Блабериды - Артем Краснов

Он отправил мне ссылку на 350-страничный документ. Источник отходов, которые планировалось захоронить, обозначался очень размыто: федеральные РАО, соответствующие критериям приемлемости для захоронения в ППЗРО, образующиеся при реализации мероприятий, предусмотренных Федеральной целевой программой «Обеспечение ядерной и радиационной безопасности на период до 2030 года».

Мог ли источником этих отходов быть временный пункт хранения, вроде комбината «Заря»? В этом просматривалась определенная логика. «Заря» находилась в населенной зоне недалеко от мегаполиса. Новый же могильник был отнесен к южной границе области в пустынные края, где живут сурки размером с ребенка.

На одной из карт нового пункта захоронения я увидел железнодорожную ветку, которая шла на север примерно в направлении Филино.

Мысленно я окрестил новый проект «Заря-2» и почувствовал прилив сил. «Заря-2» придала моим мыслям стержень. Вокруг неё начал нарастать сюжет. Я расценил это, как добрый знак.

Вернувшись на своё место, я удалил написанное с утра и забарабанил по клавишам. Теперь всё стало очевидно: я начну с абсолютно открытой информации о строительстве приповерхностного пункта захоронения радиоактивных отходов, а затем изложу факты о комбинате «Заря», замкнув круг вопросом, какие же отходы, по мнению читателя, планируют вывозить в новый могильник? Выводы читатель сделает сам.

От Гриши приходили сообщения, но я их не читал. Плевать на утренний инцидент. Скоро и он, и Алик поймут, что есть вещи поинтереснее тёток, который не могут выбрать музыку для соития.

Но эйфория длилась недолго. Пальцы спотыкались на длинных словах с изобилием шипящих. Я убирал причастные обороты, вымарывал лишние слова, добавлял экспрессии. Но дело шло всё медленнее. Текст начал тяготить меня. Я словно поднимался в гору с нарастающей крутизной, а потом уже не поднимался, а лишь препятствовал соскальзыванию вниз.

Капитан Скрипка, который представлялся мне высоким человеком с узким злым лицом, продолжал стоять за плечом. Когда ему не нравилась вескость фраз, он добавлял «возможно», «не исключено», «по некоторых оценкам», а когда я пытался убрать эти пластилиновые нашлепки, он в отместку стирал целые абзацы. Скрипка советовал мне подумать об ответственности журналиста. Ему хотелось защитить конституционные права граждан эр-эф. Он был надёжным сотрудником.

В этой агонии я провел три часа. Было очевидно, что ничего путного уже не выйдет, но я не закрывал почти чистый документ, потому что боялся закрыть его навсегда. Я промаялся до обеда, и когда в очередной буре правок выжило лишь два никчемных абзаца, захлопнул статью без сохранения.

До восьми вечера я просидел с материалом о реконструкции городской набережной.

* * *

Кот Вантуз знал неучтенный ход, позволявший ему каждый вечер занимать стратегическую высоту на гарнитуре, проявляясь как бы из ниоткуда (вероятно, из вентиляционного канала).

Вечер был душный, и бигль Рикошет понуро лежал на кухне, роняя слюни и тяжело дыша. Изредка он затихал, чтобы проследить за перемещениями Вантуза. Вантуз был для него большим авторитетом и мягкой игрушкой в одном лице.

Оле не нравились мои красные глаза. Она заведовала офтальмологическим отделением в платном медицинском центре и вместо вопроса, как прошел день, разглядывала мои роговицы.

— Посмотрит на меня, — приказала она, пристально всматриваясь.

— Мама, я трезвый.

— Ты почему не капаешь? — Оля придерживала меня за подбородок. — Я же дала капли.

— Забываю.

— Забываю, — передразнила она. — У тебе, по-моему, закупорка слезного канала. Тебе надо желудок проверить.

В такие моменты Оля была очень красива. Ее голубые глаза казались почти черными из-за больших зрачков и оттого потусторонними.

— А какая связь?

— Возможно, канал забит из-за нарушения липидного обмена, а он бывает из-за проблем с желудком. И нужно поменьше пялиться в компьютер.

— Я читал скан на 57 страницах, все глаза сломал, — я высвободился от ее руки. — Мелко, а по краям вообще не разобрать. Это касается Филино.

— Я думала, ты уже написал про Филино.

— Не пишется что-то.

О звонке капитана Скрипки я не рассказал, как не рассказал о своём фиаско насчёт дамы с Рамштайном. Мне вообще не хотелось говорить о работе. Но Оля уже зацепилась:

— Не пишется, так брось. Ты какой-то мрачный последнее время. Раз перегорел, надо отложить. Хочешь глаза до 30 лет посадить?

— Я не перегорел. Наоборот, скорее. Просто… как-то… не знаю… Я не могу всё осмыслить. Слишком много неизвестных. Я вот думаю, может, с Братерским посоветоваться…

Оля резко оборвала:

— Опять этот Братерский. Ты же говорил, его посадили.

— Не посадили, а уголовное дело завели.

— Ну всё равно. И мне не нравится, что ты занимаешься этим Филино.

— И почему тебе это не нравится? — удивился я.

Олю прорвало.

— Ну потому что ты уезжаешь куда-то на выходные, потому что приходишь домой к девяти, потому что нервный стал.

— Я нервный ещё до свадьбы был. А так обычная работа. На выходные я мог просто к Димке поехать — причем тут вообще Филино?

— Ты думаешь об этом постоянно, мрачный стал и злой. Даже мама заметила. Вот послушай меня спокойно: ты хочешь написать о чём-то интересном, но вбил в голову теории, которые вообще ничем не подтверждаются.

— Я ищу подтверждения.

— Папа говорил, что в тех краях всегда люди болели, но не очень сильно, и проверяли их сто раз уже. Может быть, у них просто восприимчивость к каким-то заболеваниям.

— И ещё тысячекратный фон у «Зари», — огрызнулся я.

— Об это же нельзя написать. Ты же это понимаешь.

Я это понимал. И оттого вскипел.

— Да с чего вдруг нельзя-то? — я вскочил и попытался налить себе чай, расплескав заварку по гарнитуру под настороженный взгляд Вантуза. — Если на то пошло, это объективные данные, и если «Дирижабль» не рискнет их публиковать, я могу в своём фейсбуке разместить.

— Ну как тебе объяснить… — голос Оли потеплел, словно она уговаривала Ваську почистить зубы. — Мне правда кажется, что ты на пустом месте придумал эту проблему.

— На пустом месте?

— Ну да. Ты берешь какие-то факты и удобным тебе образом представляешь. Завтра ты узнаешь, что рядом упал метеорит и решишь, что это инопланетный вирус. Мне кажется, тебе просто хочется придумать эти историю. Извини, ну правда так кажется.

— Ну раз кажется, прекрасно. Это сразу всё проясняет.

— Не сердись. Я же знаю тебя. Ты нервничаешь именно поэтому. Ты сам не уверен…

— Слушай, а тебе никто не звонил? — спросил я.