Владимир Набоков. Русские романы - Нора Букс

В романе использованы и некоторые приемы театра абсурда: коммуникативная разобщенность диалогов, смысловое выхолащивание высказывания. Отмечу, что «Приглашение на казнь» воспроизводит не только драматическое действие, но и драматургический текст и содержит наравне с диалогами и авторские ремарки.

Например, отрывок из разговора Цинцинната и директора тюрьмы:

«“Насчет завтрашнего прихода моей жены (говорит Цинциннат. – Н.Б.) – пускай в данном случае вы не согласитесь дать мне гарантию, но я ставлю вопрос шире: существует ли вообще, может ли существовать в этом мире хоть какое-нибудь обеспечение, хоть в чем-нибудь порука, – или даже самая идея гарантии неизвестна тут?”

Пауза.

“А бедный-то наш Роман Виссарионович, – сказал директор, – слыхали? Слег, простудился, и, кажется, довольно серьезно…”»

Исследователями уже отмечались театральные элементы, встречающиеся в повествовании: костюмы героев, грим, маски, смена ролей, разделение персонажей на зрителей и исполнителей, постамент с плахой, напоминающий сцену, да и сама казнь, обставленная как «представление». Допустимо, что театрализация произведения во многом обусловлена пародийной аллюзией на «показательную» казнь Чернышевского, героя первой части романного диптиха.

Однако особый смысл носят описанные в «Приглашении…» отдельные театральные номера, которые исполняют разные персонажи: Родион поет оперную арию. Эммочка изображает балерину, м-сье Пьер показывает фокусы, выступает в качестве циркового акробата. В романе воспроизведены все уровни спектакля, от высоких – оперы, балета, до низких – цирка, балагана. Развернутый жанровый спектр зрелищ объясняется пародийной связью произведения Набокова со сказкой Ю. Олеши «Три толстяка». А. Белинков в книге «Юрий Олеша. Сдача и гибель советского интеллигента» называет сказку романом и связывает этот текст с предшествующей ему трагикомедией «Игра в плаху». Пьеса была написана в 1921–1922 годах, но напечатана только в 1934-м в № 5 журнала «Тридцать дней», что сводит к минимуму возможность ее прочтения Набоковым во время работы над «Приглашением на казнь» летом того же года. Речь может идти только об опосредованном знакомстве писателя с пьесой Олеши, поскольку сказка, написанная вслед за драмой, фактически использует ее концепцию, отчасти сюжет и даже целые куски текста, как об этом пишет А. Белинков в своей книге. Роман-сказка «Три толстяка» – фантастическое произведение о революции, утопия для детей – был впервые опубликован в 1928 году и сразу приобрел огромную популярность. Примечательно, что книга была издана с иллюстрациями М. Добужинского, которому текст был переслан специально в Париж. В 1929 году Ю. Олеша по предложению К. Станиславского переделал роман-сказку в пьесу, и она шла с большим успехом во МХАТе. А позднее из нее был сделан и балет. Надо полагать, Набокову было известно это нашумевшее советское произведение; возможно, и от Добужинского, у которого в детстве учился рисованию, с которым встречался в Париже в 1932-м и с которым сохранил добрые отношения на всю жизнь.

В романе-сказке Ю. Олеши рассказывается, как актеры циркового балагана помогли народу свергнуть режим трех толстяков. Главные герои носят римские имена: канатоходец Тибул, клоун Август. Можно предположить, что это условие послужило одной из пародийных мотиваций выбора имени героя набоковского романа – Цинцинната. Исследователи часто связывают это имя персонажа Набокова с Люцием Цинциннатом, легендарным римским полководцем и землепашцем, а также с его сыном.

Согласно нашей версии, объяснение выбора имени героя обусловлено прочтением «Приглашения…» как части романного диптиха. Cincinnatus на латыни значит кудрявый, имеющий локоны. Золотистые кольца волос вокруг головы – имитация ангельского ореола. Сопоставим с этим образом описание облика Чернышевского во время его первого появления в IV главе «Дара»: «привлекательный мальчик: розовый… в глазах ангельская ясность…» В «Жизни Чернышевского» сквозной характер приобретает «тема» ангельской ясности. Цинциннат – падший ангел. Он вспоминает, как, будучи мальчиком в розовой рубашке, «сошел на пухлый воздух» из окна / из рая.

В романе представлены и обманные образцы ангельской чистоты: «белокурый франт», любовник Марфиньки, Эммочка, у нее «бледные локоны», м-сье Пьер, у которого оказывается «барашком завитой почерк». О его «херувимской» внешности см. приведенную выше цитату.

Но вернемся к «Трем толстякам». Маленькая танцовщица Суок, центральный персонаж сказки, притворяясь куклой, помогает бежать из темницы оружейнику Просперо, чем спасает революцию, возвращая ей лидера. В «Приглашении…» маленькая Эммочка с «балетными икрами» обещает спасти Цинцинната из крепости. Это пародийная аллюзия на образ Суок. Гипотеза подтверждается текстом: когда Цинциннат говорит м-сье Пьеру о возможности бегства, тот отвечает: «Ну, это вы того, заврались […] Это в детских сказках бегут из темницы».

М-сье Пьер, палач, в романе неоднократно проявляет признаки доктора; так, он «задержал в своей мягкой маленькой лапе ускользавшие пальцы Цинцинната, как затягивает пожатие пожилой ласковый доктор». Сближение образа палача и доктора делается, по-видимому, на основе отсылки к известному историческому персонажу, врачу Жозефу Гильотенду, изобретателю инструмента казни, уменьшающего страдания приговоренного. В разговоре с Цинциннатом м-сье Пьер произносит перефразированную песенку из сказки Олеши, которую народ поет про старого доброго доктора Гаспара, тоже помогающего революции: «Кто утешит рыдающего младенца, кто подклеит его игрушку? М-сье Пьер. (В сказке доктор Гаспар должен подклеить куклу наследника Тутти и тем утешить мальчика, но заменяет ее живой танцовщицей Суок. – Н.Б.) Кто снабдит трезвым советом, кто укажет лекарство, кто принесет отрадную весть? Кто? Кто? М-сье Пьер. Всё – м-сье Пьер». Сравним у Олеши:

Таким образом, представляется, что идеологическая сказка Ю. Олеши, в которой театральность в ее низких формах, балагана, цирка, заключена в сюжете, а в высоких – пьесе, балете, опере – воспроизведена зрелищно, является одним из пародируемых текстов романа Набокова «Приглашение на казнь».

Набоковедами многократно оговаривалась связь «Приглашения…» с «Преступлением и наказанием» Достоевского. Мотивация связи, как правило, выдвигалась философская. Однако, учитывая установку набоковского романа на театрализацию повествования, отсыл к произведению Достоевского может быть объяснен и драматургическими свойствами адресата. Известно, что Набоков считал Достоевского несостоявшимся драматургом, а его романы – пьесами, облеченными в неудавшуюся форму романа, – о чем и говорил на лекциях по русской литературе в Корнельском университете.

Пародийное воспроизведение пары Раскольников – Порфирий Петрович в паре Цинциннат и м-сье Пьер, чьи беседы проходят в камере, как на сцене, обнажает театральные эффекты романа Достоевского. Цинциннат повторяет черты Раскольникова, но в сниженном варианте. Раскольников «тонок и строен», Цинциннат – «тонок» и «узок». Раскольников нервозен, легко теряет сознание. Аналогично ведет себя и Цинциннат. «Мы нервозны, как маленькая женщина», – говорит ему тюремный врач, он же директор тюрьмы. «Дышите свободно. Есть можете все. Ночные поты бывают?» Этот диалог напоминает разговор Зосимова с больным Раскольниковым: «Ну, так как же мы теперь себя чувствуем, а?.. Пульс славный… Да все можно ему давать… Супу, чаю…» «Экая морская каюта», – говорит о комнате Раскольникова Разумихин. Такое же сравнение используется и для камеры Цинцинната.