Повседневная жизнь на острове Святой Елены при Наполеоне - Жилбер Мартино

Близкие родственники богатых поселенцев, естественно, присваивают себе лучшие из этих второстепенных должностей, в частности, должность шерифа — без четко определенных обязанностей, но с привилегией присутствовать с орденской цепью на шее на официальных церемониях и заседаниях трибунала. Так, после утверждения комитетом списка обладающих должными способностями лиц в нем можно обнаружить имена Фаунтина, Доветона, Лича и Сила, каковые все состоят в родстве с членами Совета. Другие должности менее востребованы, и среди исполнявших оные в 1815—1821 годах нет ни одной известной фамилии. Портес, хозяин гостиницы, где Наполеон провел свою первую ночь в изгнании, является членом фабричного совета, так же как и начальник порта Брейбазон; еврей Саул Соломон, который имеет магазинчик в Джеймстауне и поставляет дамам из Лонгвуда и Плантейшн Хаус китайские безделушки и украшения, является почетным сельским сторожем, в то время как Уильям Балькомб является инспектором коз и овец. Когда эту должность предложили некому преподобному Сэмюэлю Джонсу, тот сухо ответил, «что на нем уже лежит ответственность за дикое стадо, каковым является его паства».

Это жалкое общество, столь тщеславное, столь жестокое по отношению к рабам и столь раболепствующее перед властью, потрясающе невежественно. Французы поражены несоответствием между положением этих людей и их претензиями, Гурго проявлял интерес к некой мисс Робинсон, знакомой императору и прозванной в Лонгвуде «Нимфой Долины»; и вот однажды капитан Пионтковский зашел поболтать к ее отцу-крестьянину. «О, как вам хорошо живется, у вас каждый день на обед свежее мясо! — бормочет старик — Как мы были бы счастливы, если бы имели то же самое!»

— Разве это подходящее место для тех, кто привык жить среди человеческих существ?! — возмущенно восклицает Наполеон, выслушав эту историю.

Робинсон добавил, что губернатор — очень хороший человек: он выступал перед тремя сотнями «милиционеров» и в благодарность за их службу обещал выдавать им свежее мясо шесть раз в году.

Еда — главная тема на острове. Все — от сэра Уильяма Доветона в его имении Маунт Плезант до фермера из Долины Рыбака — как один настроены против французов, которых обвиняют в том, что они без конца пируют, в то время как снабжение острова продуктами питания находится в критическом состоянии. Когда Наполеон отправляется к старику Доветону, а затем приглашает его разделить с ним его сельскую трапезу, плантатор потрясен не тем, что он приглашен самым великим полководцем в истории, а тем, что составляет меню пикника. «Англичане, — пишет маркиз де Моншеню, — были возмущены тем, что в это время дня ему были поданы блюда из различных видов холодного мяса, а вместо чая — очень хорошее вино, а еще и шампанское, черный кофе и ликеры». Какое лицемерие! Ведь всем известно, сколько пили на острове! Доктор О'Мира откровенно говорил, что пьянство в сочетании с климатом является во множестве случаев причиной заболеваний печени, которые ему приходилось лечить, а барон фон Штюрмер иронически пишет о дамах Найп и Бродвей, что от них с утра за версту разит бренди.

И в менее смутные времена снабжение продовольственными ресурсами всегда представляло собой серьезную проблему. В 1815 году «с прибытием Бонапарта число потребителей удвоилось, а с запретом иностранным судам заходить в порт полностью исчезла конкуренция, — пишет маркиз де Моншеню. — Все поступает к нам из Англии, вплоть до горючего, раз в год, и мы ждем прибытия двух кораблей, доставляющих его, с большим нетерпением, чем некогда ожидали галионов из Кадиса. Введенный Лоу, словно для зачумленных, строгий карантин отпугивает суда, которые раньше в обмен на несколько бочек воды доставляли нам съестные припасы; теперь, зная, что за передвижением судов ведется бдительное наблюдение, они всего лишь появляются на траверзе острова и удаляются. У самого губернатора две недели на столе нет ни куска мяса, а в больницах готовят бульон из солонины. Уже два месяца как сливочное масло невозможно купить ни за какие деньги. Баранина является такой редкостью, что мы платим по три шиллинга за фунт. Если так пойдет и дальше, я не знаю, что с нами будет, так как запасы птицы скоро будут исчерпаны. А Лонгвуд в это время получает каждый день по шестьдесят фунтов говядины и тридцать фунтов баранины. Но они жалуются, потому что из-за отсутствия сливочного масла не могут испечь пирожных; мы же, платя втридорога, не можем получить даже самого необходимого».

Расточительство, царящее в Лонгвуде, конечно же вызывает возмущение и враждебность: на острове всем известно, что английские солдаты по вечерам напиваются французским вином и что французские слуги веселятся и наживаются за счет этого изобилия. «Недопустимо, — соглашается Гурго, — чтобы в день выпивалось семнадцать бутылок вина и съедалось девяносто восемь фунтов мяса и девять цыплят; это значит подставлять себя под удар». Горячий, простодушный Гурго смотрел в корень, ибо действительно, вся Святая Елена, где отсутствует даже самое необходимое, больше ненавидела Бонапарта за то, что он ест баранину и жарит цыплят, чем за то, что в свое время, введя континентальную блокаду, поставил Англию на колени.

По жестокой иронии судьбы, когда, по неудачному совету Монтолона, французы жалуются на плохое качество поставляемых им продуктов, местные жители направляют губернатору возмущенную петицию относительно нехватки продуктов питания. Так как установленные адмиралом правила безопасности запрещают лодкам выходить ночью на обычные места лова, рыба стала продуктом редким и дорогим. Те, в чьих руках находится рыбный промысел, «белая знать», такие как Сил и Грентри, которые причастны к любому прибыльному делу, умоляют губернатора разрешить ночной выход в море под надзором военного флота. Лоу по обыкновению уклоняется от ответа и говорит, что инструкции не менялись с отъезда полковника Уилкса в 1815 году и что рыбаки, желающие выходить в море ночью, могут это делать при условии, что будут действовать небольшой флотилией, предварительно получив пропуск, выдаваемый перед выходом специальной службой, находящейся на флагманском корабле. Это весьма ловкая увертка, так как настоящие владельцы лодок никогда не унизятся до того, чтобы просить необходимый документ, а рабы, которым доверены снасти и сам лов рыбы, не осмелятся появиться с просьбой в кабинетах «Его Превосходительства контр-адмирала, главнокомандующего морским флотом».

Чтобы улучшить положение со снабжением, Лоу принимает решение отправлять с этой целью к побережью Африки шхуну «Святая Елена»; за один заход можно будет доставить пятьдесят волов и тридцать баранов, за которые на месте платится от семи до десяти долларов; правда, изрядное число за время плавания погибнет естественной смертью или каким-то иным образом. А так как этот прирожденный полицейский всенепременно желает закручивать все гайки до отказа, то даже разумная мера сопровождается распоряжением Совета, каковое обязывает всех жителей уведомлять об имеющемся у них скоте, предназначенном на убой; за нарушение предусмотрен штраф в два фунта стерлингов, половина из которого выплачивается тому, кто донес на нарушителя. Удивительная мораль!

Душевные муки неотделимы от телесных страданий, и когда голод терзает обитателей острова, дьявол искушает их, и добродетель легко уступает ему. А поскольку душевные язвы находятся в ведении служителей культа, хроника жизни Святой Елены была бы неполной без паломничества к божественным источникам, а именно посещения двух пастырей общины в их жилищах в Сент-Поле и в Джеймстауне.