Человек у руля - Нина Стиббе

– Почему бы тебе не написать пьесу? – предложила сестра.

– Мне нужно подумать о том, как подготовить дом к продаже, – сказала мама. – Завтра я позвоню мистеру Ломаксу и попрошу его починить перила.

Мы с сестрой вышли из комнаты.

– Она знает о Ломаксе? – спросила я.

– Нет, я ей не сказала, – ответила сестра.

– Может, скажем? – спросила я.

– Нет. Пусть она позовет его починить перила, – сказала хитроумная сестра, – и посмотрим, что будет.

Мистер Ломакс пришел и починил перила. Он появился на следующий день и прекрасно выполнил свою работу, а потом кое-что еще подремонтировал, когда же мама попросила его прислать счет, он сказал, чтобы она не беспокоилась, можно оплатить как-нибудь в другой раз.

Когда он ушел, мы принялись с восхищением рассматривать, как он отремонтировал перила, и как мастерски вправил вмятины на паркете, и как славно подновил шиферную плитку.

– Какой славный, – сказала мама и, почувствовав, что человечество не совсем безнадежно, пошла писать пьесу.

Тем же вечером нам выпало несчастье ее разыграть. Это было самое сложное драматическое произведение, за которое мы когда-либо брались, и оно нас совершенно вымотало. Сестра настояла на том, чтобы играть саму себя (потому что она повела себя как настоящая героиня и сэкономила нам пару сотен фунтов, если не больше), а поскольку мама играла Чарли, им пришлось разыграть сцену жестокой драки, в результате которой Чарли умирает от ушиба мозга. Они целую вечность репетировали финальный удар ногой, потому что у сестры никак не получалось задрать ногу так, чтобы угодить ему в «седеющий висок», и в конце концов пришлось заменить удар ногой на удар кулаком. Кроме того, мама постоянно меняла предсмертную реплику Чарли с «Прости меня, Элизабет» на «Я по-настоящему люблю тебя, просто я негодяй».

Я играла маму (как обычно) и, клянусь, впервые четко увидела всю гнусность ситуации, хотя и была ее непосредственным участником. Вот какие блестящие пьесы писала мама.

Через какое-то время после драки с Чарли мистер Гаммо расчищал сад, пострадавший от порывов ветра, и мама вышла, чтобы позвать его на чашечку кофе, и он ответил, как обычно:

– Нет, спасибо, миссис Ви, мне хватает моей фляжки.

Мама все равно вынесла чашку и сказала мистеру Гаммо, что ей придется отпустить его. Он был вынужден сесть на скамеечку, и он, похоже, заморгал, пытаясь сдержать слезы. Мама объяснила, что не властна что-либо изменить, денег и так в обрез, а будет еще меньше. До мистера Гаммо, конечно же, донеслись слухи. Слухи о маме, которые до него доносились, всегда касались только финансового положения, а не секса, как мы предполагали.

Мама излила ему душу и сказала, какой же дурой она была, а еще что она должна извиниться перед всеми за тот бардак, который она учинила.

– Я должна извиниться перед его женой, – сказала мама.

– Женой? – удивился мистер Гаммо. – Чарлз Бэйтс не женат.

– Женат, – сказала мама.

– Нет, – уверенно возразил мистер Гаммо, – он человек холостой.

– А как же Лилиан? – спросила мама.

– О, Лилиан, – хмыкнул мистер Гаммо, – это его мать.

Последовала короткая пауза, но мама приняла новость хорошо, она даже засмеялась. Однако мистер Гаммо не видел смешной стороны происходящего и сохранил серьезность.

– Как жесток наш мир, миссис Ви, – сказал он, – спасибо Господу за фауну и флору.

И они сделали по глотку кофе.

Мистер Гаммо сказал, что в ближайшие месяцы из земли полезет всякая всячина и ему будет очень грустно этого не увидеть, в особенности он жалел о некоторых луковичных и мелколепестниках, семена которых он посеял. С садами штука такая, что сад живет не настоящим, а будущим (его слова), и он спросил, нельзя ли ему будет иногда заходить и смотреть, как идут дела.

Мама сказала, что, конечно, можно и что она от всего сердца порекомендует его новым владельцам. Услышав, что она планирует продавать дом, мистер Гаммо поинтересовался, нельзя ли ему просто продолжать поддерживать сад в лучшем виде, пока она пытается продать дом, а когда новые владельцы заедут, он уже был бы на месте.

– Да, понимаю, – сказала мама, – вы имеете в виду, как арендатор, который остается при продаже дома?

И они согласились, что он будет следить за клумбами, и подстригать газоны, и приводить в порядок плетеную изгородь, и вообще активно маячить перед покупателями.

Список мужчин оскудел, как вдруг в деревню приехали два новых доктора. Доктор Кауфман никуда уезжать не собирался, просто население деревни увеличилось в три раза благодаря тому, что к ней присоединились разные деревушки, которые раньше были совсем далеки от цивилизации, а по соседству построили два жилых комплекса. Чтобы лечить всех этих дополнительных больных и их хворых детей, деревне потребовались новые доктора.

Мы с сестрой услышали новость об этих двух новых докторах от миссис С. Бороды, рассказавшей нам, что один из докторов хорош собой и почти разведен, а другой – женщина, и к ней, наверное, лучше не обращаться, разве что возникнет какая женская проблема. Мы с сестрой сосредоточились на докторе Нормане (докторе-мужчине).

– Мужчина, разведенный, опытный и доктор, – прошептала я, пока мы шли домой от миссис С. Бороды.

– Посмотрим, – сказала сестра, со свойственной ей иррациональностью негодуя на новичка за то, что он внезапно появился в деревне, но отсутствовал в Списке.

Несмотря на положительные качества доктора, она отказывалась даже рассматривать его кандидатуру в качестве человека у руля, не подвергнув предварительному осмотру. Я же полагала, что это мелко и глупо, потому что на самом деле все указывало на то, что он идеальный человек у руля и, по-моему, должен немедленно возглавить Список, но сестра объявила, что она остается полноправной хозяйкой Списка, несмотря на то что после помутнения рассудка, когда она включила в Список мистера Несбита, слегка угомонилась на этот счет.

По прихоти судьбы мы стали первыми жителями деревни, которые встретились с новым доктором-мужчиной при исполнении им своих профессиональных обязанностей, что дало нам преимущество по сравнению со всеми остальными охотницами на мужей. Мы пошли показать доктору Кауфману неприятную ссадину на локте Крошки Джека, но доктор Кауфман срочно уехал (кто-то лишился пальца), и новому доктору, который буквально въезжал в этот день во временное жилище, пришлось срочно подменять его.

Доктор Норман явно еще не слышал о том, какая наша семья ужасная и безответственная, потому что был с нами чрезвычайно любезен и ничего не подозревал. Правда, не исключено, что он, как доктор Кауфман, решил не обращать внимания на нашу дурную репутацию и быть с нами любезным вопреки ей. Как бы то ни было, увидев, какой он новый и красивый, сестра кивнула и посмотрела на меня, и я поняла это так, что она внесла его в Список (мысленно), а поскольку Крошка Джек стоически переносил свои страдания, мы могли завести светскую беседу.