Рука, что впервые держала мою - Мэгги О'Фаррелл

— Это не его, — раздается за ее спиной голос.

Лекси не оборачивается.

— Знаю, — отвечает она.

Слышно, как Роберт тяжело садится на стул, накладывает в тарелку картошку. Лекси подходит к следующей картине — этюду Дали.

— Привет! — кричит Тео и несется к Роберту по ковру, сам не свой от радости: пришел новый человек.

Лекси слышит, как Роберт бормочет: «Привет! Что у тебя там?»

— Привет! — опять кричит Тео.

— Я читала одну из ваших книг, — говорит Лекси.

— Правда? — Роберт старается отвечать непринужденно, и все же в голосе слышна неуверенность. — Какую?

— О Пикассо.

— А-а.

— Хорошая книга.

— Спасибо.

— Хотя к Доре Маар[29]вы, пожалуй, слишком суровы.

— Вы так думаете?

Лекси оборачивается, смотрит на него. На нем другой пиджак, белая рубашка с расстегнутым воротом.

— Да. Вы изобразили ее прихлебательницей, а между тем она по-своему талантливая художница.

Роберт Лоу поднимает бровь:

— Вы видели ее работы?

— Нет, — признается Лекси. — Мое суждение ни на чем не основано.

Она садится за стол напротив Роберта. Те о забирается к ней на колени, в каждом кулаке по шишке.

— Осторожно, — говорит он Роберту. — Горячо.

Роберт улыбается ему:

— Спасибо. Обещаю есть осторожно.

— Куда же Фитцджеральд запропастился? — недоумевает Лекси.

— Горячо, горячо, — снова предупреждает Тео.

Роберт пожимает плечами, разводит руками:

— В самом деле, куда?

— Там, в сарае, его студия?

Роберт кивает:

— Может, он там, а может, где-нибудь в лесу, стреляет фазанов. Или в деревне, в пабе, волочится за юбками. Или охотится на лисиц. Или укатил в Дублин. Кто его знает. У Фитцджеральда свое расписание.

— Горячо! — восклицает Тео, а Роберт кивает и для вида дует на суп.

Лекси комкает салфетку.

— Может, я просто пойду, постучусь и скажу…

— До него не достучаться. Даже если он у себя.

Лекси смотрит на Роберта. По лицу его невозможно угадать, правду ли он говорит.

— А вдруг он не знает, что пора обедать?

— Поверьте, знает. Просто решил не приходить. Мы в его власти. Ждем, когда он соизволит прийти.

— Вот как? — Лекси достает из вазы с фруктами яблоко. — Очень даже… в духе прошлого века.

— Прошлого века?

— Да. Мы с вами как девицы на выданье перед смотринами.

Роберт фыркает в миску с супом:

— Я не чувствую себя девицей на выданье.

Лекси смеется.

— Да уж, нечего сказать, девица!

Роберт отодвигает тарелку, положив на нее вилку и нож:

— Спасибо. — Он долго смотрит на вазу с фруктами. Берет яблоко и кладет обратно; повертев в руке сливу, тоже откладывает и наконец выбирает грушу. — Вы замужем за военным корреспондентом? — спрашивает он, разрезая грушу вдоль.

— Груша! — кричит в восторге Тео. — Груша!

Лекси с хрустом отламывает от яблока черенок.

— Не замужем.

— Ну ладно. Я просто хотел сказать, что вы… — Роберт взмахивает в воздухе ножом и ждет, что Лекси закончит фразу.

Но Лекси не спешит на выручку.

— Что я?

— Что вы с ним. Вместе. Что вы семья. Пара. Любовники. Союз. Как вам угодно. — Он протягивает Тео ломтик груши.

— Гм. — Лекси кусает яблоко. — Откуда вы знаете?

— Что знаю?

— Про Феликса. И про меня.

— Что за навязчивый вопрос!

— В самом деле?

— Я видел вас вместе на презентации книги. Год или два назад. Вы были тогда беременны.

— Правда? А что за книга?

— Биография Гитлера.

Лекси задумывается.

— Не припомню, чтобы мы были знакомы.

— Мы и не знакомились. — Роберт улыбается. — Телевизионщики сторонятся пишущей братии.

Лекси выходит из себя:

— Я не телевизионщица.

— Вы жена одного из них.

— Нет, не жена.

— Жена, подруга. Не надо цепляться к словам. — Он отрезает еще ломтик груши для Тео. — Впрочем, мы и до этого встречались.

Лекси вскидывает взгляд:

— Когда?

— Давно. — Роберт смотрит на свою тарелку, на ломтик груши, с которого снимает кожицу. — Вы приходили ко мне домой.

— Правда?

— С Иннесом Кентом.

Лекси, отложив яблоко, приглаживает вихор на макушке Тео, поправляет ему слюнявчик.

— Моя жена — заядлый коллекционер, — объясняет Роберт. — Она несколько раз покупала у Иннеса картины. Мы всегда доверяли его вкусу — в живописи он знал толк.

Лекси откашливается.

— Верно.

— Вы привезли литографию Барбары Хепворт — да, именно. Она и сейчас у нас. Он привез ее на заднем сиденье автомобиля. Вы ждали в прихожей и говорили с нашей дочкой о пожарных машинах, пока он заносил картину в дом.

Лекси берет вилку, серебряную, изящную. Вилка кажется странно тяжелой, будто вот-вот выпадет из руки, если не держать изо всех сил.

— Помню, — отвечает она. — Это было…

Роберт, метнув на нее взгляд исподлобья, отворачивается.

— Давным-давно, — заканчивает он за нее.

Остаток обеда проходит в молчании.

Наутро Тео просыпается ни свет ни заря и будит Лекси. Ей удается продержать его в комнате до семи. Лекси принимает ванну (вода ледяная), а после завтрака выходит с Тео во двор. Надо взять интервью у Фитцджеральда, посмотреть его работы и сегодня же ехать в Лондон.

Лекси просит экономку присмотреть за Тео, и та охотно соглашается. Они идут в сад с корзиной белья и прищепками. Экономка что-то говорит, а Тео выкрикивает: прищепка, цветок, нога, башмак, трава.

Двери студии закрыты, но вчерашний висячий замок болтается на цепи незапертый. Лекси, стоя у дверей, разглядывает замок, берет в руку. Величиной с человеческое сердце, приходит ей в голову.

— Его нет, — раздается за ее спиной голос Роберта, — в этот час его обычно не бывает.