Пять откровений о жизни - Бронни Вэр

Другая ученица как-то пришла на занятие явно на взводе. Я спросила, все ли в порядке, и она ответила: «Все нормально, мисс. Утро выдалось просто жуть. Эта девка меня уже давно доставала, ну и я сунула ее головой в сушилку для одежды. Теперь все нормально». Я не без удивления кивнула. «Все в порядке! Я пришла заниматься музыкой. Когда я тут, это все неважно. Если бы не занятие, я бы, может, убила ее. Но тогда меня не пустили бы на занятие, а это бы убило уже меня». С этими словами она уселась и продолжила работать над своей песней. Надо сказать, это была невероятно талантливая поэтесса с замечательным голосом. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, я бы с наслаждением пела с ней песни у костра. К сожалению, в нашем случае это было невозможно.

Понемногу, занятие за занятием, в моих ученицах происходили перемены к лучшему. Видеть это было огромной радостью. Сотрудники отдела обучения и перевоспитания тоже радовались успеху программы и ее влиянию на участниц. Уроки музыки скоро стали для них – как и для меня – любимым событием недели.

Мой роман уже закончился, несмотря на то что теперь нас не разделяло расстояние. Оказалось, что у нас слишком разные ценности, и оставаясь с этим мужчиной, я не смогу следовать своему сердцу. Хотя это было тяжелое решение и я пролила над ним немало слез, я уже слишком далеко ушла по пути саморазвития, чтобы согласиться жить чужой жизнью.

Жить в своем доме просто чудесно. Поскольку последние десять или даже двадцать лет я только и делала, что гостила у друзей, теперь я с наслаждением принимала друзей у себя. Долгий период странствий сделал меня чрезвычайно домашней: меня очень сложно было куда-то вытащить, и я даже решила, что в конечном итоге хочу больше работать из дома.

Поэтому в свободное время на основании своей тюремной программы я разработала онлайн-курс для желающих научиться писать песни. Мои тексты тоже начали пользоваться популярностью – статьи публиковались в разных журналах, и к тому же я вела блог. У меня появилось много подписчиков, и я стала задумываться, стоит ли мне и дальше пытаться заработать на жизнь выступлениями. Пока я преподавала в тюрьме, моя собственная музыкальная карьера несколько замедлилась, хотя я время от времени давала концерты. Если аудитория была правильной и мне удавалось установить контакт со слушателями, я полностью погружалась в музыку и мне это безумно нравилось, но написание текстов и работа из дома понемногу начали приносить мне больше удовлетворения.

Хотя я обожала свой коттедж и работу в тюрьме, кроме них в Сиднее меня ничего не удерживало. Мои прежние друзья разъехались, жизнь изменилась. Кроме того, в глубине души я всегда знала, что рано или поздно уеду из города и вернусь жить на ферму. За два с лишним десятка лет странствий я так и не перестала тосковать по деревенской жизни.

Новых друзей у меня почти не появлялось, потому что я все свободное время проводила дома в одиночестве. Поэтому незаметно моими местными друзьями сделались ученицы. Со временем дистанция между учительницей и ученицами существенно сократилась, и на занятиях мы были просто женщинами, которые вместе играют и пишут музыку. Между нами было не так уж много различий, и порой, хотя и не всегда, я чувствовала, что легко могла бы оказаться на месте одной из них. Конечно, я не совершала никаких преступлений, но благодаря нашей честности и открытости между нами возникла дружеская связь. К тому же я хорошо помнила, какой болезненной и сложной была моя юность, и это тоже сближало меня с ученицами, чье прошлое было полно боли, насилия и отсутствия веры в себя.

Впервые попав в тюрьму, я прошла инструктаж, и меня предупредили, чтобы я никогда не отвечала заключенным на вопросы о своей личной жизни. Я не говорила им, где живу, но, если они спрашивали, я не врала и не увиливала, а честно объясняла, что мне не полагается отвечать на такие вопросы. Доверяя мне, они уважали мое право молчать, но я все равно старалась отвечать на их вопросы, как могла. Откровенно общаясь с умирающими пациентами, я привыкла ничего не скрывать. Истина объединяет людей, а скрытность только мешает быть добрее друг к другу. Заключенные расспрашивали меня о прошлом, и я честно отвечала на их вопросы, объясняя, что напрасно слишком долго терпела обиды от некоторых людей и верила тем, кому верить не стоило.

Доброта этих женщин пробудила во мне чувства, которые очень давно находились в спячке. Говоря попросту, я не умела принимать чужую доброту. Я знала, как быть доброй к другим, но терялась, когда кто-то был добр ко мне. Поэтому, почувствовав, как эти женщины любят меня, как глубоко они понимают мою боль, я была просто ошеломлена. Это были добрейшие, прекраснейшие люди. Они много страдали, и большинство из них смертельно тосковали по детям и близким. Но их сердца были полны доброты. Да, они оступились и совершили ошибки, приведшие их в тюрьму. Но почти все они сожалели об этом, и у каждой в груди билось доброе, любящее сердце.

Деньги, собранные на программу, понемногу заканчивались, кроме того, после года работы в тюрьме я была вынуждена признать, что выгорела не только от ухода за умирающими. Я выгорела от жизни вообще. Меня окружало слишком много горя. Примерно в это же время случилась трагедия в семье моих друзей, и я старалась их поддерживать, что только усугубило мою тоску. Уже зная, как тяжело искать финансирование, я сомневалась, что мне хватит энергии вновь заняться поиском денег. Однажды вечером, лежа в кровати, слушая, как орут друг на друга мои новые соседи, я приняла решение. Пришло время вернуться в деревню. Я сделала все, что могла.

Большинство учениц, с которыми я начинала работать, уже вышли или вот-вот должны были выйти на свободу, и это развязывало мне руки. Я знала, что у меня не хватит задора начать все с начала с новой группой. Пришло время учиться заботиться о себе. Так что я предупредила начальство тюрьмы и владельца коттеджа, что скоро уеду, и принялась строить планы.

Мои родители понемногу старели. С мамой мы были так же близки, как и прежде, а теперь у меня наладились отношения и с папой тоже, поэтому мне хотелось быть к ним ближе – хотя бы на расстоянии нескольких часов езды на машине. Для австралийцев это совсем близко. Я также хотела поселиться поближе к океану.

Я выбрала подходящие два городка, определила свой бюджет и начала разыскивать в интернете объявления об аренде. В течение пары недель мне ничего не попадалось, и я дала объявление в газету, где четко говорилось, что я ищу. Мне пришла пара предложений, и, хотя ни одно мне не понравилось, у меня завязались новые контакты, и очень скоро я узнала, что сдается чудесный маленький домик. Он стоял точно там, где мне было нужно, и аренда была ровно такой, какую я могла себе позволить. Недолго думая, я собрала вещи и переехала на ферму площадью восемьсот гектаров.

Прямо перед моим домиком бежал ручей, радуя глаз и привлекая самых разных животных и птиц. Вокруг росли огромные величественные деревья. Весь день мне пели птицы, а ночью их сменяли лягушки. Когда вечером я возвращалась домой, мне светили миллионы звезд, а не уличные фонари. Я жила как в сказке, особенно когда вечерами играла на гитаре, любуясь закатом с уютной веранды, или когда по жестяной крыше барабанил дождь. Я была в раю и каждый день многократно благодарила Бога за это счастье.