Дети Огня. Алисабель - Кристина Нордис

— Хватит! — почти сразу говорю я и широким движением провожу рукой по зеркалу.

Робот скромно наблюдает за мной. Уверена, не только Ми-Эр, но и Калиста.

А в зеркало на меня смотрит чудовище. Без волос, с остатками ушей и очень сильно испорченным лицом. Трудно узнать, какой я была раньше. Трудно вообще определить даже пол этого существа, если бы не остатки некогда округлой груди и анатомические особенности.

Пластические хирурги озолотятся, делая из меня подобие женщины. Да и зачем накачивать свое тело силиконом? А… вырастить себе новую кожу? Нет, никакого клонирования! Никаких хирургов и врачей! Кто знает, насколько далеко простираются лапы у врагов! Да и не верю я больше никому.

Мужьям своим верю, но женщиной мне больше не стать. В таком виде я не могу явиться им на глаза.

При мысли о них не удается сдержать всхлипы. Прислоняюсь к зеркалу, пытаясь безрезультатно найти себя в изображении и оседаю на пол, сжимаясь в комок в углу душевой. Реву и вою, снова закрывая голову руками. Что делать — защитный рефлекс. Внезапно приходит мысль, что в этот момент похожа на Адрасхара.

Теперь я понимаю его. Маленький комочек во враждебном мире. А ведь хито еще очень молод. Взрослый мужчина, как человек, и ребенок по меркам его расы, которому до мудрости еще жить и жить. Как хито он еще не крупный, а растут они всю жизнь.

В душе на самом маленьком режиме начинает капать вода и появляется запах лаванды. Система пытается меня расслабить.

А потом наступает холод. Я вдруг понимаю совершенно четко — нельзя позволить мужьям меня найти. Что они обнаружат? Жалкое сломанное существо?

И это я, Алисабель Аль Энграсо вою в углу? Касаюсь груди и под руками обнаруживается алый шикарный кулон — магическая защита.

Да, внешне я потеряла все. Но в целом… Все поражения поверхностны. Мне удалось выжить. Женщина из меня не получится, а воин вполне. Сознательно блокирую связь с демонами. Они не почувствуют меня, даже если будут очень близко.

Горько на душе. Нас разделяют огромные расстояния, но они знали, что я есть. А теперь мне нужно их отпустить. Того, что было, уже не вернуть. А лучше, чем было с ними, уже не будет.

Не виню их, если не нашли, значит не могут. И не верю, что не смогли отличить меня от клона.

— Система. Спасибо! — беру себя в руки и поворачиваюсь к роботу.

— Могу ли я называть тебя Ми-Эр, а систему Калиста — Аш — Восемь просто Калиста?

— Это большая честь, госпожа. Значит ли это, что вы признаете нас близкими и даете домашний статус?

— Да, теперь вы часть моего дома.

— Благодарю за доверие, высшая честь служить Создателю! — отозвалась Калиста и слово в слово повторил Ми-Эр.

Ми-Эр мне понравился. Этот биоробот похож на человека, открыто улыбался и жестикулировал. Он не замечал моих недостатков. Создатели заложили гуманность в обучение искусственных интеллектов и пусть интеллект биоробота не дотягивал до требований к домашним системам, но вполне обучаем. И позже можно докупить для него обучающие модули и необходимые карты памяти, сейчас он мог только хранить информацию.

Некоторые интеллекты когда-то носили название искины. Это дорогие системы, такие как Риф или Тень, возможно Калиста. Биороботы до их уровня не дотягивали и само название "искин", которым люди поначалу окрестили всех, стало очень оскорбительным для искусственных интеллектов, словно их сравнили с консервными банками и пк. Они предпочитали длинные названия или короткие имена.

Каким образом Ми — Эра подчинила Калиста, я не знаю. У меня нет другого выхода кроме как доверять им.

Деятельность интеллектуальных систем строго контролировалась и проверялась на матричных базах, одна из таких присутствовала на Гиффе. У интеллектов тоже есть срок годности, потому что мир не идеален и постепенно они сталкиваются с предательством, жестокостью и впадают в депрессию. Калиста и Ми-Эр тоже рисковали, ведь я могу их сдать на базу. Или продать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍О чем думают роботы? Чаще они выполняют свою работу. Иногда некоторые личности рисуют картины в инфосети. Встречаясь с агрессией, они защищаются. Но на самом деле беззащитны и зависят от воли хозяина. От получаемой энергии. Наиболее развитых в конце службы сдают на базу, а таких как Ми — Эр могут выбросить на свалку. Или перепродать на переплавку. Еще рабочих, только что выполнявших сложные ремонты, вместо благодарности отправляющиеся в утиль только потому, что срок годности подошел к концу, а это от семи до десяти лет. По всему космосу раскинуты матричные базы, которые принимают использованных роботов, но ведь уничтожить проще. Такой материал старались не выбрасывать где попало, потому что среди бедного населения часто находились умельцы и переделывали роботов, продавая на черные рынки.

Моим же роботам ни одна матричная система не позволит существовать самостоятельно. Если хозяин погибал, интеллектуальные системы тоже возвращались на базу и только после проверок могли быть переданы по наследству, а чаще заменены на другую.

Они нуждались во мне не меньше, чем я в них. Но еще надо доказать, что я буду хорошей законопослушной хозяйкой, а не воровкой, присвоившей чужое добро. А как это сделать, если они наверняка принадлежат военному ведомству и должны быть переданы обратно? Может удастся их выкупить за счет корабля.

— Я всего лишь супруга… бывшая… прайда Рида Аль Энграсо. Ваш истинный Создатель возможно принадлежит к этому клану.

— Мы знаем, кто вы, госпожа. Не расстраивайтесь. Внешний вид это такая мелочь, все можно изменить.

— Я отказываюсь от пластических хирургов. Пока. Здесь есть что — то из одежды?

— Есть военная форма бывшего экипажа. Но я подумал, что вы не захотите ее надевать. Есть черная спецформа, которой пользовались военные когда не хотели быть узнанными. Вот она. Мы подготовили комплект с вашим размером.

Это так, иногда военные надевали одежду без опознавательных знаков, что делало их похожими на бандитов. На военных спец. операциях не принято отсвечивать мундиром.

Форма мне шла и скрывал мои изъяны. Перчатки на руки и бандана на голову, ткань для сокрытия лица. И я похожа на человека. Очень опасного человека.

— Я готова, Калиста. Прости мне минуты слабости. Давай посмотрим, что мы имеем.