Проект "Нужные дети" - Дмитрий Федотов

– Как твое настоящее имя?

– Ольга. – Девушка удивленно посмотрела на мою улыбающуюся физиономию. Ей явно была непонятна моя веселость: такое ответственное дело, а он ухмыляется!

– Оля, ты бы выбросила фонендоскоп, – посоветовал я.

– Зачем?! Это же врачебный прибор…

– Не врачебный, а диагностический. Во-первых. Во-вторых, ты находишься в детском психоневрологическом санатории, а не в кардиоцентре по реабилитации инфарктников. Да и выглядишь как практикантка, а не врач.

Ласка обиженно надула губы, но фонендоскоп все же сняла и сунула на первый попавшийся сестринский стол. Я решил не обращать внимания на ее капризы и принялся внимательно изучать таблички на дверях, мимо которых мы проходили. Сильно мешала видеокамера. Пришлось тащить ее с собой, чтобы не выйти из образа, и даже временами припадать к видоискателю, имитируя поиск натуры и ракурса.

Мы прошли для отвода глаз весь первый этаж. Здесь в основном располагались вспомогательные службы санатория: лаборатории, моечная, комната санитарок, кухня и столовая в одном блоке, хозчасть, приемный покой и комната охраны.

Наличие последней меня заинтересовало. Видимо, я сильно отстал от медицинской жизни, но в мое время (всего-то пять лет прошло!) подобных помещений в лечебных заведениях не наблюдалось. Я, конечно, не преминул заглянуть туда.

В комнате, обставленной по последнему слову современного дизайна, наличествовал компьютерный комплекс с выведенной на него видеоохранной системой. На дисплее с почти метровым экраном маячило сразу восемь картинок – с восьми камер слежения в разных концах санатория. Мое внимание привлекла одна картинка, показывающая торец коридора второго этажа с перегородкой. В ней имелась дверь с электронным замком, а рядом с ней на стуле сидел охранник. На самой двери никакой таблички не наблюдалось, но на стенке что-то маячило не в фокусе.

Сидевший за монитором дежурный оператор зевнул, намекая на то, чтобы нам побыстрее свалить. Телевизионщики – это, конечно, прикольно, но уж больно они любопытные и приставучие. Ласка послала ему воздушный поцелуй, и мы отправились на второй этаж.

– Ты видела на мониторе охранника перед какой-то перегородкой? – спросил я, пытаясь закрепить ремень видеокамеры на запястье.

– Видела. Это в правом крыле. – Ольга остановилась и поймала меня за руку. – Давай помогу.

– Спасибо… Не торопись, мы же киношники.

Где-то посередине второго этажа, разделенного на три больших отсека – профильные отделения, мы нагнали «экскурсию». Впереди шел господин Энгельс и с преувеличенно бодрой жестикуляцией разъяснял Белогору, Секачу и Ракитину устройство и назначение своего санатория.

– Подобные учреждения здравоохранения призваны вернуть обществу будущее! – с пафосом говорил директор. – Ведь методы, которыми мы оздоравливаем детей, самые передовые, проверенные в сотнях подобных санаториев и пансионатов. Они абсолютно безопасны и не имеют побочных эффектов!..

Я на секунду задержался возле волхва и тихо спросил:

– У него это надолго?

– Что именно? – не разжимая губ, застывших в вежливой полуулыбке, поинтересовался Белогор.

– Ну, запись речи длинная?

– Откуда я знаю? Мне все время приходится дожимать его! Этот директор – потенциально сильный эспер. Но ленив и инертен.

– Ладно, мы тут кое-что обнаружили. Сейчас идем проверять. Потом сообщим…

Стас кивнул и снова повернулся всем корпусом к разглагольствующему Энгельсу.

Мы с Лаской двинулись дальше по коридору. Здание санатория было выстроено буквой «г», поэтому долгожданную перегородку в таинственное отделение мы увидели, лишь повернув за угол. В небольшом холле перед ней располагался, как и везде, медсестринский пост, а напротив – дверь в ординаторскую. Однако вместо медсестры за стойкой сидел пожилой врач и что-то писал в журнале.

При нашем появлении он прервал свое занятие и заинтересованно принялся нас разглядывать.

– Доброе утро! – очаровательно улыбнулась Ольга, но доктор остался равнодушен к ее чарам.

– Что вам угодно и как вы здесь оказались, молодые люди? – сурово вопросил он, поднимаясь из-за стола.

Препирательство с персоналом не входило в наши планы, поэтому я поспешил разъяснить ситуацию:

– Мы с телеканала «Доверие», профессор. Ищем натуру для съемок учебного фильма по заданию МЧС.

– Во-первых, я не профессор! Во-вторых, детский санаторий – не место для съемок всяких там шоу!..

– Извините, – я рассмотрел его бейдж, – Иван Сергеевич. Но мы действуем с разрешения вашего директора.

– Наш директор – не врач! – продолжал наступать на нас строгий доктор. – А здесь, между прочим, очень сложные пациенты – дети, страдающие аутизмом! Вы знаете, что это такое, молодой человек?

– Конечно. – Я решил все-таки сбить ему пыль с ушей. – Аутизм – это расстройство, возникающее вследствие нарушения развития мозга. Оно характеризуется отклонениями в социальном взаимодействии и общении, а также ограниченным, повторяющимся поведением. Указанные признаки, как правило, появляются в возрасте до трех лет.

– Браво, – кисло улыбнулся врач, – вы хорошо выучили определение из справочника.

– Вообще-то, я двенадцать лет проработал в практическом здравоохранении, – сообщил я небрежно. – Доктор honoris causa[18], к вашим услугам!

У старого брюзги буквально вытянулась физиономия, но он все же нашел в себе силы возразить еще раз:

– Тогда вы тем более должны понять, что любое внешнее вторжение в устоявшийся распорядок их существования чревато нервным срывом.

– Мы не собираемся их волновать, коллега, – продолжил я свои увещевания, краем глаза заметив, что Ласка, отвернувшись, говорит что-то в усик микрофона, который она успела нацепить вместе с наушниками.

Я понял, что Белогор оповещен о том, что мы нашли секретное отделение, где содержались похищенные дети, и теперь остальное представлялось мне несложным делом. Нейтрализовать полусонного охранника на стуле и въедливого доктора – ерунда. Даже если внутри есть еще парочка дуболомов (что вряд ли, ведь не тюрьма же в самом деле!), то и они не станут какой-то особой проблемой.

– Сейчас сюда подойдет сам директор, – миролюбиво сказал я врачу, – и все окончательно разрешится.

Не прошло и пяти минут, как в холл прибыла вся теплая компания. Господин Энгельс, правда, выглядел неважно. С него градом катился пот, директор то и дело озирался с выражением, будто не мог понять, что он здесь делает. Белогор теперь постоянно держал Энгельса под локоть – похоже, ему очень трудно было сохранять раппорт достаточной глубины. Ракитин, правда, вел свою игру безукоризненно, то и дело оправляя китель и бросая по сторонам сурово-внимательные взгляды.