Некроскоп - Брайан Ламли

В то время как Григорий Боровиц обеспечивал упрочение позиций отдела и укреплял свой авторитет в глазах Леонида Брежнева, его отношения с Юрием Андроповым ухудшались прямо пропорционально этому. Открытой вражды между ними не было, но Андропов завидовал Боровицу и за его спиной плел всяческие интриги. Драгошани знал, что Боровиц продолжает пристально наблюдать за Андроповым, следить за каждым его шагом. Но ему было неизвестно, что точно также Боровиц следил и за ним самим! Речь шла не о том, что Драгошани постоянно находился под строгим надзором, однако что-то в его поведении давно беспокоило его шефа. Драгошани держал себя всегда очень высокомерно, совершенно не признавал субординации, и Боровиц смирился с таким его поведением, в какой-то мере оно ему даже нравилось, но беспокоило его совсем другое. Борис был очень амбициозен, что само по себе неплохо, если только его амбиции не выйдут за рамки дозволенного.

Драгошани тоже заметил в себе некоторые перемены. Несмотря на то, что он сумел избавиться от своего давнего “запрета”, самого большого своего “недостатка”, он стал еще более холодно относиться к лицам противоположного пола. В отношениях с женщинами, с которыми ему приходилось иметь дело, он был чрезвычайна груб — он брал их без малейшего намека на любовь, а лишь затем, чтобы удовлетворить возникшие эмоциональные и физические желания. Что касается амбиций, то временами Борис с трудом мог подавлять в себе раздражение и нетерпение — он не мог дождаться наконец того момента, когда Боровиц уйдет с его дороги. Старик стал сущей развалиной, его бесполезность была совершенно очевидной, считал он. На самом деле все было далеко не столь плохо, но Борис обладал сильным характером, большой энергией и напористостью, он быстро повзрослел и поэтому думал именно так. Это послужило еще одной причиной его возвращения в Румынию — Борису потребовался совет старейшего из склепа. Независимо от своих желаний Драгошани в душе начал признавать его своего рода отцом. С кем еще, кроме него, мог Борис так откровенно говорить о своих желаниях, стремлениях и разочарованиях? С кем еще, кроме старого дракона? Ни с кем. С одной стороны, вампир был для него своеобразным оракулом, но с другой стороны, он не мог всегда и во всем полагаться на его слова. Драгошани не был уверен в том, что все утверждения и рассказы старейшего следует считать непреложной истиной. А это означало, что, хотя Бориса и тянуло домой, в Румынию, ему все-таки следовало быть очень осторожным в отношении старого дракона.

Таковы были мысли Бориса на пути из Бухареста в Питешти — он проехал почти через всю страну, и вот наконец его “Волга” поравнялась с указателем, на котором было обозначено, что до Питешти осталось всего шестнадцать километров, а Борис вдруг вспомнил, как три года назад он вот так же ехал в Питешти, когда Боровиц отозвал его обратно в Москву. Странно, что с тех пор он ни разу не вспомнил о своем намерении зайти в библиотеку, но сейчас ему вновь захотелось туда пойти. Он очень мало знал о вампиризме и бессмертных, и то, что было ему известно, вызывало у него сомнения, потому что все сведения были им получены от самого вампира. Но если любая библиотека всегда служит вместилищем сведений о местных обычаях и преданиях, то в библиотеке Питешти он непременно найдет подобную информацию.

Драгошани знал о ней еще со времен своей учебы в колледже, преподаватели которого часто выписывали из библиотеки старинные рукописи и документы, касавшиеся древней истории Румынии и Валахии, поскольку в годы Второй мировой войны они в целях безопасности были вывезены сюда из Бухареста и Плоешти. И это было вполне оправданно, если учесть, что Плоешти подвергался в войну интенсивным бомбардировкам. Так или иначе, но впоследствии многие документы не вернулись в прежние хранилища и по-прежнему оставались в Питешти. Во всяком случае они были там восемнадцать или девятнадцать лет тому назад.

Так что... старик, пожалуй, немного подождет в своем склепе возвращения Драгошани. Сначала Борис сходит в библиотеку, потом пообедает где-нибудь в городе и уже тогда отправится к источнику своего рождения...

Около одиннадцати часов утра Драгошани пришел в библиотеку и, представившись дежурному библиотекарю, попросил у него разрешения взглянуть на документы, касающиеся старинных боярских фамилий, земель, битв, памятников, развалин и захоронений, а также на рукописи, содержащие какие-либо сведения о регионе в целом, включая Валахию и Молдавию, и особенно о здешних местах, начиная с середины пятнадцатого века. Библиотекарь с готовностью согласился помочь (хотя просьба Драгошани, похоже, показалась ему забавной — во всяком случае на лице его промелькнула улыбка), но когда он проводил Бориса в комнату, где хранились интересующие его бумаги, тот сразу понял, почему эта просьба так развеселила библиотекаря.

В комнате, по своим размерам напоминавшей огромный ангар, все полки были уставлены книгами, документами и рукописями. Ими можно было нагрузить несколько армейских платформ, и все они касались интересующей его темы.

— Но... разве здесь нет каталога? — удивился он.

— Конечно есть, сэр, — снова улыбнувшись, ответил молодой библиотекарь и тут же принес ему охапку каталогов, на просмотр которых (если бы Драгошани решился выполнить столь трудную задачу) потребовалось бы несколько дней. Не говоря уже о том, чтобы попутно просматривать книги с полок.

— Но мне же потребуется не меньше года, чтобы ознакомиться с этой горой материалов, — жалобно проговорил Драгошани.

— ушло двадцать лет, — ответил служащий библиотеки, — только лишь на то, чтобы составить каталог. Но главная трудность не в этом. Даже если вы решите потратить свое время, у вас не будет возможности сделать это. Наконец-то власти собрались рассредоточить эти документы: большая их часть отправляется в Бухарест, многие — в Будапешт, а некоторые даже затребованы в Москву. Так что большинство из них в ближайшие три месяца покинут полки нашей библиотеки.

— Вы совершенно правы. Но у меня нет ни года, ни даже месяца — в моем распоряжении всего несколько дней. Так что... можно ли каким-то образом сузить круг моих поисков?

— Понимаю... в таком случае встает вопрос о языке. Вы предпочитаете турецкие источники или венгерские, может быть, немецкие? Вы интересуетесь славянскими проблемами? Или вас привлекает история христианства, Оттоманской империи? Вам нужны материалы по какой-то конкретной теме? Собранным здесь документам около трехсот лет, но встречаются рукописи семисотлетней давности, есть даже старше! Думаю, что интересующий вас промежуток времени сводится к какому-то определенному периоду, к конкретным десятилетиям? У нас есть свидетельства как завоевателей, так и тех, кто изгнал их с этой земли. Вы уверены, что поймете все, что написано в документах? Ведь им полтысячелетия! Если вы сумеете все разобрать и прочитать, тогда вы поистине настоящий ученый! Я, например, не могу, не все, во всяком случае, а ведь я специально этому учился...

Встретив беспомощный взгляд Драгошани, он добавил:

— Сэр, может быть, вы уточните?..

Драгошани не видел причины что-либо скрывать.

— Меня интересует легенда о вампире. Она родилась примерно в пятнадцатом веке где-то здесь, в этих краях, — в Трансильвании, Молдавии или Валахии.