Аляска – Крым: сделка века  - Сергей Богачев

– Как скажете, господин Кларк. Тем более, что в нумере пятнадцать, стенка к стенке проживает земляк ваш. Будет вам с кем на родном языке хоть словом обмолвиться, – управляющий отошел к своему шкафу, за одной из створок которого скрывалась полка для ключей. – Что за язык такой? И кар, и кар, ни дать, ни взять – вороны, право слово…

Капитан Лузгин, уде больше часа как проникшийся своей ролью английского коммерсанта Джеймса Кларка, расслышал это ворчание приказчика и едва сдержал улыбку.

– Да, да… Давайте четырнадцатый смотреть, очень хорошо!

Уже вечером, когда дюжие мужики без особого напряжения занесли в квартиру четырнадцать сундук с вещами постояльца, несколько связок английских книг и пару саквояжей, в дверь квартиры аккуратно постучали.

– I’m sorry… I’m your neighbour… The doorman told me that you are the British too. May I come in?[47]

– Sure, my friend, you are mostly welcome. Come in.[48]

– Разрешите представиться! Генри Томсон! «Морнинг пост»! – голос гостя был преднамеренно торжественным, радостным и громким, как у любого человека, услышавшего за тридевять земель родную речь.

– Очень рад, мистер Томсон! Наконец-то я вас разыскал… – Джеймс Кларк вышел из – за ширмы, за которой скрывалось зеркало, вытирая с лица пропаренным полотенцем пену, оставшуюся после бритья. – Ну что вы остолбенели, мой друг! Проходите же! Нам есть о чём побеседовать!

После полученного стресса Генри пришел в себя только после того, как они вдвоём с Кларком отпили добрую часть скотча[49] «Old Highland» от Джони Уолкера. Благородный шотландский напиток Лузгин предусмотрительно заранее подготовил к своей встрече с «земляком», чем довел поставщика двора Его императорского величества купца Прокопова до нервного срыва – редкий экземпляр следовало добыть в течение ночи.

– Шотландцам можно простить все их странности и недостатки лишь за то, что они подарили миру скотч, не находите, мистер Томсон? – Джеймс Кларк основательно расположился в широком кресле, наслаждаясь на просвет янтарным цветом напитка. – Вода жизни… А ведь и правда! Смотрите, Генри, вы уже оживаете понемногу, ваша мертвенная бледность сменилась почти младенческим румянцем, дрожь в голосе куда-то пропала… Что ж вы с кулаками сразу бросаетесь?

Потирая челюсть, болезненно нывшую после пропущенного удара, Томсон смущенно опустил взгляд.

– Как бы вы на моем месте поступили?

– Не исключаю, что так же, но я бы поначалу справился о личности своего нового соседа.

– Швейцар презентовал вас, как достопочтенного господина, а когда управляющий рассказал мне, что вы британец, так я и вовсе голову потерял. Находясь здесь безвылазно который месяц, я ежедневно борюсь с одиночеством, апатией и постоянным чувством какой-то безысходности, – отпив виски, Томсон, сидевший в кресле напротив Кларка, расслабленно протянул вперед ноги. – Не желаете объясниться?

– Это одна из причин моего появления здесь. У меня поручение от лорда Клиффорда.

– Ммм… – журналист сделал еще глоток, и возглас наслаждения совпал с удивлением от услышанного. – Так значит, вы запомнили мои слова в поезде и подались-таки к нему?

– Не совсем так, Генри, – покровительственным тоном ответил Кларк. – На момент нашей с вами встречи я уже имел миссию, целью которой были именно вы и ваши трофейные чертежи.

– Сегодня вечер сюрпризов? – в тоне, каким это произнес корреспондент, сквозила некая обреченность.

– Давайте так, Томсон. Вы наберетесь терпения, выслушаете меня и потом зададите интересующие вас вопросы. После этого вы получите ответы, и мы составим план действий на ближайшие несколько суток. События развиваются стремительно, и нам следует в этом темпе за ним поспевать.

– Тогда избавьте меня от лишней нервотрепки! Плесните виски… Кстати, Кларк… Вы никогда не рассказывали, что у вас с рукой, – журналист, протянув стакан, взглядом указал на желтую перчатку.

– Пустяки, друг мой. Я же коммерсант только по легенде. Пришлось и повоевать в свое время.

– Индия?

– Крым. За него и сейчас бьюсь.

– Ваша персона, как и биография, для меня всё более загадочны. Вы всё время появляетесь неожиданно и так же спонтанно исчезаете.

– Да, да… Не так давно мне уже говорили об этом свойстве. Что поделать, служба.

– Тем интересней будет услышать, что вы сейчас скажете, Джеймс. Интуиция журналиста подсказывает мне, что это может быть сюжет, достойный детективного романа, – Томсон поудобней расположился в кресле и весь проникся вниманием.

– Уверен, Генри, что вам он покажется захватывающим. Одно из действующих лиц этого ненаписанного произведения – вы.

Брови журналиста приподнялись вверх, а рука потянулась за наполненным уже стаканом.

– Итак, вы не припомните обстоятельства нашего знакомства, мистер Томсон?

– Отлично помню. Вы помогли мне не опоздать на поезд, – корреспондент, с нескрываемым удовольствием отпил маленький глоток виски.

– Выглядывая с площадки вагона первого класса, я уже о плохом думал.

– Да? Почему же?

– За вами была слежка, Генри. Появляться в поле вашего зрения раньше я не имел права именно из-за этого. Вас вели с того самого момента, как вы получили у русского офицера по фамилии Рязанов карты расстановки батарей в Кронштадте.

Томсон изменился в лице. Приступ тоски и печали опять овладел журналистом.

– Хорошо. Предположим, вы, Джеймс, действительно работаете на Клиффорда, но откуда вы знаете имя этого офицера, если я в Лондон об этом не докладывал?

– Вы, Генри, сами мне об этом рассказали в вагоне-ресторане. Правда, вы были крепко на подпитии… – факт того, что Томсон побоялся сообщить в Адмиралтейство о своей неудаче, был для Лузгина очень кстати.

– Продолжайте, – Томсон очень не любил, когда в его адрес поступали намеки о пристрастии к алкоголю. Все люди творческих профессий, считал Генри, добрые друзья Бахуса. Именно он присылает внезапные озарения среди ночи, яркие речевые обороты, острые, порой дерзкие мысли, без которых журналист превращается в штатного писаку, обреченного прозябать за редакционным столом в ожидании мизерного жалования. А в его-то ситуации, когда он еще и выполнял такие щекотливые поручения Адмиралтейства…

– По той же причине я не раскрылся перед вами и в поезде. Никто не дал бы и пенса в пари, подсадили к вам шпика или нет. Единственное, что мне удалось – это увести вас в вагон-ресторан, подальше от глаз наших попутчиков.