Голый шпион - Геннадий Соколов

Менялись названия разведывательных кораблей «Дискавери», «Самос», «Корона», но все они угрожали обороноспособности нашей Родины, выведывая тайны новейших вооружений. «Самос», например, весил около 2 тонн и запускался с базы ВВС США Ванденбери в Калифорнии. Когда он проходил над территорией, лишенной объектов, его фотокамера выключалась с целью экономии энергии. Если такие объекты возникали, начиналась съемка. «Самос» выпускался четырех типов. На одни корабли устанавливались телевизионные камеры для передачи изображения на землю. На другие — обычные фотокамеры для производства снимков, которые по команде с земли сбрасывались в специальном контейнере и подхватывались самолетом, оснащенным сетками-ловушками. Третьи имели камеры обоих видов. На четвертом типе спутников размещалось разведывательное радиотехническое оборудование.

Была, впрочем, и еще одна категория наиболее засекреченных спутников-шпионов — проект «Мидас». Это были ракеты с инфракрасными детекторами на борту. Они предназначались для обнаружения пусков наших межконтинентальных баллистических ракет и оповещения о них. «Мидас» мог предупредить о запуске МБР за 30 минут до того, как ракета выйдет на цель. Это было в два раза быстрее по сравнению с возможностями огромных дорогостоящих радиолокаторов системы дальнего обнаружения, таких как гренландская РЛС в Туле или британская в Филингдейлзе, за которой мне приходилось регулярно наблюдать. РЛС обнаруживали баллистическую ракеты лишь тогда, когда она уже была на полпути к цели. «Мидас» фиксировал запуск МБР мгновенно и в реальном времени передавал о нем информацию на землю. Такие революционные изменения в глобальной разведке нельзя было недооценивать.

За картежной игрой в Кливдене я нередко проигрывал своим оппонентам. Но как бы ни заканчивалась карточная баталия, в моем распоряжении оказывались ценные сведения, куда более важные для разведчика, чем результат игры в бридж.

О принце Филиппе, «Четверг-клубе» и «Болване месяца», а также о порноколлекции Бэрона, которую не смогла найти британская контрразведка

Знание атрибутов власти в стране пребывания — залог успешной работы любого разведчика. Мои наставники в академии, а затем и в центральном аппарате ГРУ не уставали это повторять.

В Великобритании институтов и атрибутов власти более чем достаточно. У каждого свое место, своя роль и функции. В поле зрения профессионального разведчика неизбежно попадают правительство и парламент, вооруженные силы и пресса. Я, естественно, должен был знать обо всех важнейших изменениях в этих институтах власти, понимать ее механизм, разбираться в его внутренних пружинах.

Лишь один важнейший атрибут власти, казалось, не должен был входить в круг моих интересов — институт королевской власти. Почему? — Хотя бы потому, что монарх царствует, но не правит. Права английской королевы, — и это знает каждый школьник, — носят формальный, а не практический характер. Созвать или распустить парламент, назначить избранного уже премьер-министра или принять его отставку, утвердить закон, уже принятый парламентом, возвести в пэрство и даровать рыцарский титул, да и то лишь по совету премьера или парламента, — вот и все ее права.

Уже почти двести лет ни один британский монарх ни разу не отказался санкционировать какой-либо законодательный проект вопреки воле парламента.

Все это так. Реальная власть Елизаветы II в 60-е годы, когда я находился в Великобритании, да и поныне равняется ничтожно малой величине. Но ее влияние на жизнь страны, на процесс принятия важнейших решений другими органами и институтами власти трудно переоценить.

Руководитель английского направления ГРУ капитан 1 ранга Голицын, сам долгие годы проработавший на Британских островах, не уставал повторять:

— Женя, учти, монархия — это не торжественные выезды в золоченой карете с эскортом драгун. Это символ нации. Ее гордость. Кроме того, где бы королева ни находилась — в Букингемском дворце, Виндзоре или в Балморале — красный бокс со всеми важнейшими государственными документами и правительственной информацией доставляется ей регулярно и без каких-либо опозданий. Королева — второй наиболее информированный человек в Англии после премьер-министра.

Казалось бы, все ясно. Вывод напрашивается сам собой: военному разведчику негоже игнорировать выход на все возможные источники информации, в том числе и в королевской среде. Правда, трудности внедрения в нее почти непреодолимы.

Но мы, моряки, — народ упрямый. Чем трудней задача, тем усерднее беремся за ее выполнение.

За годы работы в Англии я не мог не убедиться, что почтение к монархии — это основа основ британского общества. Ничто, происходящее внутри страны или за ее пределами, не способно, кажется, поколебать ее. Государство и народ едины в своем уважении к королевскому дому и преданности ему.

И, тем не менее, «нет таких крепостей, которые бы не брали большевики».

Если перед угрозой возможного конфликта стоит задача ослабить мощь потенциального противника, лучше всего взорвать его единство изнутри. Этому искусству войны учили еще в Древнем Китае. Не чурались его и мы. Тем более что угроза ядерной войны с мировым империализмом была в те годы вполне реальной.

Как удалось мне подобраться к королевской семье? — Все началось с моего знакомства с доктором Уардом. Он был лично и уже много лет знаком с принцом Филиппом, позднее герцогом Эдинбургским, и охотно делился со мной тем, что знал.

Уимпол Мьюз 17 — этот адрес лондонской квартиры Стивена Уарда стал местом наших частых встреч. «Мьюз» по-английски значит «конюшня». Таких улиц-конюшен в Лондоне превеликое множество. Когда-то дома на этих улицах действительно служили конюшнями. Но двадцатый век привел на смену гужевому транспорту автомобильный. И конюшни были реконструированы под жилые дома.

В одной из перестроенных «конюшен» и жил мой приятель. Уимпол Мьюз располагалась чуть южнее Риджент парка — одного из самых престижных районов Лондона.

Мы любили проводить свободное время вдвоем. Могли часами напролет беседовать друг с другом, не утомляя себя и получая от взаимного общения удовольствие. Мне такие беседы приносили еще и практическую пользу — конкретную и важную информацию. Причем не только словесную. В личном архиве Уарда, который он со временем предоставил в мое распоряжение, было немало интересных документов, фотографий, рисунков, дневниковых записей.

— Мы с принцем Филиппом давние друзья. — заявил он мне однажды. — Знаем друг друга уже лет пятнадцать. С тех пор как я вернулся из Индии и начал практиковать в Лондоне.

Так, однажды заговорив о своем знакомстве с супругом королевы, Уард дал мне повод в дальнейшем возвращаться к этой теме под различными предлогами, но с одной целью — узнать то, что знал Уард о членах королевской семьи.

Как выяснилось, знал он не так уж и мало.

В течение 61-го года Стив выполнил серию портретов членов королевской семьи, в том числе герцога Эдинбургского, принцессы Маргариты и ее супруга сэра Энтони Армстронг-Джоунса (лорда Сноудена). С ними мне тоже предстояло познакомиться.