Кто нашел, берет себе - Стивен Кинг

- Простите, - говорит Моррис.

- Простите что?

- Простите, мистер МакФарланд.

- Спасибо, Моррис, это уже лучше. Сейчас идем в туалет пописать в стаканчик и докажешь, что твоя паранойя не вызвана наркотиками.

Идут последние офисные труженики. Некоторые бросают взгляд на Морриса и на здоровенного черного человека в яркой спортивной куртке, затем быстро отводят глаза. Моррис испытывает желание закричать: Да, это мой проверяющий, посмотрите хорошенько!

Он идет за МакФарландом к мужскому туалету, в котором, слава Богу, никого нет. МакФарланд, сложив на груди руки, приваливается к стене и наблюдает, как Моррис достает свою вялую штуковину и собирает образец мочи. За тридцать секунд, когда она не синеет, МакФарланд отдает стаканчик Моррису.

- Поздравляю. Выливай, дружище.

Моррис выливает. МакФарланд методично моет руки, намыливая кисти до самых запястий.

- У меня нет СПИДа, знаете. Если вы об этом волнуетесь. Я проходил тест перед тем, как меня отпустили.

МакФарланд аккуратно вытирает свои большие руки. Мгновение он рассматривает себя в зеркале (возможно, жалея о том, что у него нет волос, которое можно было бы причесать), затем возвращается к Моррису.

- Может, ты ничего не принимал, но мне не нравится твой вид, Морри.

Моррис хранит молчание.

- Я расскажу тебе, чему меня научили восемнадцать лет на этой работе. Существует только два типа условно-досрочников и только два: волки и овцы. Ты слишком стар, чтобы быть волком. Но у меня нет полной уверенности, что ты так считаешь. Ты этого не интериоризировал, как говорят психологи. Не знаю, какое волчье дерьмо у тебя на уме, возможно, ты просто решил украсть скрепки из офиса, но, что бы это ни было, забудь. Ты слишком стар, чтобы выть, тем более, чтобы бегать.

Поделившись этой мудростью, он идет. Моррис и сам шагает к двери, но на полпути у него подкашиваются ноги. Он разворачивается, хватается за раковину, чтобы не упасть, и вваливается в одну из кабинок. Там садится и низко, почти до колен склоняет голову. Он закрывает глаза и делает длинные глубокие вдохи. Когда рев в голове стихает, он встает и выходит.

«Он все еще там, - полагает Моррис. - Уставился на эту проклятую картину, сцепив руки за спиной ».

Но на этот раз в фойе нет никого, кроме охранника. Когда Моррис проходит мимо, он провожает его подозрительным взглядом.

25

Бой «Сурков» с «Драконами» должна начаться в семь, но автобусы с объявлением «СЕГОДНЯ бейсбольный матч» в окошке назначения, начинают ходить в пять. Моррис едет одним из них в парк, потом пешком возвращается немного назад к мотомастерской штата, обращая внимание на каждую из машин, проезжающих мимо, и проклиная себя за выброс дерьма в туалете после ухода МакФарланда. Если бы он вышел оттуда раньше, то увидел бы, на какой машине ездит этот сукин сын. Но он не вышел, и теперь в любой из этих машин может оказаться МакФарланд. Проверяющего узнать будет нетрудно по его размерами, но Моррис не решается смотреть на машины слишком внимательно. Этому есть две причины. Во-первых, он тогда имел бы виноватый вид, не так ли? Да, действительно, как человек, у которого на уме волчье дерьмо и который должен постоянно оглядываться. Во-вторых, он может увидеть МакФарланда даже там, где МакФарланда нет, потому что он все ближе и ближе к нервному срыву. Что, впрочем, неудивительно. Человек может выдержать только определенное количество стресса.

Тебе сколько лет? Двадцать два? Спрашивал его Ротстайн. Двадцать три?

Удачная догадка наблюдательного человека. Моррису тогда было двадцать три. Сейчас он на пороге шестидесяти, и все годы между этими исчезли, как дым на ветру. Он слышал, как люди говорят «шестьдесят - это новые сорок», но все это несуразно, это чушь собачья. Когда большая часть твоей жизни прошла в тюряге, шестьдесят - это новые семьдесят пять. Или восемьдесят. Ты слишком стар, чтобы быть волком, как сказал МакФарланд.

Но ничего, мы еще посмотрим.

Он возвращает во двор мотомастерской штата - жалюзи опущены, мотоциклы, которые утром были выставлены на обозрение, убраны - и ждет звука автомобильных дверей, только лишь он пересечет границу частной территории. Ждет голоса МакФарланда: Эй, дружище, что ты здесь делаешь?

Но слышно только звуки машин, едущих к стадиону, и, когда он заходит во двор, невидимая рука, которая сдавливала его грудь, немного ослабляет хватку. Этот участок от остального мира отделяет высокая стена из рифленого металла, а стены успокаивают Морриса. Ему это не нравится, он знает, что это противоестественно, но это так. Человек - это сумма того, что с ним происходило.

Он подходит к грузовику - маленькому, запыленному, благословенно безликому - и запускает руку под правое переднее колесо. Ключи на месте. Он садится в кабину и радуется, когда машина заводится с первого оборота. Ревом рок-музыки включается радио. Моррис выключает его.

- Я смогу, - говорит он, подстраивая под себя сидение и берясь за руль. - Я смогу.

И, оказывается, он действительно может. Это как ездить на велосипеде. Единственная сложность - разворот против потока машин, едущих к стадиону, но даже это в конце концов получается сделать без особого труда. Один из автобусов «СЕГОДНЯ бейсбольный матч» останавливается, и водитель машет Моррису: проезжай. Дороги, ведущие к северной части города, почти пустые, и ему везет обогнуть центр по новой городской обходной дороге. От езды он почти получает удовольствие. Получил бы удовольствие, если бы не удручающее подозрение, что МакФарланд следит за ним. Но пока не появляется. Выжидает, чтобы узнать, что его приятель задумал.

Моррис останавливается у маркета на Беллоуз-авеню и идет в отделение домашней утвари. Проходит под сияющими лампами дневного света, не спешит; его дело требует темноты, а в июне темнеет в восемь тридцать или в девять. В отделе товаров для сада он покупает лопату и топорик на тот случай, если придется перерубать корни - то дерево на берегу выглядит так, словно могло достаточно прочно оплести его сундук. В ряду под вывеской «Распродажа» покупает несколько объемных сумок марки «Тафф-Тот» по двадцать баксов штука. Сложив покупки в кузов, идет к двери водителя грузовика.

- Эй! - Из-за спины.

Моррис замирает, слушая приближающиеся шаги, и ждет, когда ему на плечо ляжет рука мистера МакФарланда.

- Не знаете, в маркете есть продуктовый отдел?

Голос молодой. И белый. Моррис понял, что снова может дышать.

- «Сейфуей», - говорит он, не оборачиваясь, хотя понятия не имеет , есть в маркете продуктовый отдел или нет.

- О, хорошо. Спасибо.

Моррис садится в грузовик и заводит двигатель. «Я смогу, - полагает он. - Смогу и сделаю ».

26

Моррис медленно едет по нортфилдським улицам с названиями деревьев, по которым бегал еще в детстве, - хотя бегал он не так уж и много, больше сидел дома, погрузившись в книгу. Все еще рано, поэтому он ненадолго останавливается на Вязовой. В бардачке находится старая пыльная карта, и он делает вид, что изучает ее. Минут через двадцать переезжает на Кленовую и делает то же самое. Затем едет в местный магазин «Зоне», где в детстве покупал печенье. А еще сигареты отцу. Это было в те дни, когда пачка стоила сорок центов, и считалось обычным делом, чтобы ребенок покупала родителям курево. Он покупает себе слэш, быстро с ним расправляется и едет на Пальмовую, где снова делает вид, что рассматривает карту. Тени постепенно удлиняются, но, Господи, как же так медленно!