Библейские героини. Книга 1. История Сарры, жены Авраама - Марек Хальтер

Окруженная и обласканная женщинами Агарь плакала, смеялась и стонала, держа Аврама за шею. Она услышала, как Аврам нежно говорил ей:

— Ложись, ложись! Ты нам все расскажешь, но вначале ляг и поешь немного.

Ни мужчины, ни женщины не смели встретить взгляд Сары. Она подошла ближе. Лицо ее было сурово, но она проглотила свой стыд, свой гнев и свою ревность, чтобы послушать, какую еще басню расскажет Агарь, изображавшая раскаяние на лице, но с радостно блестевшими глазами.

— Это случилось вчера вечером. Мне хотелось пить, и я подошла к источнику на дороге в Шур, со страхом думая о том, что мне придется идти через пустыню. Вдруг я почувствовала что-то рядом с собой. Я говорю «что-то», потому что это был мужчина и не мужчина. У него не было лица, но у него была спина и был голос, который спросил меня: «Что ты здесь делаешь?» Я ответила: «Бегу от гнева Сары, моей госпожи, которая выгнала меня! Я умру в пустыне вместе с ребенком в моем животе!» Он еще ближе приблизился к моему уху и сказал: «Нет, возвращайся туда, откуда ты идешь. Ты родишь сына, назови его Исмаил. Яхве услышал твою жалобу, он знает об унижении, которому подвергла тебя твоя госпожа. Твой сын будет между людьми неукротимым, как дикая лошадь, и будет он против всех, и все будут против него, и будет он живым вызовом своим братьям». Вот что он сказал мне.

Сияющая Агарь замолчала. Никто не осмеливался произнести ни слова, задать вопрос. Белая голова Аврама качалась, словно от рыдания.

Агарь увидела суровое лицо Сары. Она перестала улыбаться, притянула руку Аврама к своему животу.

— Это правда. Вы должны мне верить. Тот, кто говорил от имени твоего бога, велел мне вернуться к тебе. Он сказал: «Если твоя госпожа еще раз унизит тебя, ты должна терпеть». Я и вернулась, чтобы ты мог принять твоего сына, взять его на руки, как только он выйдет из моего чрева.

Сара подумала: «Ложь! Это она меня унижает, меня, Сару, свою госпожу, она обращается со мной, как со служанкой. Кто поверит ей? Бог Аврама говорил с ней! Опять ложь! Басни, которым Аврам поверит».

Но Сара ничего не сказала. Она не прогонит Агарь во второй раз, чтобы оказаться в глазах остальных еще более жестокой, еще более ненавистной. Да и не стоит этого делать. Аврам с повлажневшими глазами гладил живот Агари.

— Я верю! Я верю тебе, Агарь! Я знаю, как Всевышний дает знать о Своей воле. Отдохни, побереги себя и роди моего сына.

Он повернулся, ища глазами Сару.

— Не забывай, что Сара — твоя госпожа. Если бы не она, я бы никогда не пришел к тебе, чтобы иметь сына. Не пользуйся своим счастьем, чтобы вызывать ее ревность и слабость.

Сара удалилась, прежде чем Аврам закончил свою фразу.

Она больше никогда не показывала своей ревности, которая, однако, жгла ее, как сухую ветку.

Когда Агарь почувствовала первые боли, Сара позвала повитух, сама приготовила чистое белье, успокаивающие мази, нагрела воду с травами и убедилась, что все шло хорошо. Потом она ушла в свой шатер, села в самый дальний угол и закрыла уши, чтобы не слышать ни криков роженицы, ни криков новорожденного.

На следующий день она пришла поцеловать лоб сына своего мужа, которого назвали Исмаилом. Она улыбалась радости Аврама, который, подняв новорожденного к небу, взывал к имени Яхве. Потом она вышла из лагеря и шла много часов подряд, приподнимая свою тунику, чтобы ветер долины остудил пламя сжигавшей ее ревности.

Аврам же понес свое счастье по всему Ханаану, благодаря Бога за сына, которого ему дала Агарь. Но он вернулся очень скоро и, забросив свои разглагольствования в черно-белом шатре, проводил время рядом с Агарью, целыми днями кормившую Исмаила грудью. И оттуда раздавался смех Аврама, которого Сара никогда у него не слышала.

Как только мальчик подрос, Аврам начал играть с ним. Целыми часами под растроганным взглядом Агари, они играли, кричали, лепетали и, обнявшись, катались по ковру или по сухой траве. Они придумывали птиц в небе, играли с насекомыми, смеялись от счастья без всякой причины.

Испытывая тошноту от их криков, сломленная их счастьем, Сара потеряла сон. У нее появилась привычка выходить из своего шатра в середине ночи и бродить, словно призрак. Свежему воздуху и темноте иной раз удавалось загасить огонь сжигавшей ее ревности.

Но гордыня по-прежнему не позволяла ей показывать свои страдания. Она заставляла себя брать Исмаила на руки, укачивать его, вдыхать его теплый ребячий запах. Полная нежности, с полузакрытыми глазами, она клала его маленькую голову себе на шею и держала, пока он не засыпал. Потом она снова скрывалась, дрожа от жара, и даже слезы не могли освежить ее пылающие щеки.

Так она держалась некоторое время, которое показалось ей бесконечным. Она исхудала. Красота ее стала странной, почти прозрачной. Ее кожа не покрылась морщинами, но стала шероховатой, более плотной, словно сгоревшей изнутри. Сара не выносила ничьих прикосновений, даже прикосновений рук Аврама.

* * *

На вторую зиму после своего рождения Исмаил начал ходить, смеясь, ломать горшки, лепетать свои первые слова. Однажды он споткнулся о ноги Сары. Она наклонилась, как обычно, чтобы взять его на руки. Исмаил нахмурился и оттолкнул ее руки. Он смотрела на нее, как на незнакомку. С мрачным взглядом, он издал крик, словно маленький испуганный хищник, и с воплем бросился к Агари.

Сара отвернулась, словно ребенок ударил ее.

Невыносимая ревность спалила ее до самых костей.

В сумерки Сара поднялась на вершину холма Кириат-Арба. Было холодно, почти морозно, но ее тело горело, словно к нему приложили горячие угли. Она вспоминала взгляд Исмаила, вспоминала все, что ей пришлось вынести сезон за сезоном, и поняла, что это больше, чем она может вынести.

Рядом с дорогой она услышала шум реки. Не думая ни о чем, Сара бросилась в ледяную воду. Река оказалась неглубокой, но бурный поток бился о ее тело. Сара опустила лицо в воду, подумав, что если долго стоять в ледяной воде, то ее тело сдастся, вода смоет ее красоту и ее возраст наконец проступит на ней. Как на забытом яблоке, как на сухой ветке, сломанной порывом ветра.

Вот что она должна сделать. Она будет стоять в воде, пока ее плоть наконец не сдастся! Река крушит даже самые твердые камни, может быть, она сможет сокрушить эту бесполезную красоту?

Дрожа от холода, она подняла глаза к небу, на котором появились первые звезды. Тысячи звезд, которые, как говорили старики в ее детстве, великие боги Ура установили одну за другой. Она вспомнила строки, которые выучила, когда была Священной Служительницей, ничего не знающей и жадной к жизни: Когда боги создали женщину;

Они тяжело работали и долго трудились,

Большим был их труд,

Бесконечной была их работа…

И тогда из ее горла вырвался крик, от которого задрожало все вокруг:

— Яхве, помоги мне! Всевышний Бог Аврама, помоги мне! Я больше не могу выносить своего пустого чрева, не могу выносить этой сжигающей меня ревности. Слишком долго длится испытание. Яхве, ты обратился к Агари! Ты сжалился над ней, и Ты помог ей! Ты услышал жалобу моей служанки, но меня, жену Своего избранника, Ты не хочешь знать! Как тяжело Твое молчание! О Яхве! Ты не можешь быть богом только Аврама! Как сможет он родить народ, если он не может зачать жизнь в моем теле? Откуда пойдет начало, если Сара пуста, как голод? Как можешь Ты обещать народ моему мужу, если моя жизнь не может зачать другую жизнь? Если Ты такой могущественный, как говорит Аврам, Ты все знаешь. Ты знаешь, почему я совершила грех с травами кассаптю. О, Яхве, я сделала это из любви к Авраму. Если Ты не можешь простить мне ошибку, совершенную в неведении молодости ради моей любви, то почему Ты вселяешь надежду в сердце Аврама? О, Яхве, помоги мне!