Магия чрезвычайных ситуаций - Ярослав Коваль

– А где мой телефон? – удивилась она, медленно соображая.

– У тебя был телефон? – отозвался старик.

– Был.

– Сотовый?.. Мм, ну, значит, тем парням все-таки удалось поживиться. Но оружие все-таки не забрали. Оружие-то дороже стоит, чем телефон…

– М-да… – протянула она, пытаясь сообразить, как же ей теперь действовать.

– А что, тебе надо позвонить?

– Надо бы…

– У соседей в принципе работает телефон. Можно их попросить…

– Пожалуй, надо будет сходить. Когда силы появятся. Отзвониться начальству… Только вот сейчас, кажется, сменился код звонка со стационарного на мобильный телефон, а я его не знаю. Может, соседи ваши подскажут… Разъясните мне, пожалуйста, Сергей, где я нахожусь? А то я очень плохо ориентируюсь в городе…

– В родном-то городе? – Старик укоряюще качнул головой. – Ну-ну… Мой дом, дом номер пятьдесят семь А, стоит почти на углу набережной Фонтанки и Гороховой улицы. Ну сообразила? Недалеко от метро «Сенная площадь». Недалеко от старого Апраксина Двора…

– А, так здесь Ротонда! – воскликнула девушка.

– Хм… Верно. Здесь, в доме действительно есть ротонда. Старинное сооружение. Поговаривают, будто там еще в прежние времена, двести лет назад, масоны свои встречи устраивали…

– Да-да, я это слышала… А можно на нее взглянуть?

– Ну можно, наверное, – неохотно ответил пожилой мужчина. – Там сейчас дверь все время открыта. Ее сломали, ну а починить не удалось… Правда, там частенько всякая шпана ошивается. Дом почти опустел, почти всех жильцов выжили. Я б на твоем месте туда соваться не стал. Тем более в таком состоянии…

«Это верно, – задумалась Кайндел. – В таком состоянии я ни на что не способна». Она вспомнила свое видение. Все правильно, сперва был лес, потом Невский проспект и Казанский собор, потом Ротонда. Конечно, видение – это не руководство к действию и не значит, что она обязана сперва ехать в старому «Дому книги», а потом возвращаться сюда, на Гороховую. Но задуматься об этом стоило.

«Нет, в таком состоянии никуда нельзя соваться».

– Скажите, у вас можно переночевать? – неуверенно спросила Кайндел.

– Ну… В принципе можно, конечно, – задумался старик. – Квартира большая… Вот тоже верно – куда тебе сейчас идти. Ты и за порог-то не выйдешь. Ложись-ка спать. Только вот накормить тебя мне нечем.

– У меня был с собой рюкзачок, – пробормотала девушка, укладываясь обратно на диван – короткое усилие, когда она всего лишь приподнялась и поискала свой телефон, далось ей нелегко. – А там кое-какая еда.

Ей с собой, разумеется, дали сухой паек. Поскольку состав этого сухого пайка менялся в зависимости от возможностей ОСН, то и четкого правила, какие продукты укладывать в сумку, не существовало. Единственное, что оставалось неизменным – мясные консервы (попадалось все, что угодно, даже конина) и шоколад. С последним везло нечасто, обычно в бумагу упаковывали грубые куски горького, черного шоколада, который на сухой паек дробили, похоже, молотком и зубилом, откалывая, как гранитные плиты от гигантского монолита, никак не меньше. Как бы там ни было, но все это отлично утоляло голод.

Кайндел и раньше-то особым аппетитом не отличалась, ей вполне хватало половины обычной порции, выдаваемой курсантам-мужчинам. Но если рацион, составленный для нее в столовой, был рассчитан на ее вкусы и возможности, то сухой паек упаковывали для всех одинаковый, без учета половых или видовых различий. Зато теперь она имела возможность видеть восторженно-робкое выражение на лице пожилого мужчины, должно быть, уже давно не евшего вдоволь.

– А что можно брать-то? – спросил он.

– Все можно брать.

– Ого… Да это просто пир… – Он вынул банку куриной тушенки (в одном из фермерских хозяйств мастера теперь штамповали удобные банки из материала, который не так давно обнаружили на одном из складов), шоколад, галеты, кусочек сала, банку сгущенного молока и большой пакетик кофе с молоком, рассчитанный на три средних порции. – Года три всем этим не лакомился. Пойду, что ли, у соседей картошки одолжу. Чтоб уж настоящий пир.

Приятно было смотреть, как ловко Сергей Евгеньевич чистит картошку. Шкурка, выходившая из-под ножа, была тонкой, как пергамент, никаких лишних потерь, и, кажется, он готов был и шкурки пустить в дело, но постеснялся гостьи. Ей он не предлагал никакой работы. Сперва почистил шесть картофелин, обращаясь с каждой так трепетно, будто они стеклянные, половину нарезал для жарки, половину – варить. Кусочек сала кинул на сковородку и на вытопившемся жире поджарил и стружки картофеля, и шкурки от него, и лук – единственное, что у него было своего. Тушенка из банки пошла и в картошку, и в суп, да еще, налив в банку водички, старик долго тряс ее, вымывая последние остатки жира.

– Эх, счас бы хоть одно яичко! – вздохнул он. – Или масла б сливочного… Я б забабахал отличный шоколадный крем. Галочка моя, пока была жива, только диву давалась, какие я вкусные вещи готовлю. Просто на удивление. Знаешь же, что из мужчин всегда лучшие кулинары получаются. Вот когда я жил в Фергане, там ведь традиции другие, и мужчины часто работают кулинарами, поварами – лучшими поварами, кстати…

– Как же вы живете-то, Сергей? – негромко спросила его девушка.

Тот на миг опустил мокрые руки и посмотрел на нее.

– Да как-то так… Привык уже, конечно, привык. Вся жизнь такая. Знаешь, по пальцам можно пересчитать те годы, когда мы с Галочкой жили в достатке.

– А кто вы по профессии?

– Я биохимик. Мы разводили креветок и улиток и ставили на них разного рода эксперименты. Но это было давно.

– А что с вашей супругой?

– Умерла. Уже четыре года как. Все мы смертны, а она была очень слаба здоровьем… Ну суп почти готов. Садись-ка к столу…

– Я только немного жареной картошки съем, спасибо.

– Ну-у… Не доверяешь моему кухонному искусству? Зря. Даже из скудных наборов продуктов я могу изобрести пристойный суп, а тут такое роскошество…

– Нет. Я, конечно, доверяю. И пахнет отменно. Просто у меня нет аппетита.

Она с удовольствием потыкала вилкой тонкие, хорошо обжаренные в жире стружки картофеля, поела и мяса. Гораздо приятнее ей было смотреть, как ест ее гостеприимный хозяин. Он явно был голоден, но воспитание оказалось сильнее инстинктов, и ел он очень аккуратно, очень медленно и красиво. Но с таким вкусом, что и Кайндел потянуло попробовать. Она то и дело поглядывала на Сергея Евгеньевича, представляя себе, как можно устроить в новой жизни этого человека, но получалось, что не так это просто, потому что магических способностей у него не было вообще.

А нужны ли биохимики ОСН? Может, и нужны. И вообще, насколько применимы могут оказаться эксперименты на креветках и улитках? Или, может быть, ему найдут какое-то другое занятие? Ставить эксперименты, к примеру, на нарождающейся нечисти. И еще вопрос – не забыл ли он всю свою науку за эти годы? Ведь он уже немолод.