ЭмоLove - Ольга Лазорева

До Залесского Кирилл не поехал, так как у него поднялась высокая температура.

— Простудили мальца, — огорчался Григорий Григорьевич. — Марика меня загрызет.

— Да, что-то мы не рассчитали, — вторил ему Савелий Иванович, щупая горячий лоб Кирилла. Но кто ж знал, что молодой парень таким хлипким окажется!

Кирилл молча смотрел на них, не зная, как ему быть. Но Григорий Григорьевич все решил сам. Он быстро оделся, нашел попутку и отправил Кирилла обратно в город.

— Но наш разговор не закончен, — на прощание сказал Савелий Иванович. — Ты давай выздоравливай, и еще встретимся. И имей голову на плечах, всегда. Слышишь?

— Хорошо, — ответил Кирилл и забрался в машину.

— Приедешь домой, врача сразу вызови, — посоветовал ему Григорий Григорьевич. — А я тебе завтра позвоню.

Дома Кирилл был поздно вечером. Он выбрался из машины, оглядел почти пустой двор и быстро направился к своему подъезду. За углом раздался сдавленный крик, и Кирилл остановился. Он увидел какие-то тени в кустах, снова послышался вскрик, и он бросился туда. Увидев гладко выбритую голову, поблескивающую в свете фонаря, Кирилл притормозил. Это был Череп. С ним еще двое ребят мутузили какого-то хлипкого на вид кудрявого паренька.

— На хрен нам в городе пидеры? — с угрозой в голосе спрашивал Череп. — Мы за чистоту расы, понял? А вы позорите мужской род.

— Отпусти его, Череп! — громко сказал Кирилл и подошел вплотную.

Драка тут же прекратилась. Парни с изумлением вытаращили на Кирилла глаза. Потом дружно расхохотались. Кудрявый паренек воспользовался этим и удрал.

— Опа! Да это ж наш соплежуй! Из-за тебя мы этого педрилкина выпустили, мало ему пенделей надавали! — начал возмущаться Череп. — Сейчас тебе наваляем по полной! Ты чего тут нам мешаешь чисткой заниматься? — с угрозой в голосе спросил он и придвинулся к Кириллу.

Но тот никак не прореагировал. Его вновь начал бить озноб. Видимо, лекарство, которое ему дал перед отъездом Григорий Григорьевич, прекратило свое действие.

— Да надоели вы! — хмуро ответил он. — Все детство в жопе играет. И когда уж повзрослеете? Скины! Чистота расы! Вы бы хоть на досуге посмотрели какой-нибудь фильм о фашизме. Сейчас в Сети много инфы.

— Чего-чего?! — изумился Череп. — Может, ты нас учить будешь?

— И в чем суть фашизма, по-вашему? — продолжил Кирилл, не обращая на него внимания.

— Чистота арийской крови, — вдруг сказал один из парней.

— Не-а, — возразил Кирилл, — это одно из воплощений дьявола. И только это истина, поймите один раз!

— Он совсем спятил! — заметил Череп. — Ты чего, Кирюх, проповедником заделался, как звездой Рунета стал?

— Если силы девать некуда, — продолжил тот, — лучше бы всяких уродов ловили и били бы их. Мало ли маньяков, педофилов, да и других извращенцев? Девочек насилуют, потом убивают.

— Да мы бы рады, — захохотал Череп, — на такую веселую охоту сходить. Да где мы тебе их в нашем городишке возьмем?! А ты чего такой красный? — поинтересовался он. — От испуга?

И Череп вновь захохотал.

— Да ладно тебе, — неожиданно оборвал его один из парней. — Кирюха не испугался в тот притон пойти и сняться там. Тоже, поди, несладко там было. Я блевал с полчаса, когда фоты рассмотрел. Потом неделю пить не мог, с души воротило.

— Да знаем, знаем! — ответил Череп. — Наш эмо-бой теперь герой, штаны с дырой!

— Хотел я поговорить с тобой об одном деле, тихо проговорил Кирилл, — да вижу, что ты как был дураком, так и остался.

— Сам дурак! — беззлобно ответил тот. — А что за дело-то?

— Ничего, проехали, — сказал Кирилл и пошел прочь.

Когда он оказался в квартире, то его уже бил сильнейший озноб. Мать дала ему аспирин и вызвала из поликлиники дежурного врача. Тот поставил диагноз ОРВИ, прописал лекарство и посоветовал пару дней полежать в кровати. Кирилл закрыл дверь в свою комнату, забрался под одеяло и позвонил Марике.

— Я с ума схожу! — тут же начала она ему выговаривать. — Папа звонил, сказал, что тебя домой отправили. Что произошло?

— Ничего, солнышко, — устало ответил он. — Просто промок, простудился, температура. Пару дней полежу, и все будет в порядке. Насморк еще, чувствую, начинается. В общем, у меня банальная простуда.

— Ну, отец все у меня узнает! — с угрозой в голосe проговорила она. — Я ему все скажу! Это он нарочно! Хочет показать мне, что ты хлюпик.

— Ты не права, Марика, — ответил он. — Твой отец настоящий мужчина, и в этом я убедился. А такой мужчина не будет прибегать к недостойным методам.

— Зачем тогда он потащил тебя в этот рейд?!

— Были причины, — нехотя проговорил Кирилл. — Ты извини, но мне лекарств надавали, и, видимо, от них у меня просто слипаются глаза. Да и температура все еще высокая, горю весь.

— Да, это ты извини, — тут же спохватилась она. — Но все из-за волнения. Я тут места себе не находила. Я завтра к тебе приеду!

— Нет, не стоит, — твердо проговорил Кирилл. — Мне лучше побыть одному, а то я в таком состоянии. Нос завтра распухнет от насморка, да и вообще. Мне будет неудобно перед тобой.

— Я завтра позвоню, и там увидим, — не унималась она.

— Хорошо, солнышко. Люблю тебя, — мягко проговорил он.

— И я, — ответила Марика повеселевшим голосом. — Спокойной ночи и самых сладких снов! Целую сто тысяч раз!

— А я миллион! — улыбнулся Кирилл.

В трубке раздались короткие гудки. Он выключил телефон. И тут же провалился в сон.

Кирилл в течение трех дней отлеживался дома.

Мать была постоянно с ним, приносила травяной чай, готовила куриный бульон, сидела возле его дивана. В первый день, когда у Кирилла температура поднялась до 39, он почти все время спал. А когда просыпался и с трудом раскрывал опухшие глаза, то всегда видел мать. Она сидела на стуле, сложив руки на коленях и чуть ссутулившись, и выглядела странно скованной, словно находилась в чужом доме. Но, по сути, так оно и было. Комната Кирилла резко отличалась от запущенного вида всей квартиры. И он не любил, когда родители заходили к нему. По этой причине он всегда закрывал дверь на задвижку. Он создал свой собственный мирок и никого не хотел впускать туда. Даже присутствие Марики, а она появлялась у него крайне редко, вызывало чувство дискомфорта. Но в основном это происходило оттого, что Кирилл не мог избавиться от чувства стыда перед ней из-за убогости жизни своих родителей. В его комнате, конечно, всегда было чисто и очень уютно, но чтобы попасть в нее, нужно было пройти по длинному захламленному коридору мимо кухни и спальни родителей.

Когда на второй день температура спала, Кирилл спал намного меньше, но чувствовал себя все еще неважно. Причем ни насморка, ни кашля у него практически не было. Видимо, сильное нервное потрясение вызвало такую реакцию организма, и простуда тут была ни при чем. Он чувствовал периодически возникающий озноб, потом странную слабость. Мать продолжала сидеть у него в комнате. На второй день, после того как они пообедали, он спросил, где пропадает отец.