Явная угроза - Данияр Сугралинов

…чтобы разочаровать, объявив, что собирается в Преисподнюю. Скиф искал не славы, могущества или денег, отправляясь туда, откуда не возвращаются, но того, что позволило бы ему и его товарищам сразиться с мертвецами на их земле, на Холдесте, куда раньше не добирался ни один смертный. И снова Ояма, прощаясь, думал, что больше не увидит парня. И опять ошибся.

Скиф не просто вернулся, достигнув там своей цели, но и стал сильнее. И как было не откликнуться на его просьбу о помощи в войне с Чумным мором? К тому же, с тех пор как жизнь разумных стала не просто конечной, но и короткой, Ояма был уверен, что сильных бойцов среди его союзников нет. Уж как бахвалились своим культом силы имперцы, и что? Наложили в штаны, стоило легату Чумного мора привести орду нежити на Шэд’Эрунг! Нет, парню нужна помощь тех, кто действительно в силах ее оказать…

– Дед, Скиф что-то замышляет! – От размышлений Ояму отвлек возглас Бахиро. Внук указывал на выход из ущелья, где Скиф завис в воздухе в десятке метров над землей и, перед тем как спикировать на землю, подал знак остановиться. – Смотри!

То, что произошло дальше, наполнило сердце Оямы горечью – ученик призвал легионы демонов. Из всех присутствующих на морозном континенте гранд-мастер был, возможно, единственным, кто сразу понял, что задумал Скиф. Для всех остальных тот просто присел на корточки и принялся водить пальцем по земле. Ояма видел, как отзывается астральным звоном вибраций межмировая мембрана, как натягиваются струны мироздания, как сворачивается реальность и мельтешат во всех слоях параллельных миров взбухающие черные точки антиматерии Хаоса и к ней стремятся мельчайшие охранные частицы Упорядоченного… но сдают позиции, когда желание состыковать миры вписывается в рамки и условия Демонического пакта.

Зернышко гнева зародилось и исчезло. Вникнув в мысли ученика, Ояма понял, что Скиф призывает демонов не только для того, чтобы победить большее, как он считает, зло, но и затем, чтобы защитить союзников. О демонах можно думать что угодно, но никто не будет отрицать, что они сильнейшие бойцы во вселенной, если брать не отдельных особей, а весь народ… Посмотрев на призыв демонов глазами Скифа, Ояма успокоился. Его волновали не методы, а мотивы. А они у ученика чисты. Это несомненно, ведь иначе Путь духа ему бы не открылся, но убедиться в этом еще раз было нелишним. Уж слишком большую мощь дает контроль над духом. Это ведь не заемная сила, как та же мана – дыхание Новых богов, – а внутренняя, собственная.

Тем временем внизу разворачивался апокалипсис. Перенос такой массы из одного мира в другой, пусть эта масса и собиралась из локальных элементов, – дело нешуточное. Даже простейшая телепортация конверта с письмом вызовет легкий хлопок воздуха, что уж говорить о тысячах демонов из другого мира? Но стоило признать, зрелище было эпическим. Ояма, видевший многое, и тот смотрел с любопытством, что уж говорить о Бахиро! Мальчик выпучил глаза и следил за происходящим с разинутым ртом, замерев, чтобы не пропустить ни мгновения.

Ояма наблюдал, как Аваддон докладывает о прибытии легионов. В этом огромном ужасающем демоне было сложно… нет, скорее невозможно узнать того мужчину, которого Масу считал своим лучшим другом. Но умение видеть не только внешнее открыло Ояме знание, что как бы сильно Авад Донмайес ни изменился, прошедшие тысячи лет не сломили в нем основу личности – целеустремленность, смелость, острое желание во всем быть первым и – вот что странно! – желание защищать тех, кто нуждается в его защите. Индюкам на смех мысли о таком – чтобы бездушный демон желал кого-то защитить! Но мало кто знал демонов так, как Ояма. Вернее, тех, кто ими стал. Ведь почти не осталось живших в те времена.

Старые боги щедро делились бессмертием, тогда как Новые, установив свою власть, первым делом его отменили. После Великого исхода демонов все разумные стали смертными, а жизнь их – такой короткой, что, казалось, едва повзрослев, разумный готовился помереть. Короткие полвека медитации, практикуемые Оямой, – теперь для смертных непозволительная роскошь.

– …величество!

Ояма понял, что до того игнорируемый им басовитый гул позади не какой-то природный шум, а яростный спор. Не оборачиваясь, он определил говоривших: император Крагош и неумирающий Ярый, которого Скиф поставил лидером союзной армии.

– Ваше императорское величество! – глухо рычал человек. – Это не враги, а союзники! Прибыли помочь Скифу, как я полагаю. Вы же сами знаете, что он побывал в Преисподней, вот там, видимо, и заручился поддержкой демонов!

– Отринув звание демоноборца? Это хуже, чем Чумной мор! – грохотал орк и вдруг запнулся, зарычал угрожающе: – А это еще кто?

То, что произошло внизу дальше, заняло полминуты. Из разрывов в пространстве за спиной Скифа вывалились тринадцать полупрозрачных фигур, затянутых в темные одеяния. От них так и веяло запретной силой и угрозой. Ояма шевельнулся, желая помочь ученику, но остановил себя, потому что все решилось без него.

Скиф не повел и бровью, лишь предложил Аваддону перекусить, что высший демон без промедления и сделал. Зрелище было отвратительным, но, странное дело, на мгновение Ояма почувствовал беспричинный прилив гордости, хотя тут же одернул себя, покачав головой. Да, демоны повинуются его ученику, но какую цену заплатил и еще заплатит Скиф? Ох, не накликать бы беду.

Очередной порыв души он преодолеть не смог – взвился ввысь, одним прыжком оказавшись перед Скифом и Аваддоном. В спину жарко дышали три других генерала Преисподней, излучая мощнейшую ауру ужаса, но Ояма легко противостоял ее влиянию.

Сложив руки на груди, Ояма насмешливо смерил взглядом командующего демонами. Да уж, эта тварь может себя считать Авадом Донмайесом, а Масу – своим другом, вон даже привет передавал через Скифа, но для Оямы Авад умер в тот день, когда владыки Андары призвали Хаос. И сейчас, спустя шесть тысяч лет, Ояма помнил трансформацию Авада в ярчайших и омерзительных подробностях. Как плоть умершего гниет, и ее сжирают трупные черви, так частицы Хаоса объедают труп Авада, извращают его и поднимают.

– Командующий объединенными легионами Преисподней… – поцокав языком в притворном изумлении, проговорил Ояма. – Добился-таки своего, Авад? Обрел могущество, стал генералом Белиала?

– Да, добился, – так же насмешливо ответил бывший друг. – Обрел. Стал. Многому научился и многое повидал, Ояма. А чем можешь похвастаться ты, Ловчила? Столько веков прошло, а мир все тот же, что и при мне! Все те же Новые боги правят им! Что ты сделал, чтобы…

«…исполнить свою клятву», – мысленно договорил за Аваддона Ояма и потерял над собой контроль.

«Я сделаю все, что в моих силах, чтобы отомстить Новым богам», – так он сказал Аваду в ночь накануне причастия к Хаосу. Невыполненная клятва жгла сердце и душу. Наверное, поэтому Ояма не желал полноценно жить в этом мире и проводил большую часть времени в Астрале.

Правота Аваддона настолько его разгневала, что он не выдержал – ушел в Ясность и заткнул демону рот Печатью вихря, затем одним прыжком вернулся к землякам, не желая продолжать диалог. Хуже того, справедливые упреки демона разбередили старую рану, отчего Ояме захотелось немедленно все бросить и вернуться в пустыню, закопаться в песок и уйти в Астрал. Неимоверным усилием воли он заставил себя собраться и очистить голову от дурных мыслей.