Властный зов страсти - Моника Маккарти

Лицо Лахлана покраснело, он из последних сил старался сохранить спокойствие.

– Я никогда не использовал твое тело. Если помнишь, ты добровольно отдалась мне. Сделка это или нет, я никогда не отпущу тебя. Мы принадлежим друг другу, и это есть настоящая правда.

Слезы обжигали горло Флоры, когда она смотрела на человека, которого любила, на человека, которому отдала свое сердце. Она не могла этого вынести. Казалось, стены смыкались вокруг нее, грозя задушить. Самый ужасный ее кошмар стал реальностью, и она ничего не могла сделать, чтобы не допустить этого.

– Откажись от брака, – сказала Флора умоляюще.

– Нет. – В голосе Лахлана прозвучала непреклонность. – Дело сделано.

– Разве нельзя все переиграть? Если мы не станем предъявлять прав друг на друга, никто ни о чем не узнает. – Она всхлипнула. – Пожалуйста, отпусти меня.

Выражение его глаз смягчилось, но голос по-прежнему звучал словно похоронный колокол:

– Не могу. Я затеял этот брак не только ради освобождения брата. Я люблю тебя. – Лахлан неожиданно улыбнулся. – Поверь, пройдет немного времени, и ты увидишь, что все это к лучшему.

Однако настроение Флоры не улучшилось ни на йоту. Она словно впервые ясно увидела его – вождя с холодным сердцем, главное для которого – поскорее получить свой приз.

Стараясь сохранять спокойствие перед лицом безумных обвинений Флоры, Лахлан все больше мрачнел. Инстинкт, подсказывавший ему, что не следует сообщать Флоре о сделке, заключенной с ее кузеном, не обманул. Он понял это по ее реакции, но сознание своей правоты не облегчало дела.

Губы его сжались, будто он старался подавить гнев. На самом же деле Лахлан ничего так не хотел, как заключить ее в объятия и заставить слушать его.

Схватив Флору за плечи, он заглянул ей в глаза.

– Я люблю тебя. Никогда за всю жизнь я не говорил женщине таких слов. Да, я сделал все возможное, чтобы спасти своего брата, свой клан, но мне вовсе не хотелось, чтобы ты была в это замешана. И все же, раз так уже случилось, изменить этого я не могу. Сейчас Джон в опасности, потому что я, обезумев от страха потерять тебя, сделал последнюю тщетную попытку освободить его, не прибегая к помощи Аргайла. Увы, попытка не увенчалась успехом, и Джона бросили в подземелье. У меня не осталось выбора. Вот почему я обратился за помощью к твоему кузену. Неужели ты не понимаешь, что мой брат страдает? Каждая минута, которую Джон проводит в этой адской дыре, может оказаться последней. У Аргайла есть предписание освободить его, но он воспользуется им только после нашей свадьбы. Так неужели ты предпочтешь, чтобы мой брат умер из-за твоей гордыни?

Флора отшатнулась, как если бы он ее ударил. Отчаянное положение Джона вызвало в ней боль и гнев, каких не вызвало его объяснение в любви. Она не стала бы рисковать жизнью брата Лахлана, даже если бы уступка связала ее с человеком, куда более презренным, чем этот лживый горец!

– Ты получишь свою бумагу, – наконец сказала Флора бесцветным голосом. – Но я никогда не прощу тебе этого. – Опустив глаза, Флора повернулась и быстро вышла, оставив Лахлана одиноким и более опустошенным, чем когда-либо в его жизни.

Брачная церемония и пир проходили словно в тумане. Сидя на специально установленном помосте, Флора как будто со стороны наблюдала за происходящим, ощущая в сердце холод и пустоту. Она словно превратилась в статую, выставленную на всеобщее обозрение, и никто не мог догадаться, что внутри ее кипят горечь и разрывающее сердце страдание. С лица ее не сходила будто приклеенная натянутая улыбка, и она терпеливо принимала бесчисленные поздравления от доброжелателей, проходивших мимо стола лэрда. При этом она старалась не встретиться взглядом с Лахланом, теперь ставшим ее мужем, потому что боялась, что не выдержит и выдаст себя. День, который должен был стать счастливейшим в ее жизни, превратился для Флоры в нелепейший фарс, какой только можно представить. Ей потребовались все силы для того, чтобы вытерпеть экзекуцию; она чувствовала, что вот-вот разразится неудержимыми рыданиями от того, что потеряла все.

– Думаю, мне пора удалиться, – обратилась она к Лахлану, сидевшему слева от нее, и кузену, занимавшему место справа.

Аргайл нахмурился:

– Ты бледна и, кажется, не в себе. Что-то не так?

Беспокойство кузена показалось Флоре смехотворным. Аргайл сыграл в этом фарсе не меньшую роль, чем Лахлан, но разница заключалась в том, что от него она этого и ожидала.

– Вовсе нет. Со мной все в порядке. – Заметив, как замер Лахлан, Флора добавила спокойнее: – Ничего такого, чего не исцелит крепкий ночной сон. Я пошлю за знахаркой и посмотрю, чем она сможет мне помочь.

Аргайл обратил к Лахлану понимающий взор:

– Она хочет отдохнуть?

Флора различила в его голосе иронию.

– Уверен, что твой новоиспеченный муж позаботится о том, чтобы ты хорошо отдохнула.

Однако Лахлан не обратил внимания на многозначительный намек Аргайла и пристально посмотрел на Флору.

– Я пошлю за Шинейд и скоро сам приду к тебе.

Флора замерла. Если он вообразил… Нет, никогда!

Понимая, что их разговор слушает слишком много ушей, она удержалась от гневного ответа и, через силу улыбнувшись, молча покинула зал.

Это случилось несколькими часами позже, когда Лахлан поднимался по лестнице в башню, в комнату Флоры. Единственным светлым пятном этого дня он считал то, что Аргайл передал ему указ об освобождении Джона. Аллан с небольшим отрядом готовился отправиться в замок Блекнесс. Если все пойдет по плану, Джон к рассвету уже прибудет в Дримнин.

Единственным, что удержало самого Лахлана от того, чтобы присоединиться к Аллану, было ожидание первой брачной ночи. Все, чего он хотел сейчас, – это заключить Флору в объятия и утешить ее, исцелить ее рану: она казалась ему прекрасной, как сказочная принцесса, в своем золотистом платье и венце, украшенном драгоценными камнями. Никогда еще Флора не выглядела такой хрупкой, будто ее отлили из бесценного стекла, способного разбиться от одного неосторожного прикосновения.

На ней не было подаренных им туфель. Это означало, что Флора отвергла его дар, и от этого Лахлану становилось особенно больно. Он ожидал от нее проявления гнева, но не отчужденности, холодная решимость Флоры тревожила его гораздо больше. Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным. Неужели она исторгла его из своего сердца?

Он не мог в это поверить. Главное – скорее ее увидеть. Как только он заключит Флору в объятия, все встанет на свои места. Она гневается на него, она уязвлена и к тому же упряма, но он сможет заставить ее понять. В конце концов, не зря же они принесли брачные обеты!

Остановившись перед дверью Флоры, Лахлан на мгновение заколебался. Может быть, следует дать ей время и этой ночью оставить ее в покое?