Рыжая-бесстыжая - Галина Владимировна Романова

– Скоты! – коротко отрезала она, ужаснувшись собственной смелости, и крепко зажмурилась.

Послышался тихий шелестящий смешок, и ее почти нежно (?!) потрепали по подбородку.

– Эмоциональная ты слишком, училка. Не мешает в работе?

– Нет. Дети меня любят.

– Почему? – В вопросе явно прозвучали признаки заинтересованности.

– Потому что я им не вру, – просто, без излишней пафосной трепотни о педагогическом призвании ответствовала она и добавила: – И я люблю их. И плохих, и хороших. Всяких люблю, просто потому, что они дети.

– Жаль, жаль, жаль…

– Не нужно меня жалеть, – огрызнулась Настя и все-таки нашла в себе силы подняться на ноги.

– А я не тебя жалею, а себя. – Ей показалось или действительно этот тенор полон доброжелательности. – Что в моем детстве у меня не было такого учителя, как ты. Случись по-другому…

– А-а-а, понятно. – Удерживаясь за стену, она сделала несколько пробных шагов по комнате и, отчетливо выругавшись в адрес покалечившего ее «милого парня», согласно кивнула: – Тяжелое детство… Деревянные игрушки… Коляска без тормозов… Поэтому ты и вырос таким… мерзавцем…

И снова Филон не обиделся на нее, а лишь хмыкнул удивленно. И даже более того – помог ей добрести до ванной комнаты, находившейся в нише его спальни (а это была его спальня), и совсем по-джентльменски, что уж вообще ни в какие рамки не влезало, поинтересовался:

– Может, тебе чего-нибудь нужно, ты скажи.

Настя молча указала ему на дверь и тут же шмыгнула шпингалетом. Если бы у нее были силы, то она непременно удивилась бы подобному гостеприимству и долготерпению хозяина. Но состояние ее было столь плачевным, что она решила оставить все эти размышления на потом и, пустив струю теплой воды, подставила под нее голову. Мало-помалу боль начала стихать, ощущение тяжести в позвоночнике и в других частях тела пошло на убыль, и на смену ему пришло запоздалое раскаяние. Ну зачем было лезть в квартиру Антона?! Зачем?! Ведь решила сразу поехать в это логово Змея Горыныча в попытке восстановить справедливость и воздать по заслугам истинным виновникам всей этой трагедии. Так нет… Вот и заполучила по полной программе по тупой своей башке.

В дверь деликатно постучали, и более чем приветливый голос хозяина дома окликнул ее по имени. Причем не Анастасией, не Настькой, а ласково-возбуждающим вариантом – Настена. Она вытаращила глаза от изумления, не в силах говорить, и машинально оглядела себя в зеркале.

Надо же как интересно… Почти целый месяц в бегах. Неоднократно подвергалась, мягко говоря, конкретной выволочке. А физиономия выглядит совершеннейше цветущей. На пользу, что ли, ей все эти катаклизмы? Вялость и бледность щек, возникшая от длительного сидения над тетрадями, сменилась здоровым румянцем. Потухшие было глаза поднабрали какого-то непонятного лукавства. А губы просто до неприличного алели маковым цветом.

В дверь снова щелкнули костяшками пальцев, и голос Филона нетерпеливо позвал:

– Настена, с тобой все в порядке?

Ишь ты! Беспокоится… С чего бы это?

– Да, уже иду, – отозвалась она на его клич и распахнула дверь, едва не задев его по физиономии. – Подглядываешь?!

– А было за чем?

– Да нет… Голову вот намочила. Расческу дай.

Тут уж начались поистине дивные вещи. Он развернул ее к себе и, приподняв за подбородок ее лицо, принялся пальцами расчесывать ей волосы. Причем делал это все с таким самозабвенным упоением, что Настя даже не нашла слов, чтобы выразить свою реакцию.

«Ну и ладно, – решила она в конце концов. – Пусть себе тешится. Может, у человека действительно расчески нет».

Затем он усадил ее на край кровати и, вновь присев перед ней на корточки, откровенно залюбовался.

– Ты очень красивая девушка, – произнес Филон минут через десять безмолвного созерцания. – И очень умная…

– Да? – совершенно искренне удивилась Настя последнему заявлению, поскольку на сей счет у нее имелись свои собственные соображения.

– Несомненно… Охмурить такого человека, как Мельник, особого труда не составляет, а вот избавиться от него… Да, ты, несомненно, самая умная женщина из всех, кого я знал.

Вот, оказывается, куда этот хищник клонит! Ну что же, совсем неплохой подход. Дав своей жертве немного расслабиться, он начинает по-паучьи оплетать ее сладковато-убийственной лестью. Психолог из него очень даже ничего, но только вся беда в том, что ее подобными штучками не пробьешь.

– Зря стараешься! – фыркнула она ему в лицо. – Я его не убивала! И, собственно, поэтому я здесь.

– Да?! – изобразил он удивление, а может, и на самом деле удивился. – А я думал, что тебя привезли мои ребята.

– Да, ребята. Но дело в том, что они просто любители побегать впереди паровоза. Я сама собиралась к тебе в гости.

– Да ну?! – Филон даже на задницу сел, настолько его удивили слова этой училки. То ли она любительница хорошо поставленного блефа, то ли он что-то упустил в этой жизни. – Объяснишься?

– Непременно. – Настя потеребила начинавшие подсыхать волосы, откинулась немного назад и, оперевшись сжатыми кулачками в кровать, ошарашила его очередным своим заявлением. – Я знаю, кто убил Мельника. И собиралась прийти сюда, чтобы отдать тебе этих людей.

– Людей?

– Да, их двое. Это мой бывший супруг и его новая подружка, которая была когда-то моей подружкой…

– Погоди, погоди, – он даже головой затряс, настолько несуразными показались ему ее слова. – Давай все по порядку. Начинай с того самого вечера. С ресторана. Идет?

– Идет…

Слушать Филон умел. А может быть, Настя была хорошей рассказчицей. Во всяком случае, он не перебил ее ни разу. Лишь глаза его меняли цвет от бледно-стального до темно-свинцового. Из чего она сделала напрашивающийся сам по себе вывод, что ее истории его очень даже впечатляет.

Ну а кого, интересно, оставил бы равнодушным тот факт, что двое с виду совсем даже приличных людей решились на убийство местного авторитета, чтобы овладеть однокомнатной квартирой сидевшей перед ним особы. Как вам – не слабо? Да уж, есть от чего почесать в затылке. Это с каким заходом, с каким переподвыподвертом! Такой, казалось бы, прозаичный мотивчик и такой совсем не банальный подход к делу. У кого угодно глаза распахнутся от такой извращенной изысканности.

И ведь кто? Она – врач-ветеринар, он – инженер. Люди благороднейших профессий, и так низко пасть!..

– Офонареть можно, – огорченно выдохнул Филон по завершении ее монолога. – Вот живешь себе, живешь, и вдруг раз… Какая-нибудь глупая телка захочет на тебе отыграться и испробовать лекарство для усмирения бешеных коров…

– Не для усмирения, а для усыпления, – поправила его Настя. – Но дозировка была слишком велика, вот его сердце и не выдержало. Там что-то парализующее мгновенно. Не знаю, правда, что это за препарат. Да, думаю, теперь это и неважно…