Крымская война. Попутчики - Борис Батыршин

Немец, и без того стоявший по стойке «смирно», вытянулся так, что едва не выскочил из опорок. Вот что значит - школа...

- Яволь, херр официэр! Фэтцай мир, херр официэр! Эс вёд них виддер фокоммен, херр официэр![24]

- Тот-то же.. кивнул Белых. - Ладно, можешь встать вольно.

Чем хороши бундесы, так это неистребимой тягой к субординации. Стоит обозначить старшинство - и все, нет проблем. Даже языка знать не надо, начальство чует спинным мозгом...

Лет десять назад, он встречался на очередных антитеррористических учениях с немецкими военными. Правда, там объяснялись по-английски.

- Вы что это раздухарились? - осторожно спросил дядя Спиро. Вид у него был ошарашенный. - Никак, не поделили чего?

- Все путем, дядя Спиро, не боись! Правильно меркуешь, сгодится нам этот фраерок[25]. Скажи Никанору - мы его с собой заберем, потолкуем в спокойной обстановке...

III

Из дневника Велесова С.Б.

«17-е сентября. Наконец-то я предстал перед светлы очи. Нет, кроме шуток - одно дело наблюдать за этими людьми из почтительно молчащей толпы, и совсем другое - пожимать руки, беседовать, чертить на карте неровные линии, обсуждая прожекты, более подходящие попаданцу из фантастической книжки.

А я-то кто, если подумать? Он самый и есть

Итак, Корнилов и Нахимов. Первый - элегантный красавец, утонченный аристократ, такому место на балу. Или на сером, в яблоках жеребце перед строем кавалергардов. Корнилов неизменно в парадном сюртуке, треуголке, при шпаге. И холоден как лед, как дамасский клинок, как указ о сибирской ссылке...

Второй - небольшого роста, сутуловат; скуластое, живое лицо, отражающее искреннее участие к собеседнику. Голубые глаза, большие, слегка навыкате, добрые, немного ироничные. Сюртук, знаменитая фуражка, ослепительные лиселя... Мне приходилось читать, что Павел Степанович происходит из кантонистов; не знаю, правда это, или нет, но контраст с Корниловым разителен.

И при том - черта, о которой пишут все до одного историки и биографы. Для Нахимова морская служба - не важнейшее дело жизни, а единственно возможное занятие. Это во всем - в его вопросах, в живом интересе к любой теме, затрагивающей флот, в поразительной осведомленности в военно-морских делах.

Когда речь зашла о моем предложении - собрать по Черному и Азовскому морям пароходы, вплоть по портово-буксирной мелочи, и снарядить из них минную флотилию, - вице-адмирал с ходу вспоминал названия и характеристики любой из посудин, что бегают на угле и дровах, от Измаила до Новороссийска. И первым поддержал этот проект, выстраданный мною в тишине алмазовской каюты.

Хотя - еще бы не поддержать! Мы передаем предкам «Морского быка» - железный пароход британской постройки 1912-го года, с самыми современными по тому времени машинами и механизмами. Для 1854-го - кладезь высоких технологий!

Далее: устраиваем подкрепления палубы под шестидесятивосьмифунтовые пексановские орудия и карронады. Этот, сам по себе, неслабый арсенал, дополняют три противоаэропланные трехдюймовки Лендера и «максим». Из котельного железа и мешков с песком сооружаем противоосколочные траверсы; на уровне ватерлинии, в трюмах «Морского быка оборудуем дополнительные угольные коффердамы.

Таким образом, несчастному «Дениз Бога» предстоит подвергнуться уже третьему «перепрофилированию» всего за четыре года. Сначала из британского карго-шипа в турецкий углевоз; потом из «турка» в русский авиатендер и, по совместительству, плавучую тюрьму, а теперь вот станет вспомогательным крейсером.

Козыри новой боевой единицы - пятнадцатиузловой ход, три мощных прожектора и приличный запас осветительных снарядов и ракет. Ночной морской бой здесь явление редкое, и когда я предложил создать особый отряд для ночных операций, адмиралы задумались. А пока они думали - Зарин выложил на стол примерный расклад по действиям силами сразу двух соединений. Первое строится вокруг «Морского быка»; в него входят пароходофрегаты «Владимир», «Громоносец», и пароход «Бессарабия» с новенькой английской машиной, способной обеспечить одиннадцать узлов. В качестве посыльного судна отряду придается лучший «ходок» Черноморского флота, шестнадцатиузловая «Тамань».

Если хорошенько натаскать команды на ночную стрельбу и маневрирование по указаниям прожекторов «Морского быка» - союзников ждет крайне неприятный сюрприз. Противопоставить этому им нечего, особенно если учесть наличие второго, куда более грозного «дивизиона ночного боя»: «Алмаза» с «Заветным».

Вместо «Морского быка» мы получаем «Херсонес». Адмиралам до слез жаль расставаться с одним из немногих паровых судов способных нести мощные орудия, но дело того стоит. Я предложил оборудовать пароход двумя пандусами с аппарелями для спуска на воду гидропланов. Если убрать мачты и мостик, он вместит три аппарата из имеющихся пяти. А базу подскока можно оборудовать на побережье, километрах в сорока от Евпаторийской бухты.

***

За обсуждением «минного» проекта просидели до глубокой ночи. Непростое дело - собирать паровые суда с Черноморского и Азовского театров - поручили командиру парохода "Дунай", Дмитрию Дмитриевичу Шафранову, недавно произведенному в капитан-лейтенанты с пожалованием ордена св. Станислава 2-й степени. Вдоволь походивший на черноморских пароходах, Шафранов, как никто подходил для такого поручения.

Решено создать минную лабораторию, о чем составили отношение начальнику над Севастопольским портом, капитану первого ранга Ключникову. В «завлабы» прочат мичмана Красницкого, минера с «Заветного». Мичман, кроме Морского Корпуса, закончил Кронщдадтские минные классы. Ему предстоит заняться взрывателями для шестовых мин; отдельно требуется изготовить небольшое количество адских машин с начинкой из «привозного» динамита и пироксилина.

Припомнили и о работах генерала Тизенгаузена. Его опытный паровой катер с минным вооружением как раз сейчас достраивался на Николаевской верфи. Чтобы довести до ума многообещающий проект, в помощь Тизенгаузену решено откомандировать прапорщика по адмиралтейству, второго механика Кудасова.

***

Оставалась еще одна забота. В мае из петербургского Ракетного заведения в Севастополь отправили шесть сотен двухдюймовых ракет системы Константинова. Обоз с ними в сопровождении поручика Щербачева, фейерверкера и четырех нижних чинов, «ознакомленных с действием и употреблением боевых ракет», уже прибыл в город.

Пройти мимо такого ресурса я не мог. В «прошлый раз» ракетное оружие в обороне Севастополя никак себя не проявило: дали произведено несколько ракетных обстрелов с 4-го бастиона, но без ущерба для неприятеля. После чего ракеты сдали на склад, а расчеты перевели в пушкари.