Двум смертям не бывать - Дженнифер Рардин

Я набрала номер и начала уже злиться на долгие гудки и свистки, когда он ответил. Первое, что он спросил:

— Линия защищена?

— Как задница гомофоба в гей-клубе. Что ты выяснил?

— Вещество, добавленное в пищу Вайля, называется топамакс. Его пытались отравить большой дозой противоэпилептического препарата, используемого также для профилактики мигреней.

Я передала его слова Вайлю. Он выдал такую серию ругательств, от которой покраснел бы Хью Хефнер, создатель «Плейбоя».

— О'кей, спасибо. Как там успехи у Кассандры?

— Пока никак.

— Слушай, а ты не мог бы ей помочь? Нам очень, очень нужно узнать все, что только можно, об этом чудовище.

Я описала найденную нами пирамидку и ждала, что Бергман тут же бросится в наши стройные ряды штурмовать новую задачу. Но если «штурмовать» еще как-то совместимо с Бергманом, то от «рядов» он шарахается как черт от ладана. Почти не напрягая воображения, я увидела, как его сейчас корежит, точно бересту на огне.

— Бергман, ей можно верить.

Он понизил голос до шепота:

— А я не знаю. Потому что она вся в этих потусторонних сверхъестественных штучках.

— Ага. В отличие от Вайля, который весь материален, как доска. И от меня, кстати.

— Она — другое дело.

— Чем же другое? — спросила я, сдерживаясь, потому что мне хотелось протянуть руку и встряхнуть Бергмана за шиворот, чтобы начал думать хоть чуть-чуть.

— А если она ко мне притронется?

Ага, уже что-то. Человек, который трясется над своими тайнами, как пират над сокровищами, не хочет иметь дело с женщиной, которая эти тайны может угадать на раз.

— Обещаю, что она к тебе не прикоснется, — ответила я. — А если тебя это так волнует, надень перчатки. Скажи, что у тебя простуда, и давай помогай нам, не тяни резину!

— Ну ладно, — произнес он после некоторого колебания. — Ты позвонишь?

— Или постучу в дверь.

— Подойдет. — И он нажал отбой.

Следующим в списке был Альберт.

— Па?

— Жас? Подожди-ка. — Телевизор Альберта замолк с отключенным звуком. Послышались пощелкивания — он переключался на защищенную линию. — О'кей, я здесь.

— Я знаю, что времени прошло мало, но…

— Есть один след.

— Да?

Наверное, голос у меня был… удивленным как минимум, потому что Альберт хмыкнул в трубку:

— Ну так. Я, конечно, старый морпех, списанный за негодностью, но кое-какие связи у меня остались.

— И что?

— Интересный факт про Тома Босцовски.

— Это который бывший футболист?

— Он. Что-то у него практиканты долго не задерживаются. И заболевают один за другим.

— Чем?

— Анемией.

— И правда интересно. Не всплывало ли в связи с нашим сенатором имя Мохаммеда Хада Ассана? Или Айдина Стрейта?

— Оставайся на линии. Первое звучит знакомо. — Он что-то бормотал про себя неразборчивое, слышался шелест бумаг. — Ага, вот. Мой источник, которого я просил сообщать о любых странностях, упомянул еще и вот такую деталь: пять лет назад, как раз перед выборами в сенат, Босцовски подвергся пластической операции. У Ассана.

— Спасибо. Ты не мог бы продолжать раскопки?

— Непременно. Кстати, насчет этой твоей секретарши. Марта ее зовут?

— Да.

Я старалась говорить бесстрастно, но сердце у меня скакнуло направо на пару дюймов.

— Все чисто.

Аллилуйя, аллилуйя, слава тебе Боже!

— Спасибо тебе! Слушай, заодно не мог бы ты посмотреть, выписывали Босцовски когда-нибудь рецепт на топамакс? И еще: есть ли у него выходы на тех, кто закупает технику для Управления. — Я описала неисправный маячок, не указывая, как я его носила: нет смысла начинать спор, который не будет времени закончить. — И контакты с торговцами экзотическими животными или в этом роде. В багаже у Вайля мы нашли дохлую гремучую змею, и хотелось бы знать, кто ее туда сунул.

— Ни фига себе! Ладно, копну. И, Жас…

— Да?

— Ты там нормально ешь? Достаточно овощей, фруктов, всякого такого? Я почему спрашиваю: меня тут Шелби просвещает насчет правильного питания. Ты себе не представляешь, насколько можно улучшить здоровье, если питаться по правилам.

— Не волнуйся. — Два противоречивых чувства овладели мной: желание дать по этой тупой башке, что так долго не могла сообразить столь простых вещей, и теплота возле сердца — что ему вообще на мое здоровье не наплевать. — Я отлично питаюсь. — Как и мой друг вампир, но к черту подробности. А то тебя в твоем возрасте еще удар хватит, Альберт, а мне это не нужно. — А ты не хочешь позвонить Эви? Вот уж кому было бы полезно услышать про правильное питание, так это ей.

— Наверное, позвоню.

Я нажала отбой. Вайль посмотрел на меня — и обе брови у него полезли вверх.

— Откуда такая злорадная усмешка?

— Я только что натравила Альберта на Эви.

— Мне казалось, ты любишь свою сестру.

— Люблю. Когда она слышит его напрямую, она меньше волнуется, а это хорошо для ребенка. И правильное питание — о котором он сейчас будет плешь переедать.

— Понимаю. И это единственная причина твоей радости?

— Марта не замешана. — У Вайля губа заметно дернулась, что у другого означало бы улыбку от уха до уха. — И, похоже, сенатора мы тоже нашли.

Замедлив ход, мы подъехали к «Нежить-клубу», мигавшему нам неоновыми надгробиями. У входа, где лишь самые прекрасные и бледные гости выстроились ловить шанс коснуться бессмертия, стоял новый вышибала, а рядом с мим — плакат, которого раньше не было. Флуоресцентными буквами он зазывал: «ВОЙДИ И УЖАСНИСЬ!», причем цвета подобрались так, что желтым по черному выделялось «ВОЙДИ ЖАС». Той же яркой желтизной намазанная стрелка указывала вверх.

— Видишь? — спросила я Вайля, наклонившись, чтобы получше рассмотреть.

— Вижу.

— Ты думаешь, там сидит Коул в окружении бандитов, только и поджидающих меня, чтобы застрелить?

— Я бы оценил это как наиболее вероятный вариант.

Меня пробрала дрожь — даже при включенном отоплении и застегнутом жакете. Но фактор моего страха в данный момент не учитывался — Коулу нужна моя помощь.

— Выпусти меня на углу, о'кей?

— Что ты собираешься делать?

— Выгнать посторонних с первого этажа, потом подняться к тебе наверх. Думаю, там наиболее вероятно. Ты же помнишь, тебя считают мертвым — постарайся это использовать.