Морская ведьма - Сара Хеннинг

Икер протянул руку, чтобы поднять меня. Его глаза зло сверкнули, когда принц посмотрел на Ника.

– Вот что натворила твоя ведьма.

Я отталкиваю руку Икера и самостоятельно встаю на ноги.

– Она не ведьма, – отзываюсь я.

– И я о том же, – твердо звучит голос Аннамэтти. Ей надоело занимать оборонительную позицию. – И я должна идти.

– Разве он не заслуживает того, чтобы знать причину твоего отъезда? – выпалил Икер и указал пальцем на Ника. – Парень, на шею которому ты кидалась из-за великой любви три дня кряду? Ты можешь сказать ему – если, конечно, не убегаешь с середины самого пышного бала в Хаунештаде из каких-то гнусных соображений. Сделай хоть это ради него.

Аннамэтти не смотрит на Икера. Не смотрит на меня. Она молча поворачивается к двери. Парни замерли от удивления. Оба они не привыкли к тому, чтобы их вопросы оставались без ответа. Но я срываюсь с места и бегу за ней. Хватаю руку девушки, прежде чем она открывает застекленную створчатую дверь.

– Эви, почти полночь! Отпусти меня. Ты ничего не можешь сделать. Ник ничего не может сделать!

Но я не позволю ей так просто умереть. Я крепче сжимаю руку русалки. Пытаясь освободиться, Аннамэтти поворачивается. Я могу заглянуть ей в глаза.

– Если ты не позволяешь мне помочь, расскажи ему, что ты сделала. Ник поймет. Может, он уже любит тебя – просто его нужно немного подтолкнуть. Разве не стоит попробовать? Скажи ему…

– Что ты хочешь мне сказать? – голос Ника раздается за моей спиной.

Аннамэтти сжимает губы и качает головой. Она все еще пытается вырваться из моих рук.

Ник кладет ладонь мне на плечо.

– В чем дело, Эви?

Аннамэтти умоляюще смотрит на меня.

– Я не позволю тебе покинуть нас, Аннамэтти. Не позволю, – отчаянно всхлипываю я. У нее перехватывает дыхание, но я сильнее. Я знаю, что поступаю правильно. Я говорю так, чтобы услышали только те, кто находится на балконе.

– Она русалка, – я поворачиваюсь к Нику, – она спасла тебя на твой день рождения. Вытащила тебя из волны.

На его лице выражение крайнего удивления. Кронпринц переводит взгляд на Аннамэтти.

Икер начинает хохотать.

– Ну конечно. А я призрак Лейфа Эрикссона[10].

Я смотрю в его смеющиеся глаза.

– Это правда. Я видела ее. Перед тем как ты перелез через каменную стену. Она была на берегу с ним. Она…

– Пела. – На губах Ника появляется легкая улыбка при этих словах. Она предназначена лишь для Аннамэтти. По ее выражению лица понятно: девушку переполняет злоба. – Ты пела. Я думал, это Эви. Но она не поет. Это была ты.

– Я не могу поверить, что ты им рассказала, – рычит Аннамэтти. – Мы же договорились.

У меня сжимается желудок. Внутри все разрывается от осознания: я предала подругу.

– Нет, Аннамэтти, не надо! – я кричу, но в ее глазах лишь гнев. Русалка поворачивается к принцам.

– Я русалка, это правда. Но Эви… Эви ведьма! И тетка ее ведьма! Ее мать тоже была ведьмой! Каждый день она колдует у вас под носом, гордые Ольденбурги!

Она освобождает свою руку и выворачивает мою так, что я падаю на пол.

Ник таращится на меня в полном недоумении.

– Эви ведьма?

Но, прежде чем я успеваю что-то сказать, передо мной вырастает Икер. Мой Икер. Сильный, заботливый, упрямый, преданный Икер. На его лице выражение, которого я никогда не видела. Не медля, принц открывает рот, обнажая свои зубы, и кричит:

– Стража!

ЧЕТЫРЕ ДНЯ ТОМУ НАЗАД

Было очень просто найти корабль, принадлежащий королевскому рыболову суверенного государства Хаунештад. Он недавно вышел из гавани города Остерби и находился довольно далеко от Эресунна, чтобы найти отличных китов, – и в то же время достаточно близко к дому, чтобы успеть на закрытие Литасблота.

Солнце исчезало за горизонтом. На землю опускались сумерки. Обычно летом на севере темнело довольно поздно. Несмотря на поздний час, на судне «Малышка Грета» кипела жизнь. Матросы драили палубу после долгого рабочего дня. Отец Эви тоже оставался наверху, помогая команде: на маленьком корабле у каждого имелась своя работа. Однако больше всех обязанностей было у капитана.

Маленькая русалочка обдумывала план действий.

Она могла бы призвать огромную волну. Таким способом девушка заполучила сундук с одеждой, который теперь по пятам путешествовал за ней под водой – связанный с русалкой с помощью объединяющего заклинания. Или, быть может, шторм – еще более сильный, чем тот, что она сотворила ради встречи с Ником. Уничтожить корабль и всю команду. Но нет. Она желала, чтобы сердце Эви разрывалось от боли при осознании: ее отец погиб, тогда как остальные выжили. Острая боль.

С которой русалочка была знакома не понаслышке.

И тут ей в голову пришла идея, как воткнуть нож в спину Эви поглубже. Как сделать бывшей подруге больнее.

Не медля ни секунды, она протянула руку. Заклинание змейкой понеслось вдаль, извиваясь в глубине северных вод.

– Hvalr. Hvalr. Koma hvalr.

Вскоре ее клич достиг цели. План пришел в действие: крупная гринда неслась к русалке на всех парах, как локомотив по новым рельсам.

Когда гринда подплыла поближе, можно было заметить ее стеклянные глаза: существо находилось во власти русалочки. Но матросы этого не заметят. Они не чувствуют магию. Зато моряки не упустят возможности привезти Его величеству отличный улов.

Русалочка посмотрела могучему животному в глаза. Ее приманка. Девушка пообещала гринде, что с ней ничего не случится. Затем снова обратилась к своим силам.

– Rísa, hvalr. Rísa.

Гринда подчинилась приказу и устремилась к поверхности: подарок от самого морского царя.

Русалочка заставила дельфина выпрыгнуть из воды и танцевать у поверхности.

Поддайтесь искушению. Глотайте наживку. Поймайте большую рыбу.

Наверху поднялся такой шум, что она под водой могла слышать топот ног и крики мужчин. Довольная, русалка всплыла в тени носовой части левого борта и увидела: рыба попалась на крючок.

Люди сновали туда-сюда. Готовили сети, копья и, что примечательно, огромный специальный нож, чтобы перерубить добыче позвоночник. Помимо всего этого отец Эви сделал именно то, чего от него ожидала маленькая русалочка.

Он заряжал гарпунное ружье. Изобретение Эви, способное облегчить задачу охотников. Они говорили об оружии в тот день на причале. Эви так явно гордилась собой. А отец гордился дочерью.