Суд над Роксаной - Пирс Энтони

А это действительно оказался кентавр, более того, ее родной брат Карлетон. Чена испугалась не на шутку, поскольку, когда они играли в прятки, он без труда ее находил.

Он мчался прямо на нее, и она решила, что обнаружена, однако кентавр проскакал мимо дерева. Чена вздохнула было с облегчением, но тут он повернул назад, и сердце ее снова упало. Ведь, встретив сестру вблизи Острова, брат обязан был ее убить: так повелевал ему долг чести.

Карлетон стоял близ дерева, но смотрел в другую сторону.

— Никого не вижу, — громко произнес он, обращаясь к лесу. — Впрочем, на это я особо и не рассчитывал. Просто мне пришло в голову, что если кто-то здесь заблудился, этому кому-то может пригодиться штуковина, которую я здесь оставлю. И просто так, к слову замечу, что кое-кому разумнее всего было бы отправиться к Доброму Волшебнику и задать Вопрос. Любой Вопрос, поскольку платой за Ответ является годичная служба, а о тех, кто служит Доброму Волшебнику, хорошо заботятся, и они пребывают в полной безопасности.

Он положил на землю длинный сверток и добавил:

— Я мог бы сказать также, что родные скучают кое по кому, хотя и не могут признаться в этом открыто, но, поскольку говорить с лесом или с самим собой бессмысленно, я ухожу и больше не вернусь.

Кентавр, не оглядываясь, ускакал, и взор Чены затуманили слезы. Она поняла: брат, как всегда, нашел ее и принес ей прощальный дар, но ускакал, ибо не мог остаться и выслушать ее благодарность.

В свертке оказались прекрасный лук, дюжина стрел и очень острый маленький нож. С помощью этого оружия Чена могла охотиться и защитить себя от большинства хищников. Разумеется, силы ее мышц было недостаточно, чтобы убить дракона с дальней дистанции, но поразить дичь со средней она вполне могла. Она понимала, что Карлетон наверняка действовал с ведома и одобрения родителей, хотя те никогда в этом не признаются. Они любили дочку, но и не могли воспрепятствовать ее изгнанию.

Лук оказался таким длинным, что, когда она закинула его за свою человеческую спину, один конец возвышался над головой, а другой едва ли не задевал за землю, но это ее не смущало. Ножик Чена повесила на пояс, чтобы был под рукой. Теперь она чувствовала себя гораздо увереннее, и благодаря полученному снаряжению и потому, что ощутила любовь и поддержку близких.

Что же до полученного совета, то в нем, пожалуй, тоже имелся смысл. Годичная служба даст ей возможность получше познакомиться с материковым Ксанфом и приспособиться к особенностям жизни вне цивилизованного анклава кентавров. Добрый Волшебник, как и никто на континенте, не поставит ей в вину магический талант: все люди и полулюди Ксанфа обладают такими талантами, что и делает их низшими существами.

Приняв решение, она обратила лицо к северу, поблагодарила Карлетона и родителей и пустилась в долгое путешествие.

Когда сгустились сумерки, впереди появилось некое темное, косматое существо. Чена приготовила лук и наложила стрелу на тетиву. Животное — оно походило на бандикота, опасный гибрид кота с бандитом, — заколебалось, но все же бросилось в атаку. Чена спустила тетиву, однако чудовище с кошачьей ловкостью увернулось, и стрела угодила не в сердце, а в бок. Впрочем, хищник проявил свойственную многим бандитам осмотрительность и, решив, что кентаврица не столь легкая добыча, какой казалась, умчался прочь. К сожалению, он унес с собой стрелу. Чена терпеть не могла терять стрелы, но это было лучше, чем лишиться жизни.

Отыскав неглубокую пещеру, Чена поместила туда свой лошадиный корпус (человеческий торс внутрь не влез), положила лук и колчан перед собой и улеглась. Таким образом никто не мог подобраться к ней сзади, а нападавший спереди рисковал получить стрелу, а то и две. Дремала кентаврица чутко, держа ушки на макушке, но, к счастью, ночью никаких хищников не появлялось.

Зато пришло понимание: Карлетон тоже обладал магическим талантом. Он умел находить то, что искал, и потому точно знал, где она прячется. Проявив свой талант открыто, он неизбежно разделил бы участь сестры, однако брат пошел на риск и использовал магию, чтобы помочь ей. А по существу спасти ее, ибо, как понимала теперь Чена, без оружия ей едва ли удалось бы выжить. Она была благодарна ему и намеревалась свято хранить его тайну.

Следующие дни убедили ее, что невооруженной кентаврице в джунглях делать нечего. На нее попытался напасть небольшой дракон, и лишь две стрелы убедили его в ошибочности этого намерения. Правда, она лишилась еще двух стрел, но тут уж ничего нельзя было поделать.

Путь к замку Доброго Волшебника оказался долгим, ведь о местонахождении его Чена не имела ни малейшего представления. Разумеется, порой ей удавалось кое-кого расспросить, и шла она не наугад, но время шло, и по мере того как оно шло, запас драгоценных стрел сокращался.

Чена отчаянно тосковала: одиночество томило, ей очень недоставало спутника. Однако встречавшиеся по пути гарпии, огры, гоблины и прочие не слишком приятные существа в спутники не годились. Из всех встречных более-менее приятное впечатление на нее произвел человекоподобный мальчик примерно ее лет, с медным загаром, медового оттенка волосами и серыми глазами.

— Привет, — промолвила Чена, остановившись и (на всякий случай, ибо мальчик не выглядел опасным) держа руку поближе к ножу. — Я кентаврица Чена, мне одиннадцать лет. А ты кто?

— Огронимф Медякатор, — ответил он. — Мне тоже одиннадцать. Папа мой полу огр, а мама чистокровная медяшка. Вот почему я такой красивый.

— Конечно, — согласилась Чена, сообразив, что он, как гибрид, является единственным в своем роде, а стало быть, и самым красивым. — Но я и не подозревала, что огры скрещиваются с медяшками.

— Все началось с моего дедули, знаменитого огра Загремела, — горделиво промолвил мальчуган. — Он познакомился с моей бабулей, медяшкой, и они хорошо поладили.

— Ага, значит они поженились и…

— Нет. Дед женился на нимфе Танди, а бабуля вышла замуж за своего земляка-медяка.

— Но как же тогда…

— У Загремела и Танди родился огр Эск, а у бабули с ее мужем — медяшка Блянтик. Они поженились, и я их старший сын.

— О! — Чена чувствовала себя не по-кентаврски растерянной. — Выходит, ты наполовину медяк, и…

— На четверть человек, если считать донных прокляторов за людей, на одну восьмую огр, и на одну восьмую нимф, звучит глупо, но я ведь не девочка и не могу называться нимфой. Я гибрид гибридов. А мой талант состоит в том, чтобы делать вещи твердыми и тяжелыми или мягкими и легкими.

Чена просто не знала, что на это сказать, а потому сменила ему.

— Не найдется ли близ твоего дома места для ссыльной кентаврицы? — робко поинтересовалась она.

— Мы живем в Долине Прокопиев, — ответил он. — и кентавров поблизости нет. Правда, папа дружит с одной кентаврицей, но она обзавелась семьей и с тех пор редко наведывается в гости.

— Да, семья требует внимания, — сказала Чена, вспомнив собственных родных. — А не слышал ли ты о каком-нибудь поселении кентавров, терпимо относящихся к магии?