Спин - Роберт Чарльз Уилсон

— Я с друзьями на день отправился в горы, и вот что за этот день произошло. Много народу погибло, не только моя семья. И я храню эти снимки, чтобы помнить, откуда я. И почему мне не нужно возвращаться.

— Вам очень тяжело.

— Я примирился с потерей. Насколько возможно. К моему отлёту с Марса дельту уже воссоздали. Не точной копией, конечно, но живой и плодородной.

Этим он, казалось, закрыл тему.

Я ещё раз просмотрел три первых снимка, чтобы лучше запомнить. Реальные снимки далёкого мира, не какая-нибудь компьютерная графика. Марс, планета, давно дразнившая воображение землян.

— Это, конечно, не Берроуз, тем более не Уэллс… Разве что немножко Бредбери.

И без того морщинистое лицо Вана избороздили новые морщины удивления.

— Прошу прощения, незнакомые слова.

— Фамилии писателей-фантастов. Они сочиняли книги о вашей планете, как её представляли.

Ван заинтересовался. Люди описывали его планету живой задолго до того, как там возникла жизнь.

— Могу ли я ознакомиться с тем, что они сочинили? И обсудить это с вами во время вашего следующего визита?

— О, буду рад, разумеется. Но найдётся ли у вас время? К вам скоро главы государств выстроятся в очередь.

— Ничего страшного. Главы государств подождут.

Я тут же пообещал, что добуду для него, что смогу.

Уже по дороге домой я заехал в букинистическую лавчонку и утром завёз Вану — точнее, передал его охране — «Войну миров», «Принцессу Марса», «Марсианские хроники», «Чужака в чужой стране», «Красный Марс».

Недели две я о Ване ничего не слышал.

* * *

«Перигелион» продолжал обстраиваться. К концу сентября там, где летом бестолково теснился хвойнопальмовый подлесок, вырос массивный бетонный фундамент, из которого торчали стальные балки, между которыми вились алюминиевые трубопроводы. Молли разнюхала, что на следующей неделе ожидается доставка холодильного оборудования и чего-то для лаборатории. Чего-то вроде даже военного. Мы сидели за ужином в Чампсе, в уголке, остальные посетители сгрудились перед большим плазменным экраном, галдели, болея за «Марлиней».

— Для чего нам лабораторное оборудование, Тай? У нас космос и «Спин». Не постигаю.

— Не имею представления. Мне никто не говорил.

— Но ты бы мог спросить у Джейсона. Ты же бываешь в северном крыле.

Я сказал, что у нас с Джейсоном об этом разговор не заходит. И напомнил, что у меня не та форма допуска. Как, впрочем, и у неё.

— Похоже, что ты мне не доверяешь.

— Просто следую правилам.

— Ну ну. Ты у нас святой.

* * *

Джейсон появился у меня дома без предупреждения, к счастью, когда Молли отсутствовала. Он заехал поговорить о своих лекарствах. Я рассказал о консультации с Малмстейном, сообщил, что он не возражает против увеличения дозировок при условии строгого контроля. Болезнь не законсервировалась, она развивается, и существует определённый предел, до которого можно подавлять её симптомы. Я не хотел внушить ему, что он обречён, но давал понять, что рано или поздно придётся изменить подход к работе, не подавляя болезнь, а приспосабливаясь к ней. Далее подразумевался ещё один порог, о котором никто не упоминал: полная инвалидность и слабоумие.

— Ну хорошо, хорошо, — кивнул Джейсон. Он сидел у окна, поглядывая на своё отражение в стекле, закинув одну длинную ногу на другую. — Мне нужно лишь несколько месяцев.

— Несколько месяцев для чего?

— Несколько месяцев, чтобы вырвать ноги моему обожаемому родителю. — Я недоумённо уставился на него. Может, он шутит, подумал я. Он улыбался. — Лучше, пожалуй, объяснить, а?

— Н-ну, если ты хочешь, чтобы я понял, то, пожалуй, надо объяснить.

— Мы с И-Ди расходимся в представлениях о будущем «Перигелиона». С точки зрения И-Ди наша фирма существует ради блага космической промышленности. Эта его убеждённость всегда оставалась неколебимой. Он никогда не верил, что мы можем что-то сделать со «Спином». — Джейсон пожал плечами. — Он почти наверняка прав, в том смысле, что мы не можем устранить «Спин». Но это не означает, что мы не в состоянии его понять. Мы не в состоянии объявить войну гипотетикам, но вполне тянем на партизанскую научно-диверсионную тактику. В этом смысл прибытия Вана.

— Не понимаю.

— Ван не просто межпланетный посол доброй воли. Он прибыл с определённым планом мероприятия, которое даст нам возможность узнать кое-что о гипотетиках, о том, откуда они взялись, чего они добиваются, что они готовят обеим нашим планетам. Этот план встретил смешанный приём. И-Ди пытался его торпедировать. Он считает его не просто бесполезным, но и подвергающим риску наш политический капитал, оставшийся после терраформинга.

— И ты вознамерился потягаться с ним?

Джейсон вздохнул:

— Может, это звучит жестоко, но И-Ди не понимает, что его время как пришло, так и ушло. Отец мой именно такой человек, в каких мир нуждался два десятка лет назад. И в этом качестве он вызывает восхищение. Он добился потрясающих вещей. Если бы И-Ди не поджарил задницы отцам нации, не было б на свете «Перигелиона». Ирония «Спина» и в том, что долгосрочные следствия гения И-Ди обернулись против него. Если бы не И-Ди, не было бы и Ван Нго Вена. Дело тут не в Эдиповом отцеубийстве. Я хорошо представляю, что мой отец совершил и кто он такой. Он свой в министерских кабинетах, он с Гарландом в гольф играет. Блеск! Но он пленник собственной близорукости. Время его прошло, он больше не ясновидец. Он не верит в план Вана, потому что не доверяет технологии. Он не доверяет всему, что от него не зависит. Ему не нравится, что марсианская технология превзошла нашу, что они владеют тем, о чём мы ещё и мечтать не смеем. И ему крайне не нравится, что я на стороне Вана. И не только я, но и новое поколение вашингтонских силовиков, включая Престона Ломакса, который, чего доброго, станет следующим президентом. И-Ди вдруг оказался окружённым людьми, которыми он не в состоянии манипулировать. Людьми младшего поколения, которые ассимилировали «Спин», освоились с ним так, как не могло освоиться поколение И-Ди. Людьми нашего поколения, Тайлер.

Мне, разумеется, польстило это причисление моей персоны к неким избранным. Однако и встревожило. Я покачал головой:

— На многое замахиваешься, Джейс.

Он пронзил меня острым прищуром:

— Я действую именно так, как учил меня И-Ди. С самого рождения. Он не сына желал, а наследника, ученика, по возможности способного. Причём тренировать он меня начал задолго до «Спина». Он трезво оценил мои возможности, он знал, чего хотел от меня добиться. Я был воском в его руках. Даже когда вырос достаточно, чтобы понимать, что к чему, я следовал его курсом. И вот я перед тобою, изделие мастера И-Ди Лоутона. Фотогеничный, сообразительный, бесполый, открытый медиасреде типчик. Товар первой свежести, огурчик с грядки, в пупырышках, вершки и корешки в «Перигелионе». Но нашим контрактом предусмотрен один дополнительный пунктик, о котором И-Ди не очень хочет вспоминать. «Наследник» означает «наследование». Подразумевается, что с некоторого момента его суждение сменяется моим. И это время пришло. Открывшаяся перед нами возможность слишком важна, чтобы её профукать.