Фитиль для бочки с порохом - Алексей Макеев

– Значит, вы не уверены в том, что Олег воспользовался купленным билетом?

– Я теперь ни в чем не уверена. – Глаза Ирины снова наполнились слезами. – Боюсь, с Олегом произошло что-то страшное.

– Для этого есть причины?

– Что вы имеете в виду?

– Ничего конкретного. Просто пытаюсь выяснить обстоятельства его исчезновения. Вам не показалось, что ваш брат накануне отъезда вел себя необычно?

– Я не совсем понимаю, о чем идет речь, – растерялась Ирина.

– Возможно, он нервничал или был чем-то обеспокоен, – пояснил Крячко. – Быть может, с кем-то встречался в то время, когда гостил у вас. Или получал неприятные звонки.

– Нет, ничего подобного не было, – подумав, ответила женщина. – Все было как обычно. Олег купил елку, мы вместе ее наряжали, прямо как в детстве. Знаете, Новый год в нашей семье всегда был особым праздником. Таким праздником, который принято отмечать на широкую ногу. Олег был весел, все время шутил. Радовался отдыху, он на работе сильно устает. Не физически, морально.

– А кем работает ваш брат? – перебил ее Крячко.

– Он – экономист на деревообрабатывающем предприятии Сортавалы. Предприятие довольно прибыльное, работы, как вы понимаете, у Олега много, – объяснила Ирина. – Он, можно сказать, второй человек после директора, вся документация на нем.

– Какого числа он должен был выйти на работу?

– Сразу по приезде. Пятого его уже ждали.

– Вот вы сказали, что работа у Олега тяжелая, что вы имели в виду?

– Хотите узнать, не связано ли его исчезновение с неприятностями на работе? – догадалась Ирина. – Не думаю. Он ведь не финансист, материальной ответственности на нем нет. Да и, насколько я знаю, у них на предприятии все законно, так что этот вариант можете исключить сразу.

– К сожалению, в подобных случаях мы обязаны проверять все варианты, даже самые невероятные, а проблемы на работе вовсе не такая уж редкость. Допустим, у вашего брата все же возникли какие-то трения с начальством. Сказал бы он вам об этом?

– Вряд ли. Он старался оберегать меня от неприятностей. Никогда ничего не рассказывал. Я раньше как-то не задумывалась об этом, но сейчас, когда вы спросили, поняла: о жизни брата в Карелии я мало что знаю.

– Хорошо, вернемся к его визиту в Москву.

Крячко решил не углубляться в отношения брата и сестры, пока факт принадлежности найденных конечностей пропавшему Плотареву не будет доказан. По какой-то причине разговор с Ириной все время уводил Стаса в сторону. Все, что нужно было сделать, – это предъявить ботинки Ирине и получить четкий ответ: принадлежат ли они пропавшему брату, но он почему-то медлил. То ли чувства красивой женщины щадил, то ли была другая причина, он и сам не понимал.

Во всех других случаях Стас придерживался стандартного протокола: выяснял рост, вес, возраст и, если эти параметры совпадали, предъявлял обувь. Родственник пропавшего заявлял, что данный ботинок пропавшему не принадлежит, и Крячко с легким сердцем прощался с посетителем, пообещав, что его делом займутся соответствующие службы. Но в случае с Ириной все с самого начала пошло не по плану, и теперь ему никак не удавалось вернуться в накатанную колею и продолжить опрос Плотаревой по четко отработанной схеме. Он понимал, что нужно переходить к предъявлению единственной вещи, которая может помочь в идентификации, но понимал также, что, если Плотарева опознает вещь, как принадлежащую брату, ее слабая надежда на то, что брат жив, исчезнет. Однако выполнить данную процедуру было необходимо, в противном случае весь дальнейший разговор не имел смысла. Пустая трата времени, которого и так не хватало. Решившись, Крячко выставил перед Ириной коробку:

– Ирина Аркадьевна, прежде чем мы продолжим разговор, вам необходимо пройти через одну процедуру. Процедура эта довольно простая, но для вас она может оказаться, как бы это помягче сказать… определяющей. Поэтому я должен задать вам один вопрос. Вы готовы на него ответить?

– Я должна опознать чье-то тело? – внезапно побледнев, спросила Ирина.

– Нет. Нет, конечно, – поспешил успокоить ее Стас. – Никаких тел я вам предъявлять не собираюсь. Это всего лишь предмет одежды, вернее, обуви. Вы хорошо помните, как выглядит обувь, в которой ваш брат уехал на вокзал?

– Да, я это помню, – медленно произнесла Ирина. – На нем были ботинки, которые я подарила ему на Новый год. Понимаете, он приехал ко мне в ужасающего вида чунях. Обувь выглядела просто ужасно. Старые стоптанные кирзачи. Не представляю, о чем он только думал, наряжаясь в это убожество. Олег, он просто не в состоянии следить за своей внешностью. Нет, не в плане гигиены, с этим у него проблем не было никогда. Но вот что касается одежды, тут у него абсолютно отсутствовал вкус. Он мог нарядиться в неимоверное старье и носить его с таким видом, будто это последний писк моды. Я же к внешности отношусь довольно трепетно, поэтому вид его невероятной обуви привел меня прямо-таки в ступор. Я заранее приготовила ему подарок, но, увидев его чуни, решила потратиться еще немного. Затащила его в обувной магазин и купила приличную обувь.

– Ботинки на высоком протекторе? – После долгих объяснений Ирины Крячко уже не сомневался, что идентификация подошла к завершающей стадии. Вопреки логике, осознание данного факта его не обрадовало.

– Да, я купила ему ботинки на высоком протекторе, – внезапно севшим голосом произнесла Ирина. Похоже, и до нее дошло, что речь идет о совершенно конкретных ботинках и все ее надежды вот-вот рухнут.

Крячко все еще медлил. Он смотрел на Ирину сочувствующим взглядом, но коробку не открывал. Ирина нервничала все сильнее и, переводя взгляд с коробки на его лицо, затем снова на коробку, бледнела все больше.

– Послушайте, хватит уже ходить вокруг да около, – наконец не выдержала она. – Я не собираюсь падать в обморок или делать что-то в этом роде. Поверьте, я готова к худшему. Неведение все равно хуже всего. Я две недели места себе не нахожу, все думаю, где он, что с ним, жив ли или уже мертв? И мысль о смерти мне кажется не такой ужасной, как мысль о том, что Олег в руках негодяев, которые его мучают, может, даже истязают. Смерть – это окончательно, мучения же бесконечны. Так не мучайте меня! Покажите эти проклятые ботинки, и покончим с этим! Ведь в коробке у вас ботинки?

Стас не ответил. Вместо этого он открыл коробку и вынул ее содержимое. Ирина взглянула на него, громко охнула и снова залилась слезами. На этот раз слезы ее были натуральными. Она плакала так, как и должна плакать живая женщина, с обычными чувствами. Ее лицо скривилось, губы раскрылись в немом крике, подбородок затрясся. Несмотря на трагичность ситуации, Крячко вздохнул с облегчением: как вести себя с убитыми горем женщинами, он знал прекрасно. Бросив ботинок на стол, он подскочил к Ирине, поднес к ее губам стакан с водой и, приобняв за плечи, принялся успокаивать ее, как маленькую девочку:

– Ничего, ничего, все будет хорошо. Плохое иногда случается. Так бывает в жизни. Но это еще не конец, жизнь наладится, вот увидите. Да, сейчас вам плохо, понимаю и сочувствую вашему горю. Попейте воды. Поверьте, вам станет легче. Может, валерьяночки? Или вызвать врача?