Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848 - Найл Фергюсон

Однако в действительности Ротшильды дешево отделались. Как вспоминал хорошо информированный автор некролога Натана в «Таймс»: «Если бы провели конвертацию так, как хотел Виллель, возможно, последовавшее вскоре после того сотрясение европейских денежных рынков оказалось бы роковым для него с таким бременем на плечах, несмотря на все его огромные ресурсы. Более того, в то время он и сам говорил: ни он, ни банки, участвовавшие в операции вместе с ним, не выдержали бы такого удара»[58].

В самом деле, неудача Виллеля сыграла на руку Ротшильдам. В 1825 г. на лондонской фондовой бирже лопнул огромный спекулятивный мыльный пузырь. Остаться в такое время с трехпроцентными рентными бумагами на несколько миллионов на руках было бы не просто затруднительно для Натана. Из-за конвертации Джеймс лишился бы возможности помочь брату в сдерживании банковского кризиса, который разразился в Англии в том же году.

Кризис 1825 г. во многом был предсказан Натаном и другими противниками возвращения к золотому стандарту еще за шесть лет до того. В 1818–1823 гг. обращение банкнот Английского банка снизилось примерно на треть — сокращение было слишком резким. В 1824 г. временный приток золота вызвал увеличение количества банкнот, но за ним последовало такое же резкое сокращение в 1825 г. В то же время, хотя после отставки Ванситтарта в декабре 1822 г. фискальная политика постепенно переходила под контроль, воодушевление Хаскиссона на заседании Торговой палаты и призывы к сокращению импортных пошлин расшатывали бюджет сильнее, чем казалось многим. Среднесрочная цель таких первых шагов по направлению к свободе торговли заключалась в увеличении объема коммерческой деятельности в соответствии с принципами политической экономии. Однако краткосрочный эффект выразился в сокращении государственных доходов. Даже при резком сокращении расходов правительство по-прежнему вынуждено было прибегать и к краткосрочным, и к долгосрочным займам. Более того, как жаловался Натан, политика Хаскиссона также вела к росту торгового дефицита: как он говорил Херрису в апреле 1825 г., «последствия допуска иностранных товаров (который не был встречен с таким же либерализмом по ту сторону Ла-Манша) заключаются в том, что все золото утекает из страны. Он сам отправил 2 миллиона за последние несколько недель; средства быстро тают, и никто, ни один человек, не получает от этого никакой выгоды». Именно отток золота лежал за резким сокращением денежного обращения в 1825 г. При таких условиях невозможно было поддерживать высокие цены, достигнутые на лондонской фондовой бирже в 1822–1824 гг. В апреле 1825 г. рынок начал проседать. Самые тяжелые падения переживали промышленные ценные бумаги Великобритании и латиноамериканские облигации: бразильские облигации, которые Натан выпустил под 85, к июлю упали до 81,5, а в марте следующего года они котировались лишь по 56[59]. Но облигации республик — бывших испанских колоний — упали еще ниже: мексиканские, колумбийские и перуанские упали ниже 20. Кризис затронул даже лучшие облигации — британские трехпроцентные консоли. Они упали до 75 по сравнению с пиком предыдущего года, когда они шли по 97. Такая резкая курсовая дефляция активов неизбежно влекла за собой банковский кризис.

Есть старый анекдот, в котором Натан угрожает истощить запасы Английского банка, принеся огромное количество мелких банкнот и потребовав обменять их на золото. Это еще один миф о Ротшильдах, который совершенно не соответствует истине. На самом деле отношения Натана с Английским банком были тесными и взаимовыгодными. Начиная с лета 1823 г., когда он занял 3 млн серебряных долларов, чтобы финансировать свой первый португальский заем, он установил прямую линию сообщения с директором Английского банка. Его целью было обойти банкирский дом «Мокатта и Голдсмид», признанное учреждение, ведущее операции с золотом. В основном все получилось, хотя попытки потеснить банк «Мокатта и Голдсмид» с позиции единственного учреждения, ведущего операции с золотом для Ост-Индской компании, и позднейшие попытки напрямую вести дела с монетным двором сорвались. Впоследствии Натан регулярно вел дела с Английским банком, как он в 1832 г. говорил на заседании Комитета по банковской хартии (со свойственным ему чрезмерным упрощением): «Вы приносите ваши банкноты, они дают вам золото». Почти все время Натан выступал покупателем или заемщиком золота и серебра. В декабре 1825 г., однако, все происходило наоборот: Ротшильды принесли золото в Английский банк, поддержав «Старушку с Треднидл-стрит» достаточным количеством денег с континента, чтобы банк не приостановил выплаты наличными. Более того, с начала 1825 г., если не раньше, Джеймс переправлял крупные партии золота через Ла-Манш. Только в первую неделю января он послал золота почти на 500 тысяч ф. ст., чем ожидал «произвести впечатление на твой банк» (он имел в виду Английский банк). К середине месяца он говорил уже о «нашей старой установившейся практике… покупать золото везде, где мы сумеем его найти».

И все же самое серьезное значение его помощь приобрела в конце года. После того как целый ряд банков прекратил платежи — в одном Лондоне разорились шесть банкирских домов, — директор Английского банка сообщил правительству, что приостановка наличных выплат, возможно, станет единственным способом уйти от общего финансового краха, поскольку ему не хватит золотовалютных запасов, когда настанет срок погашения казначейских векселей. Ливерпул и его коллеги не намерены были санкционировать такой шаг, подозревая, что директор Английского банка преувеличивает нехватку золота, чтобы свести на нет работу комитета 1819 г. С другой стороны, золотовалютные запасы банка, которыми можно было воспользоваться немедленно, стремительно истощались, и кабинет министров был настолько встревожен возможной несанкционированной приостановкой выплат, что «гвардейский полк получил приказ оставаться в Сити на случай беспорядков». Некоторые старожилы Сити — особенно Генри Торнтон, который участвовал в спасении банка «Уильямс и Кº», — уже поняли, что «еврейский король Сити, Ротшильд» держит в резерве много золота, и, по одному свидетельству, «посредством небольшого убеждения и увещевания» [Александра Бэринга] еврей вынужден был достать свое золото, сначала потребовав комиссионные в размере 2*/2 %, потом сказав, что он отдаст золото из патриотизма, и наконец, взмолившись, чтобы о его поступке никому не рассказывали, иначе его день и ночь будут осаждать страждущие.

Однако правительство, возможно, не сразу решилось обратиться к Натану: его антипатия к Хаскиссону была всем известна. Натан считал причиной кризиса политику Хаскиссона. 17 декабря, в переломный день, жена главы казначейства Чарлза Арбетнота отметила в дневнике «неприязнь, с какой к Хаскиссону относятся в Сити», а также «крайнее презрение» обитателей Сити по отношению к канцлеру казначейства Робинсону. Видимо, эти чувства были взаимными. По словам ее осведомителя, старого друга Натана Херриса (в то время финансового секретаря казначейства), «Хаскиссон сделал все, что в его силах, чтобы погубить Ротшильда, распространяя известия о том, что его банк в опасности; кроме того, он заставил Каннинга написать в Париж, чтобы сделать запрос о делах брата [Ротшильда]. Лорд Гранвиль прислал своего личного секретаря, чтобы тот допросил Ротшильда. Р. выяснил, чем он занимается, и немедленно показал ему свои счета и доказал ему, что он стоит 2У2 миллиона».