Романс для вора - Борис Седов

— Ну-ну, — хмыкнул Арбуз.

— Ничего не «ну-ну»! Вот давайте восстановим хронологию событий.

— Давайте, — кивнул Боровик.

— Я начну с самого начала, и это будет действительно интересно. Ты, Боровичок, наверное думаешь, что все началось с того, что ограбили студию. Так вот нет! Все началось с того, что я закончил работу над альбомом. Потом была встреча в кабаке со спонсорами проекта «Чистое небо над зоной». Это, значит, концерт в «Крестах» и потом выпуск двух дисков в одной коробке — DVD с этим концертом и новый альбом «Крестный сын». И вот тогда-то мой дорогой ребе Шапиро начал окучивать меня на тему того, чтобы я поехал в турне по зонам и тюрьмам России. На целый год, представляте!

— А что, хорошая мысль, — одобрительно кивнул Арбуз, — вполне достойная в коммерческом смысле.

— Это, может быть, для тебя как для профессионального преступника тюрьма — дом родной, а я как-нибудь обойдусь без таких сомнительных удовольствий. Год за колючкой — да я ни за какие деньги не соглашусь на такое! Ладно… Потом крадут винчестер, а Шапиро продолжает надоедать мне с этими гастролями. Потом винчестер мне подбрасывают, и тут же — статейка в газетке. Блин! А потом приходит Арбуз и говорит: ты, мол, провинился, поэтому давай спасай какого-то там урку из тюрьмы.

Арбуз остро взглянул на Романа, и тот сказал:

— А ты, Мишка, на меня глазами не сверкай! Я еще не все сказал. Вот когда скажу все, тогда увидишь, о чем идет речь.

Он глотнул вина и продолжил:

— Ну, спас я его. А Шапиро все пристает — поехали по тюрьмам, денег срубим. Я продолжаю отказываться. Тогда они убивают Боровика…

Боровик засмеялся и сказал:

— Ну, если я уже на небе и вы — те самые ангелы, значит, я здорово просчитался.

— А кто тебе сказал, что ты попал в рай? — усмехнулся Арбуз.

— Ну, не в рай, какая разница… Между прочим, некие высокопоставленные люди поручили мне найти того, кто устроил побег, и я нашел его. Тебя, значит. А потом я соврал им, и, похоже, они мне не поверили.

— Вот поэтому они и убили Боровика, — настойчиво продолжал Роман, — и положили рядом меня в бессознательном состоянии. С пушкой в руке. А сдал меня этим людям опять же — кто? Да тот самый Шапиро.

— Шапиро? — удивился Боровик.

— Да, Шапиро, — кивнул Роман. — Я, пока в ментах сидел, очухался и все вспомнил. Он привел ко мне каких-то людей, и они увезли меня в багажнике. Я хоть и без сознания был, но все же не совсем. А дальше вы все знаете. И получается из этого… Ну скажи, Саня, что получается?

— А я раненый, — отперся Боровик, — у меня голова плохо работает.

— Ты, между прочим, не в голову раненый. Ну да ладно… И получается из этого то, что за всем этим балаганом стоят какие-то очень настойчивые люди, и что им нужно, мы пока не знаем.

— Может быть, конкуренция? — неуверенно предположил Боровик.

— Да какая там конкуренция, — пренебрежительно отмахнулся Роман. — Я, знаешь ли, вне всякой конкуренции.

Он повернулся к Арбузу и сказал:

— Между прочим, тебя не затруднит объяснить поподробнее, что это за человек, который уехал из «Крестов» в моей колонке?

Арбуз помялся, закурил и ответил:

— Я не буду распинаться, скажу коротко. Этот человек — единственный, кто знает всю цепочку сделки по продаже на Запад украденных в Государственном институте генетики сверхсекретных технологий из области клонирования и исследований генома. Главное — украденные разработки были сделаны по заказу Главного штаба. Так что это все — военная тайна.

Боровик усмехнулся и сказал:

— Так ты, Михрюндий, значит, государственными секретами торгуешь…

Арбуз поморщился:

— Да какое там! Больно надо.

— А кто его упрятал в «Кресты»? — требовательно спросил Боровик.

— Похоже, что те же люди из мэрии.

Роман поднял брови и протянул:

— Во-от оно как… И там люди из мэрии, и тут люди из мэрии. Интересное дело получается! Это значит, ребята, мы все сыграли как марионетки. Ну что же… Тогда настала пора обрывать нити. А для этого нужно просто убить всех, кто имел к этому отношение, иначе конца этой бодяге не будет. Иначе они сами нас всех угробят.

Боровик взглянул на Романа и заметил:

— Слушай, артист, убийствами заниматься — это тебе не песенки про мокруху петь. Ты хоть понимаешь, куда лезешь?

— А вот и посмотрим, — ответил Роман.

Он почувствовал, что им начинает овладевать то самое ослиное упрямство, которое иногда приводило к победам, но чаще — к проблемам. Однако Роман ничего не мог с этим поделать, поэтому, набычившись, упрямо повторил:

— Вот и посмотрим, чего я стою.

Арбуз вздохнул, налил себе вина и сказал:

— Между прочим, вот мне сейчас звонили… Те самые пидоры из мэрии. У них моя дочка. И они говорят, что я должен встретиться с их человеком и сделать то, что он скажет. И я даже не знаю, что они потребуют на этот раз.

— Час от часу не легче, — Боровик помотал головой. — Чую я, ребята, что заварушка получается очень даже неприятная.

— А почему это, интересно, ты не удивляешься, что у меня есть дочка? — поинтересовался Арбуз.

За Боровика ответил Роман:

— Это я ему сказал.

— Гад ты все-таки, друг детства, — грустно сказал Арбуз. — Я-то думал, что ты умеешь язык за зубами держать…

— Может быть, и гад, — согласился Роман, — но уж всяко не такой, как те, кто забрал твою девочку. Поэтому еще раз говорю: надо с этими гнидами разобраться. Навсегда и окончательно, иначе не будет нам жизни.

— Всех не перевешаешь, — с сожалением вздохнул Боровик.

— Да, — кивнул Роман, — веревок не хватит. Но уж до Шапиро я добраться смогу. Сейчас нужно поехать к нему и вытрясти из его жирного тела его маленькую душу.

— Я-то сейчас не боец, — огорчился Боровик.

— И без тебя справимся, — ответил Роман, вставая. — Я и сам его раком поставлю.

— Ишь какой резкий, — усмехнулся Арбуз. — Прямо авторитет!

— Какой есть. — Роман налил себе вина и залпом выпил. — Поехали! Или ты тут останешься?

— Поехали, поехали, — кивнул Арбуз, — только в туалет схожу. А то мало ли — увижу Шапиро, испугаюсь и намочу штанишки.

* * *

Лева Шапиро сидел дома и пил жидкий чай.

По телевизору показывали «Свой среди чужих», и Шапиро, вздыхая, повторял вслед за персонажем:

— Это нужно одному. Это нужно одному…

И представлял, что потертая кожаная сумка, набитая золотом-брильянтами, стоит на стуле рядом с ним.