Искушение любовью - Елена Лагутина

Женя вдруг поняла, что мысленно соединила первую и третью женщину: одна зачем-то выпила таблетку, когда не надо было, и умерла, а другая не выпила, и тоже умерла! Где логика? Бред какой-то! Женя отложила учебник и подошла к окну.

«Но Лилька, Лилька ведет себя в точности, как написано в учебнике: стала как тень, не спит и не ест! Думай, Женя, думай!»

Женя начала ходить по комнате. Вся картинка событий вдруг развалилась как карточный домик. Логика рассуждений в какой-то момент исчезла, растворилась, а Женя даже не заметила в какой.

«Успокойся, — стала она себя уговаривать, — давай выпьем чаю! Крепкого, сладкого, с лимоном!»

Женя направилась в кухню и включила там свет. Она, не заметив, как город погрузился в тишину ночи, механически поставила чайник на плиту и села на стул.

«Нужно еще раз пройтись по фактам, только по фактам! Смерть первой жены. Внезапно. Будучи нетрезвой, она приняла обычную дозу снотворного и умерла от угнетения дыхания и сердечно-сосудистой деятельности. Попросту говоря, потеряла сначала сознание, потом перестала дышать, и у нее остановилось сердце. Все очень быстро, за несколько часов. На вскрытии — алкоголь и нембутал в крови, а в мозге… Стоп! Множественные кровоизлияния! А это и есть признак долгого приема барбитуратов, считай — барбитуратовой наркомании! Хватит сомневаться, у нее было не острое отравление барбитуратами, а хроническое! Первая жена Красовского тоже была барбитуратоманкой!

Третья жена, — продолжила рассуждения Женя, — неожиданно для мужа неловко падает и умирает через сутки в больнице. Но неожиданно только для мужа! Она умерла от резкой отмены барбитурового препарата, что выразилось в виде судорожного припадка. Значит, она тоже давно принимала барбитураты. И это подтверждает вскрытие: у нее в веществе головного мозга также найдены множественные кровоизлияния, признак хронического отравления барбитуратами!»

Женя подумала об отравлении впервые так ясно.

«Хорошо, — решила она, не замечая, что вода в чайнике закипела. — Предположим, что все три женщины были наркоманками. Тогда смерть второй жены очень логично вплетается в эту версию: эпилептический припадок у нее тоже был наркотической природы. Но тогда и она вдруг решила перестать принимать таблетки! Ведь судорожные припадки — это признак абстиненции, полного отказа от таблеток! И начинаются эти судороги не в первый день отмены!

И какой же токсикоман будет сознательно доводить себя до такого состояния? Опять какая-то несвязуха, — решила Женя. — Все три женщины, как сговорившись, к концу первого года их замужества совершают одни и те же нелепые поступки, прямиком ведущие их к смерти. Или я сошла с ума, или не хочу видеть очевидного!»

Женя наконец обратила внимание на шумевший чайник и выключила газ.

И еще одного не могла понять Женя: зачем пить какие-то допотопные барбитураты, которые давно уже взяты под контроль из-за большой опасности привыкания к ним! Сейчас так много других, гораздо более безопасных снотворных. Во всяком случае, молодой здоровой женщине, страдающей бессонницей, ни один врач в наше время барбитураты не выпишет! Архаизм какой-то! В пятидесятые годы — это понятно, там выбирать особо не приходилось, но сейчас!

Не могли эти три женщины употреблять снотворные сами — это очевидно. Даже если предположить, что все они как одна страдали бессонницей и что Красовский в связи с этим водил их к одному и тому же знакомому врачу, ничего, кроме барбитуратов, не знающему! Не мог этот врач назначить ни одной из них барбитурат, не говоря уж о том, чтобы всем трем по очереди!

«Не трем, а четырем, — ахнула про себя Женя. — И Лиля с ними тоже. У нее вся клиника на лице. Клиника чего? Чего, Женя? Думай! У них у всех что-то разное! Да, барбитураты, но по-разному как-то!

Резкая отмена и судороги — у второй и третьей. У первой — отравление. Сначала выпила алкоголь, а потом — таблетку. Стоп! Почему выпила? А если она не знала, что пьет таблетку? Она и не собиралась ее пить! Таблетки подложили потом, когда она потеряла сознание! Она не знала, что выпила снотворное! — Женя вдруг поняла все. — Всех женщин поили снотворным, но тайно от них! Они и не подозревали об этом! Но зачем? Из них делали токсикоманок. Зачем?

Чтобы убить, резко прекратив давать снотворное. Первая жена просто «не успела» дойти до этой стадии! А Лиля? А у нее относительная абстиненция! Ее поят небольшими дозами, и потому ей так плохо. Дозу увеличивают, но очень медленно. Она иногда вдруг начинает чувствовать себя лучше, когда дозу добавляют, но это так быстро проходит, что она и не замечает этого!

Она не спит и не ест, ходит как тень. У нее дрожат руки и болит голова, но при этом она утверждает, что никаких лекарств не пьет и пить не будет! Ее травят так же, как и до нее тех трех несчастных, тайно подмешивая снотворное в пищу или питье!»

Женя с тоской посмотрела на чайник. Она поняла, что выпить чаю уже не сможет: от всех этих рассуждений ее начинало тошнить.

«Кто может делать это и зачем? — Она продолжала напряженно думать. — На кухне и вообще через готовую пищу — исключено. Владимир Петрович сам сказал, что на кухню он никого не пускает и лично накрывает на стол и подает. Тогда как?»

Женя начала вспоминать все, что она знает о барбитуратах. В пятидесятые годы стали известны негативные результаты их длительного приема: привыкание к ним и развитие относительной и абсолютной абстиненции. В 1956 году они взяты под особый контроль, но их продолжают часто применять при нарушениях сна, эпилепсии. Сейчас многие барбитураты вообще сняты с производства, но в аптеках они все еще будут оставаться, пока позволяет их срок годности. Врачи знают, что барбитураты — «тяжелые» лекарства, и назначают их только в случаях крайней необходимости.

«Кому это нужно? — снова подумала Женя. — Красовскому? Но ведь он везде говорит, что женится, чтобы обзавестись наследником! Может, специально и говорит? Чтобы не заподозрили? Тогда он маньяк. Опасный и мерзкий тип. — Женя вздохнула. — Подозрения. Одни подозрения. Нет главного — прямых улик». Но что можно считать уликой в такой ситуации? Ни о каких вещественных доказательствах Женя не могла и мечтать. Она с трудом представляла, как можно проникнуть в особняк, а чтобы там еще и развивать какую-то деятельность! Уликами могло быть лишь собственное признание убийцы.

— Да. — Женя встала и поплелась в комнату. — Случай тяжелый. — Она еще раз вздохнула и устало опустилась на диван. — Но не смертельный! — Женя почувствовала, как злость закипает в ней. Злость на себя. — Не смертельный случай! — Она стукнула кулаком по дивану и заплакала. — Не будет больше смерти! Не дождетесь!

К кому обращала Женя эти слова, она не знала. Но это не мешало ей быть уверенной, что очередное зло не совершится. Не должно! А иначе зачем столько людей потеряли покой и сон? «Нужно вытащить Лильку и Владимира Петровича из этого крысятника! Немедленно! Думай, Женя! Что еще я знаю об этих снотворных? Что абстиненция начинается уже через 11–16 часов, а полным цветом расцветает через 20–24 часа. Что это значит? Ну, если человек пьет их от бессонницы на ночь, то уже очень скоро он понимает, что без снотворных он спать просто не может, и вынужден принимать их каждый вечер, чтобы уснуть. И если он снова не спохватится и будет пить их и месяц, и два, то почувствует, что и с ними сна уже нет. Мало этого, утром он будет совершенно разбит, как с похмелья. И тогда доза снотворных увеличивается и появляется еще один прием — утренний. Дальше — больше. Дозу увеличивают все время, чтобы избавиться от периодически появляющейся «похмельной» разбитости и вновь подкрадывающейся бессонницы. И отменить эти таблетки уже просто так нельзя: возникнут или судороги, или психоз! Таких наркоманов поневоле приходится госпитализировать и лечить, постепенно уменьшая дозу, чтобы потом и вовсе отменить препарат.