Властелин Сонхи - Ирина Коблова

Зинта чуть не упала, но Хенгеде удалось ее удержать.

Движение в конце коридора – кто-то небольшой юркнул и тут же скрылся. Потом впереди забрезжило зеленоватое свечение плывущего по воздуху роя шариков.

Шпионка и Зинта остановились: убегать бесполезно. К ним приближались, шлепая длинными ступнями по воде, двое амуши, свои руки-плети они сцепили в «замок», и на этих импровизированных качелях сидело самое прекрасное существо, какое Хенгеда когда-либо видела в своей жизни.

Это и есть Лорма?.. Узкое точеное лицо освещали мерцающие глаза, светлая масса волос завораживающе колыхалась и как будто отражала лунный свет, хотя нет здесь никакого лунного света… Хенгеда глядела в оцепенении, чувствуя, как внутренности сжимаются в холодный ком, а потом услышала радостный возглас Зинты:

– Хеледика! Откуда ты взялась?

Девушка соскочила и подбежала к ним, разбрызгивая ледяную жижу.

– Меня Шнырь привел, это он вас нашел. Зинта, садитесь сюда – не бойтесь, я их полностью контролирую. Нас ждут Хантре и Эдмар, идемте скорее.

Шпионка глубоко вздохнула, чувствуя, как слабеют одеревеневшие колени и постепенно расслабляются сведенные судорогой мышцы.

Песчаная ведьма Хеледика, лазутчица и убийца на службе у Ложи, агент Шеро Крелдона. До сих пор Хенгеда трижды видела ее издали, а вблизи – в первый раз. Вот она, значит, какая.

Если повернуть за угол и пройти по улице Мыльных Камней, а потом по Большой Имбирной, выйдешь прямо к фонтану Заячий Бал. Только никакого фонтана там больше нет: круглый бассейн с оббитым бортиком, после недавних дождей переливается через край мутная вода, в ней плавают нечистоты и мусор – затопленная помойка посреди площади. Впрочем, если присмотреться, можно заметить длинные белые уши, торчащие среди отбросов, да еще треснувший купол с искусно вырезанными оборками. Все, что осталось от скульптурной композиции, изображавшей четыре пары ушастых дам и кавалеров, которых Шаклемонг объявил «нечестивым демонским искушением, склоняющим горожан к похотливым помыслам».

Незапятнанного склоняло к пресловутым «помыслам» что угодно, даже мраморные зайцы. Хвала богам, если его и впрямь наконец-то пристукнули, но это информация непроверенная. К тому же смерть одного подлеца ничего не меняет, надо уничтожить всю шайку узурпаторов, а эту задачу не решить, пока работает Накопитель и пока у Дирвена есть Наследие Заввы.

Вот и знаменитый Дом Розы. Орвехт ускорил шаг, торопясь пройти мимо, хотя торца все равно отсюда не видно. Торец украшала барельефная лепная роза величиной в три этажа, по весне ее всякий раз подкрашивали, чтобы была розово-желтая на охряном фоне. Ну, а этой весной там осталась обшарпанная стенка, выглядевшая так, будто дом освежевали.

Бульвар Тридцати Двух Звёзд обошел по соседним улицам. Прежде там зажигалось по вечерам тридцать два фонаря из цветного стекла разных оттенков. Можно не гадать, что с ними стало.

Не уберегли город…

Суно оглядывался по сторонам с тяжестью на душе и отводил взгляд, словно здания, фонари и мосты смотрели на него с укоризной.

Когда повернул на улицу Розовых Вьюнов и увидел развалины на месте своего двухэтажного дома, не слишком удивился. Этого следовало ожидать. Хвала Кадаху, что пожилую экономку он еще раньше отправил к родственникам – в начале заварушки, когда казалось, что это всего лишь заварушка, ненадолго. Жаль, если Тилибирия погибла. Но не расспрашивать же соседей, видел ли кто-нибудь его кошку после обрушения дома: он ведь теперь не почтенный господин Орвехт, а оборванец с городского дна, зыркающий исподлобья на предмет чего-нибудь спереть.

Его догнали уже в конце улицы. Забежали вперед, мурлыкнули. Потерлись о ногу, приветственно задрав хвост.

«Умница, что выжила», – с облегчением подумал бывший маг.

Отпихнул кошку грязным стоптанным ботинком и зашагал дальше. Та опять забежала вперед, требовательно мяукая. Снова отпихнул. Этой серой разбойнице не объяснишь, что такое конспирация.

– А ну, пошла, зараза, пусть тебя хозяйка кормит! – гаркнул он сиплым голосом в расчете на очевидцев. – Я себе жратву несу, ишь ты какая до чужого!

Тилибирия бежала за ним два квартала, потом отстала.

Лишь бы не сильно обиделась… Хотя что значат кошкины обиды, когда разваливается весь мир?

Попетляв по городу, он добрался до условного места, где его ждал преподобный Грисойм из храма Тавше. Старый жрец сам его вычислил, несмотря на маскировку, и с тех пор передавал ему лекарства для подпольщиков, заодно снабжая информацией.

В этот раз Суно узнал от него о нападении амуши на Глодию, о покушении на Зинту и о том, что Зинту вместе с так называемой Марлодией отослали в Рупамон. Тем же вечером он потолковал с Шеро и тоже отправился в путь.

После недавнего погрома, учиненного «Властелином Сонхи», те, кому было, куда податься, устремились прочь из Аленды – кто в деревню, кто в дальнюю провинцию, кто за границу. Орвехт рассчитывал покинуть город вместе с потоком народа: на выездах кордоны и проверки, но ищут главным образом Тейзурга и Хантре. Обещанную за их головы награду на днях опять увеличили – до такой баснословной суммы, как будто Дирвен задался целью разбазарить за короткий срок всю государственную казну.

С людьми водиться – все равно, что переходить изрытую улицу с завязанными глазами: не угадаешь заранее, где кочка, а где колдобина. И это верно не только для гнупи, угодившего в человеческую компанию, но и для ихнего общения друг с дружкой.

Шнырь так и не уяснил, что происходит меж господином, рыжим и песчаной ведьмой: совсем даже не колдовство, но как будто посередке вращается какой-то сложный невидимый механизм, который и зацепляет всех троих, и в то же время расталкивает в стороны, и остановить его они не могут, и отойти подальше не могут, и никак их не расколдовать, раз это не колдовство. Была бы здесь тетушка Старый Башмак, уж она бы поняла, в чем дело – тухурвы мудрые и много чего знают, а когда такие штуки замечает гнупи, для него это ребусы без разгадок.

И еще оказалось, что Зинта может быть не только доброй, но и грозной.

Как добрались до нынешнего убежища, с нее первым делом стянули раскисшие ботинки и мокрые носки, обернули ей ноги сухим тряпьем, и Хантре со своей саламандрой начал ее греть. Через рукав, чтобы не полыхнуло. Саламандры могут и зажигать, и гасить пламя, но он все равно побоялся выпустить огненную ящерку без контроля.

Отогревшись, лекарка сосредоточенно уставилась на них с господином, будто бы с каким-то нехорошим подозрением, и наконец пробормотала:

– Ох, ну и гадость…

– Кто гадость? – вздернул бровь Тейзург. – Смею надеяться, не я?

Оба сидели напротив Зинты. Хеледика устроилась возле стены, прикрыла глаза, прислонилась затылком – может, здешние песчинки что-то ей нашептывают? Овдейская шпионка уселась в сторонке и деловито растирала босые белые ступни, не поднимая лица.