Как Путин стал президентом США: новые русские сказки - Дмитрий Быков

Впрочем, переподготовка была несложная: «есть?» звучит по-английски почти так же, как и по-русски, поскольку, говорят, и команда-то эта пришла к нам от английского «yes, sir!». И вообще английский — язык довольно простой: «it is» (это есть) звучит на нем почти так же, как «ат еазе» (то есть вольно, мол, разойдись), и потому с помощью нехитрого набора «йес ыт из» можно выразить практически любую мысль, способную посетить сержантскую голову.

Обучение, как и везде в руководстве страны, сплошь профильтрованном армией, шло по обычному солдатскому разговорнику. Наш солдат предполагал воевать на чужой территории, малой кровью и довольно простым набором фраз — «Стой, руки вверх, где прячутся полицейские?», «Какая дорога ведет на Берлин, Нью-Йорк, Вашингтон?», «Кто ваш командир?», «Где еда?», «Где банки, мосты, телеграф, телефон?»… Ну и еще так, по мелочи, — «thanks» (спасибо), «it is a boy» (это мальчик), «I want to eat» (я хочу есть) и «show me please where is the Soviet embassy» — «покажите, пожалуйста, где тут советское посольство».

Ну и, конечно, Миша выучил по-английски все команды, принятые в Советской Армии. В армиях вероятного противника такой команды, как «правое плечо вперед», и близко нет, а ходить одной «левой!» там вообще не умеют, потому что уделяют строевой подготовке не в пример меньше внимания, чем в странах победившего социализма. Зато «кругом» и «лечь-встать» выходило у Миши замечательно — любой капрал позавидовал бы ему.

В обязательный госплановский разговорник советских времен входил также рассказ на тему «Моя семья» («Я имею отец, мать, брат, сестра, все они работают на заводе») и «Коллективная ферма» (так переводился на язык вероятного противника обыкновенный колхоз). Миша мог свободно сказать по-английски «это конь», «это корова», «это поле еще не вспахано» и даже «решения съезда — в жизнь». С этим багажом его свободно можно было показывать иностранцам, но в последние годы советской империи они наезжали к нам все реже и реже, и поэтому бывший сержант многое перезабыл. Между тем карьера его стремительно шла вверх: строевой шаг и грудь колесом в советской экономике очень ценились. Тем более настали времена великих перемен, Госплан упразднили, и новая власть стала поглядывать на рядовой и сержантский состав бывших, как говорится, министерств и ведомств: кого списать, а кто еще послужит. Все свое свободное время Миша отдавал физподготовке и строевому шагу, и потому его сначала произвели в руководители департамента Министерства финансов, а потом и в главные финансисты страны. Ошибкой было бы думать, что так называемая перестройка что-либо изменила в формировании правящего класса: чуть потеснили особистов, свердловский призыв крепко быканул против ставропольских, а в остальном обошлось.

Поначалу Миша процветал: его вне очереди произвели в лейтенанты. Новый генсек, называвшийся теперь президентом России, от дел постепенно отошел, перепоручив их семье, а в свободное от отдыха время обходил строй преданных ему экономистов:

— Ну что, есть денежки у народа?

— Есть!

— А экономический рост?

— Й-есть!

— А этого, как его… западные инвестиции?

— Ййй-есть!

— Хорошо, молодца… Возьмешь масла… Скажите там на кухне, чтобы масла дали ему… граммов пять…

— Служу!!!

Со временем Мишу за отличную службу передислоцировали в Жуковку, дали персональную казарму, лишнее одеяло, начали давать яйца не только по воскресеньям, а и по субботам, а самое главное — разрешили ослабить поясной ремень на два процента, вследствие чего он и заработал свою кличку «Миша — Два Процента», не содержащую в себе ничего оскорбительного. Прежде крепость натяжения ремня проверял лично генерал Лебедь, но теперь Мише, что называется, дали вздохнуть.

Особенным успехом пользовалась Мишина идея наладить выпуск ценных бумаг под честное слово главного органа в стране — Государственного Комитета Обороны, сокращенно ГКО. В Комитет обороны России верили все — жизнь показала, что самые дубовые здесь всегда оказывались и самыми несгибаемыми, поэтому бумаги ГКО охотно покупали во всем мире.

Однако не все коту масленица. Экономика, совершенно вышедшая из-под контроля, рванулась и понесла, в результате чего в один прекрасный день рубль, доселе стоявший по стойке «смирно», упал и больше не отжался. Доллар же совершил подъем переворотом и поднялся за один день в три раза. Этот августовский день 1998 года Миша не забудет никогда. Лейтенанта Кириенко пропустили через роту кремлевских курсантов и сослали в трехмесячный наряд по роте, где его перестало быть видно и слышно. Мишу вызвали на самый верх и напрямую спросили:

— Разговорник у тебя есть?

— Есть!

— Кое-что помнишь по-ихнему?

— В пределах!

— Поедешь разбираться, чтобы с нас долг не требовали. Сам видишь — мы своим-то платить не можем. Администрация на урезанном довольствии сидит, гречка кончилась, в министерствах перешли на гороховый концентрат. Переводчика с тобой послать не можем — еле наскребли на билет для одного. Что хочешь делай — умоляй, угрожай, — но только чтобы отсрочили платежи! Без договора не возвращайся — на очке сгноим. Кру…

На звуке «ом» Миша уже вылетел за дверь, поскольку ни гнить на очках, ни умирать на тумбе, ни вешаться в сушилке ему совершенно не улыбалось. И пока все его министерство, завистливо глядя Мише вслед, зубными тетками отскребало кремлевский плац в отместку за свое легковерие, лейтенант Миша — Два Процента уже летел в страны хищного капитала — выпрашивать отсрочку по долгам. В самолете он лихорадочно припоминал содержимое разговорника: мать, отец… где тут у вас дорога на Берлин, штаб, полиция, водокачка… банки, мостьи… вольно, отставить… караул! устал…

Казарма, в которой Мише предстояло вести переговоры, была оборудована по последнему слову техники. Пахло в ней не портянками и ружейной смазкой, как в Кремле, а дорогим парфюмом («Сволочи, чем сапоги смазывают!» — успел подумать Миша). Пайка, поданная к столу, была скромна, но все-таки больше кремлевской. Мишина попытка выполнить его фирменный «подход к начальнику сняв головной убор в полуприсяде», который всегда так умилял президента России, была в корне пресечена: его похлопали по плечу и предложили садиться.

«Подкупают», — мелькнуло в Мишиной голове. Он решил держаться до конца.

— Кто ваш командир? — напряженно спросил он у соседа по переговорному столу. Сосед кивком показал на Мишиного визави — судя по виду, типичную американскую воротилу.

— Чем вы объясняете происшедшее в российской экономике? Почему премьер Кириенко отказался продолжать выплаты по внешним долгам? — спросил доброжелательный, но строгий старик в золотых очках.

— Под его взглядом Миша совершенно смешался и в ужасе осознал, что не помнит по-английски почти ни слова, а те немногие фразы, что еще остались в его сознании, совершенно утратили смысл. Устав в таких случаях рекомендовал проявлять разумную инициативу, то есть действовать наугад, методом научного тыка.

— Так чем вы объясните решение президента Кириенко? — строго повторил очкастый. Миша с трудом понял его слова, уловив только «почему» и «Кириенко».