светом по глазам… Но ей пока везло.

— Кто-то выстрелил, они отвлеклись на него, и меня это спасло, — прохрипел Артур.

— Ты ранен?

— Физических повреждений нет, — ответил он. — Спасибо тебе. Думал, ты с ними заодно.

— С кем — с ними?

— С жителями Эдема.

Марина не разглядела ржавый столбик и въехала в него. Раздался хруст стекла.

— Не… останавливайся. Поехали отсюда.

— Тебе надо в больницу, — настаивала Марина.

— Там мне не помогут, я целый. Мне надо… отлежаться. Ч-черт! Ммм…

— Больно? Где болит?

— Ммм… везде. Но я — целый, просто поверь.

Вскоре они выехали на скудно освещенную дорогу, и Марина включила фары. Вдалеке замаячила трасса. Неужели оторвались? Спасибо, господи!

Марина так нервничала, что выветрились все вопросы, которые она хотела задать Артуру, перед ней стояла первоочередная задача — выжить. Надо спрятать Артура в безопасном, никому не известном месте. Например, у мамы, она в Турции пробудет еще неделю. Хорошо, что ее дом недалеко отсюда.

Знает ли Ян, что мамина квартира пустует? Марина напрягла память, пытаясь вспомнить, говорила ли ему об отъезде своих родных. Вроде нет. Значит, везем Артура к маме. Ирония судьбы!

Единственный вопрос Марина все-таки задала:

— Артур, Оливия жива?

— Кто?

— Оливия, певица.

— Да, ммм… Привет… тебе.

— Потерпи, нам ехать минут пятнадцать… Не замолкай, говори со мной, слышишь?

— Не могу. Сил нет. Я не ранен, тут… другое. Нужен покой.

— Они убьют меня? Если…

— Нет, пока жив я. Или если подумают, что пе… Перевербовали.

Марина проползла на мигающий желтый и едва ушла от столкновения с летящей навстречу резвой легковушкой. Свет ослепил, визг тормозов и сигнал клаксона оглушили ее, она остановилась у тротуара и включила аварийку.

— Внимательней, не отвлекайся, — взмолился Артур.

Марина мелко закивала, завелась и покатила дальше по трассе. Вопросов она больше не задавала, лишь поглядывала на Артура, стонущего на заднем сиденье. Крови вроде нет.

Остановившись возле маминого подъезда, Марина вышла из машины, осмотрелась: никого подозрительного, перевела взгляд на разбитую фару и помятое крыло. Первая авария, можно себя поздравить! Мелочи, плевать на это.

Артур лежал, не шевелясь. Марина распахнула заднюю дверцу, растолкала его, он замычал, открыл осоловелые глаза.

— Приехали, — сказала она. — Придется встать и идти. Сама я тебя не донесу.

— Постараюсь, — помогая себе руками, Артур сел, потряс головой.

Марина протянула руку, но он поднялся сам, лишь чуть оперся о ее плечо. Еле переставляя ноги, он двинулся к подъезду.

Сидящие на лавочке влюбленные, наверное, подумали, что жена ведет домой сильно выпившего мужа. Потеряв интерес, они снова обнялись и поцеловались.

Марина немного пришла в себя и уже обдумывала, что спросит у Артура, когда они доберутся до квартиры: кто такие Ян и компания, люди ли они, что такое Эдем, почему охотятся на Артура, где прячется Оливия и зачем скрывается. И вообще, неплохо было бы, чтобы Артур объяснил свои действия, в том числе обидный, мягко говоря, эпизод их отношений, когда, желая добра, выставил ее на улицу. Да, и за Катю пусть ответит.

Пока Марина открывала дверь в квартиру, Артур стоял, прислонившись спиной к стене, и часто, прерывисто дышал. Наконец замок послушался, и Артур, не разуваясь, протопал в мамину спальню.

— Чаю сделать? — спросила Марина, снимая сапоги, но гость не ответил.

Раздевшись, Марина зашагала к Артуру: он неподвижно лежал на животе на мамином любимом розовом халате, оставленном на кровати; лицо его было бледно-желтым, губы — синеватыми.

Господи, неужели умер? Марина рванула к нему, упала на колени, перевернула его на спину, размотала белый шарф, коснулась шеи и нащупала пульс.

Фууф… живой!

Вот только разбудить Артура не получилось. Отчаявшись, она села рядом с ним, похлопала его по ноге.

— И что мне теперь с тобой делать, спящий красавец? Может, скажешь хоть, что такое Эдем и откуда вы все взялись на мою голову?

— Мы все… не отсюда…

— А откуда? Что это значит?

Вопрос растворился в звенящей тишине.

Марина еще раз потормошила Артура, разлегшегося на диване. Без толку. Пациент без сознания. Интересно, надолго ли?

Злая на саму себя, Марина принялась стягивать с него ботинки — скорее механически, чем осознанно. Неизвестно, кто страшнее: эстонки и Главный или мама, увидевшая испачканный ковер. Во втором случае Марину гарантированно ждала долгая и мучительная смерть.

И чего не расспросила Артура в машине, где находится Эдем, откуда пришли эстонки с Главным! Теперь придется мучиться в неведении.