Женихи воскресают по пятницам - Дарья Донцова

Игорь Николаевич вытащил из кармана блокнот и нашел нужную страницу:

– Вот, слушайте. «Следователь К. Руков проигнорировал все отмеченные мной при нашей приватной беседе подозрительные моменты. Первый. Глеб Звягин никогда не ездил в командировки, всегда возвращался с работы в девятнадцать ноль-ноль и вскоре уходил из квартиры один. Очень странно, что Анна скончалась в тот уникальный день, когда Звягин вдруг отправился в Новосибирск. Проверьте документы в НИИ и поймете, что я прав. Второе. Его мать, Роза Игнатьевна, человек привычки, по магазинам ходит два раза в неделю, в понедельник и четверг. В беседах с моей дочерью Софьей она не раз говорила: «Хорошие продукты и товары легче приобрести либо в первый день недели, либо в четвертый. В пятницу завоза нет, возьмешь прокисшее молоко». Роза Игнатьевна педантична, и если она идет через двор с кошелкой, можно не смотреть на календарь. Но вот интересный казус – своей натуре она изменила всего раз, и именно в день неожиданной кончины Анны. Накануне свекровь, как обычно, принесла полные сумки, но тем не менее в пятницу вновь отправилась по магазинам, хотя никогда этого не делала. Странный поступок никак не вяжется со словами, обращенными к моей дочери. Вопрос: отчего Звягины одновременно нарушили привычный ритм жизни? Ответ: им потребовалось алиби, чтобы следствие убедилось, что и муж, и свекровь Анны находились вдали от квартиры, где умирала несчастная. Продолжаю перечислять подозрительные нюансы. Светлану Елкину мы никогда не видим в нашем дворе, жена Станислава не посещает Розу Игнатьевну даже под Новый год, а тут вдруг как раз в роковую пятницу запросто приезжает в гости, открывает своими ключами дверь, входит…»

– Он что, следил за нами? – взвилась Роза Игнатьевна. – Старый, выживший из ума идиот! Со Светой у нас до самой ее смерти были отличные отношения. Да, действительно, она к нам не заглядывала, но я часто бывала в доме Стасика. И что удивительного в ключах? Большинство людей оставляет их близким на случай форс-мажора. Вместо того чтобы читать записки маразматика, поройся в показаниях людей! И я, и Света объяснили следователю: Глеб уехал в командировку злой. Сын очень не хотел отправляться в Сибирь, но ему сказали: «Все сотрудники уже побывали в Академгородке, теперь твоя очередь. Если откажешься, можешь увольняться». Вот он и подчинился. Я же решила в его отсутствие перестелить на кухне линолеум. Работа тяжелая, хотела ее провести, когда сын уехал.

Последняя фраза объяснила мне, как мать относилась к отпрыску. Большинство женщин выразились бы по-другому: «Работа тяжелая, лучше ее произвести, когда мужчина дома».

– Я пошла не за продуктами, – продолжала возмущаться Роза, – а смотреть покрытие для пола и подобрала подходящее, но не нашла в сумке записки с размерами. Очевидно, ее потеряла. Ехать домой далеко, линолеума было мало, раскупят, пока туда-обратно смотаюсь. Вот я и попросила Свету о дружеской услуге – измерить пол на кухне.

– Понятно, – ухмыльнулся Игорь Николаевич. – Хорошее объяснение, но оно вызывает вопрос: почему вы не обратились к невестке? Та ведь сидела дома.

– Потому что Анна совершенно спятила! – взвилась мать Глеба Львовича. – Мы собирались ее врачу показать. Неправда, что я плохо к ней относилась! Сын и я более десяти лет терпели ее закидоны, прощали ей скандалы, истерики, лень, нежелание работать, учиться или хотя бы вести домашнее хозяйство. Внук подрастал и как-то задал мне вопрос: «Почему мама всегда орет, злится и целый день на диване лежит?» И что я могла ответить мальчику? Рома вступил в подростковый возраст, когда Анну господь прибрал. Вот сколько мы с ней цацкались! Невестка отравила лучшие годы Глеба, неудивительно, что он не захотел новую семью создавать. Жаль, я не знала про пасквильное письмо. А еще академик! Кем надо быть, чтобы подсматривать за соседями?

– Роза Игнатьевна, вы меня удивляете, – покачал головой Игорь Николаевич. – Это же любимый спорт обывателей, полученное образование ни при чем, доктор наук или слесарь, неважно. Любопытство неистребимо и не зависит ни от дипломов, ни от социального статуса, академик обожал чужие тайны.

– Что еще он там наврал? – задал вопрос Роман Глебович.

– Ерунду, – ответил Игорь Николаевич, – вспомнил, что Звягина медсестра и у нее хобби всем раздавать таблетки, подчас не понимая, как те действуют.

– Кретин! – взвизгнула Роза Игнатьевна. – Невооруженным глазом было видно, что у старика развивается синильный психоз!

– Абсурдность его обвинений понятна всем, – перебил ее олигарх. И спросил Игоря Николаевича: – Похоже, на письмо академика в милиции не обратили внимания?

Тот развел руками:

– В материалах по Анне нет упоминания о его «докладе».

– Конверт не нашел адресата, – хмыкнула Роза Игнатьевна, – порой на почте случаются потери.

– Или кто-то уничтожил письмо, – спокойно подытожил рассказчик. – Станислав мог все, влияние криминального авторитета в советские годы было непоколебимо и распространялось на разные стороны жизни. Преступный мир имел жесткую иерархическую структуру, любая просьба «смотрящего» выполнялась мгновенно. А у госчиновников были дети, братья, племянники, которые попадали в дурные компании и могли принести своим семьям неприятности. Стасик помогал влиятельным людям, а те решали проблемы Елкина. Рука руку моет. Но оставим мутную историю со смертью Анны, никаких прямых доказательств того, что первую жену Глеба Львовича насильно лишили жизни, нет. Слова академика «Мне кажется, что Аня умерла не своей смертью» к делу не пришьешь. Итак, Звягины счастливо живут в новых квартирах, две свои соседние жилплощади они по-прежнему считают одними огромными апартаментами. Роза Игнатьевна всегда произносит: «Наша квартира просто замечательная». Кажется, что наконец-то они счастливы, все беды позади, но судьба, большая шутница, устраивает им дежавю. Роман, продолжая семейную традицию, в юном возрасте женится на Нине, дочери одинокой Маргариты Павловны, и, не успев моргнуть глазом, становится отцом Эдика. Просто удивительно, как схожа юность бабушки, ее сына и внука. Все обзавелись потомством в юном возрасте. А еще у всех Звягиных неудачные партнеры по браку. Нина оказалась копией Анны. Роман, она же ревновала тебя?

– До смешного, – честно ответил олигарх. – Думаю, всему виной комплекс неполноценности, который в девочке взрастила мать. Маргарита Павловна с ранних лет постоянно твердила Нине: «Ты не особо красива, учись хорошо, заинтересуешь мужчину умом, больше нечем». Но Нине плохо давались науки, и мать злилась, требовала от дочери исключительно отличных отметок, золотую медаль. Мы учились в одном классе, я был веселым троечником, Нину ко мне прикрепили в качестве спасательного круга, вменили ей в обязанность подтягивать балбеса. Сначала я приходил к ним домой, но там царила гнетущая атмосфера. Если Маргарита была дома, она постоянно делала Нине замечания, да еще с подковыркой, типа: «Сядь прямо, и так не красавица, только горба не хватает»; «Не ешь конфеты, и так не красавица, станешь жирной, как свинья», «Не шаркай ногами, и так не красавица, а с дурацкой походкой вообще на старуху похожа». Нина боялась матери, в ее присутствии слова лишнего не произносила. Тогда я предложил заниматься у меня, и Нина согласилась, вот только жутко стеснялась. Если сталкивалась с бабушкой, опускала глаза и еле слышно шептала: «Здрассти, простите, я пришла к Роме, ему надо двойку по сочинению исправить». А бабушке девочка нравилась, она ей всегда предлагала остаться поужинать. Нина стандартно отвечала: «Спасибо, не подумайте, что я пренебрегаю угощением, но мне надо домой, задачу по математике никак не решу». И могла ночь просидеть, но выполнить задание. Я ей не раз говорил: «Нинуша, ты не раба, очнись! Примется мать тебя гнобить, ответь ей: «Я появилась на свет не для того, чтобы исполнять чужие желания. Я живу с тобой, но не для тебя».