Дикая степь - Лев Пучков

— Почему? — заинтересованным эхом откликнулась Саглара. — Тебе вроде бы объяснили…

— Отношение — конечно. Но! Это домыслы. Фантазии Айсы, принимаемые доверчивой аудиторией за незыблемый постулат. А если мыслить в контексте практического реализма, получается все наоборот. Это Байре наплевать на Клеопатру, Чингисхана и так далее. Они ей — никто. Аобраз дедушки прочно сидит в ее детской памяти: в подсознании прочно сохранились его запахи, походка, голос, интонации, манеры… Теперь нужно только найти ключ и извлечь этот образ из мрачных глубин подсознания…

— Это не гипноз, — капитулянтски зевнув, заявила Саглара, затыкая мне рот ладошкой. — Я чувствую… понимаешь? Это — нечто… В общем, это именно то самое… И не надо никаких объяснений…

Ну, не надо так не надо. Дело ваше, дорогие девушки, нравится — гуляйте в состоянии приятного заблуждения. Кому от этого хуже?

— Гиляна — настраивайся! — глухо прозвучал приказ из-за занавешенного окна зала.

— Ну, это надолго, — проворчал я и, дабы не тратить время даром, крепче обнял свою красавицу и принялся интимным шепотом пугать ее фрагментами обстановки, ненароком давая волю шаловливым ручонкам, желавшим все подряд щупать и гладить.

Дама моя было воспротивилась новому натиску скудно траченного либидо, но я действовал очень аккуратно, а обстановка и в самом деле располагала.

Быстро погружавшаяся в непроглядный мрак степь, такая близкая и загадочная, непонятные зловещие звуки, ею исторгаемые, странные мерцающие огоньки на пределе видимости — и, как контраст, спасительная высота пятого этажа, кирпичная неуязвимость людского жилища, объятия могучего рыцаря…

В общем, дорогие мои, дамочка быстро расслабилась и сдалась на милость победителя: окончательно восстановившись и почувствовав прилив устойчивого возбуждения, я приступил к повторному сеансу.

В этот раз работать атлетом я не стал — горький опыт подсказывал, что следует вернее рассчитывать свои силы, — а просто пристроил легковерную администраторшу у балконных перил в положении прогнувшись, подобрался с тыла и ворвался в ее боевые порядки так, что платьице по швам треснуло.

— Ой-йй! Нет! Нет, ты не рыцарь! — возбужденным хриплым шепотом констатировала Саглара. — Рыцари так не… Ох! Ох!

Увы, правильно подмечено — в таких ситуациях я не рыцарь, а, скорее, похотливый мужлан. Люблю я это дело — помужланить маленько на досуге. И гнал я наш совместный экипаж с таким оптимизмом и задором, что принцесса степная очень быстро вошла в резонанс с моей эротической настроенностью.

И в результате вышло так, что на станцию Большой Оргазм административный литерный прибыл на тринадцать секунд раньше, нежели резервный эшелон с маскирующимися под рыцарей мужланами.

— А-а-а!!! — протяжно завопила финишировавшая первой администраторша, судорожно обжимая моего мужла-нистого представителя обжигающими тисками своей конвекционной печи. — Ой! Ой! Ох-ххх…

— Р-ррр! — тихонько проревел я, догоняя свою принцессу и опасливо прислушиваясь. — Р-ррр!

Слава богу, наше баловство широкой огласки не получило: вопль моей феи счастливо совпал по фазе с сердитым рыком очередного строптивого деда, теребимого в зале спиритами-энтузиастами.

— У тебя раньше… так было? — отдышавшись, томно спросила Саглара.

— Нет, — честно ответил я, нанося нежнейший поцелуй в носик вопрошавшей. Действительно: на балконе, в панораме степных просторов — никогда!

— И у меня — тоже, — счастливо сообщила свежеотлюбленная дева. — Это… Это что-то… Это…

— Это радует, — подумал я. — Я бы не очень восторгался, узнав, что полюбившаяся мне барышня имеет такое вот загадочное хобби — резвиться со своими бойфрендами на чужих балконах…

А спустя пару минут окончательно расчувствовавшаяся степная фея произвела знаковый по своей сути ритуал. Сняла с себя фамильный оберег — изящную кожаную ладанку на кожаном же гайтане — и повесила на мою шею.

— Это мой бул<Бул — кожаный медальон, в который зашивают текст обрядового заговора или молитвы и магические травы. >, — доверительно сообщила Саглара, поглаживая меня по щекам. — Он берег меня всю жизнь. Теперь я — твоя частичка. Теперь он будет беречь тебя. Носи его и никогда не снимай…

Что вам сказать? Я был тронут до глубины души. И намек насчет “частички” меня не смутил — в тот момент я как-то даже и не вспомнил о предупреждениях толстого, касавшихся безвременной женитьбы или хрестоматийного вывоза в степь.

В тот миг я был просто счастлив…

* * *

В Ставку их дотащили не сразу и с большими огрехами.

— Стой! — раздался из темноты властный окрик, перекрывая невесть откуда возникший конский топот и людскую суету, вставшие стеной на пути несших пленников ханских воинов.

Гвардейцы разом встали, зашушукались, плотнее обступили свою ношу.

— Дядька, — шепнул Бокта примотанному к нему веревкой Никите. — То-то сейчас веселье будет!

— Чего ж веселого… — Никите досталось изрядно — охал и кряхтел, кровью сплевывал. — Ослобонили б, что ли…

— Не, не выйдет, — здраво оценил обстановку Бокта. — С дядькой малый отряд. Ставка близко, сигнал дадут — гвардия сейчас навалится… Побьют. Дядька мудр — понимает, что к чему. Будет титулом давить, грозить…

— Что ж ты, десятник, гостя моего обижаешь? — грозно спросил голос Дондук-Даши. — Или не знаешь, чьих кровей будет? Какого положения?

— Я не десятник, великий князь, — непугано возразил командир ханской стражи. — Указом Повелителя жалован мне чин шидар кя.

— Что ты несешь, след дерьма больного верблюда? — зло воскликнул князь. — Какого Повелителя? Шидар кя — Назар, вся Степь об этом знает!

— Назара больше нет, великий князь, — тихо ответил командир с великою обидою в голосе. — Теперь я — шидар кя. Пропусти, великий князь, — я выполняю приказ…

— Приказ взять в полон моего гостя? — взвился Дондук-Даши. — Который находится под моим покровительством? Чей же это приказ, десятник?!

— Я не десятник, — еще тише сказал командир. — Ты прекрасно знаешь, кому подчиняется шидар кя. Зачем же спрашиваешь?

— Ты забыл добавить — великий князь, — грозно напомнил Дондук-Даши.

— Да, великий князь, — поправился командир. — Прости, великий князь, — но я спешу. Вели своим воинам пропустить меня.

— Вот что, десятник… — с расстановкой произнес князь. — Отпусти моего гостя и убирайся с миром. Не играй с огнем.

— Не могу, великий князь. Приказ…

— Назови мне того, кто отдал тебе такой приказ! Или он так труслив, что велел не открывать никому его имени?

— Ты прекрасно знаешь, кому подчиняется… — начал было командир.

— Слушай, десятник, — ты, я вижу, совсем поглупел от страха?! — сатанея, вскричал князь. — Ты помнишь, с кем говоришь?