Моя жизнь. Южный полюс - Руаль Амундсен

При скорости 8–9 миль расстояние между Шотландией и Норвегией тает быстро. К вечеру в субботу, 9 июля, ветер угомонился, и одновременно вахтенный доложил, что видит землю. Это был остров Бёммель. За ночь мы подошли к берегу, а в воскресенье, 10 июля, утром вошли в Сельбьёрн-фьорд. У нас не было карты пролива, но наша мощная сирена в конце концов разбудила персонал лоцманской станции, и на судно явился лоцман. Прочтя на борту название «Фрам», он изобразил явное удивление.

– Господи, а я-то думал, что это чужой, – изрек он, оправдывая свою медлительность.

До чего приятно было идти фьордами к Бергену. Насколько ветрено и холодно было в море, настолько же уютно и тепло оказалось здесь. Весь день царил штиль, машина развивала скорость от силы четыре мили, и был уже поздний вечер, когда мы отдали якорь у военной верфи в Сульхеймсвике. Как раз в эти дни в Бергене проходила большая национальная выставка. Выставочный комитет в знак внимания к членам экспедиции предоставил им право бесплатного входа.

Разные дела заставили меня выехать в Кристианию. «Фрам» я оставил на попечение лейтенанта Нильсена. Команда не сидела сложа руки. Фирма «Дизель» в Стокгольме прислала в Берген превосходного механика Аспелюнда. Он сразу же приступил к ремонту машины. Все необходимые работы бесплатно выполнил Лаксевогский завод. Тщательно обсудив проблему, решили заменить запасенную нами солярку очищенным керосином. Любезное содействие одной фирмы позволило нам проделать замену на весьма льготных условиях в Сколевике. Пришлось потрудиться, но наши хлопоты себя потом вполне оправдали.

Пробы воды, привезенные нами из плавания, были доставлены на биологическую станцию, где Кучин[43] сейчас же приступил к титрованию (определению количества хлора в воде).

В Бергене нас покинул наш немецкий спутник, океанограф Шрёр. 23 июля «Фрам» вышел из Бергена и на другой день прибыл в Кристианию, где я снова встретил его. Здесь нам предстояло еще потрудиться. В одном из таможенных пакгаузов лежало множество грузов для нас, целых 400 связок сушеной рыбы, все лыжи и сани, лесоматериалы и прочее. На островке Фредриксхолм было размещено едва ли не самое главное – 97 полярных собак, доставленных в середине июля из Гренландии на пароходе «Ханс Эгеде». Пароход проделал довольно длинный и трудный рейс, и по прибытии собаки чувствовали себя не очень хорошо, но, попав на островок, под присмотром Хасселя и Линдстрёма они через несколько дней пришли в себя. Обилие свежего мяса сделало чудеса. Мирный островок с остатками старой крепости каждый день, а то и по ночам оглашался великолепным воем. Эти музыкальные упражнения привлекали массу любопытных, которым хотелось поближе рассмотреть исполнителей. И мы отвели публике определенные часы для знакомства с нашими собаками.

Вскоре обнаружилось, что они в большинстве не свирепые и не трусливые, а очень даже рады посетителям. Глядишь, перепадет что-нибудь вкусненькое вроде бутерброда. Заодно и развлечение: какая радость полярной собаке все время сидеть на привязи? Вот именно, каждая из них была надежно привязана. Это было необходимо прежде всего во избежание усобиц. Нередко одна или несколько собак отвязывались, но два сторожа всегда были начеку.

Один предприимчивый пес даже пустился вплавь через пролив, его явно соблазнил вид ничего не подозревавших овечек, которые паслись на берегу. Однако заплыв этого охотника был вовремя прекращен.

С прибытием «Фрама» Вистинг заменил Хасселя в роли сторожа. Он и Линдстрём поселились неподалеку от островка, где мы держали собак. У Вистинга был свой подход к четвероногим подданным, и он быстро с ними поладил. И кроме того, он оказался совсем не плохим ветеринаром – чрезвычайно полезное качество, – ведь здесь то и дело возникала нужда в медицинской помощи.

Как уже говорилось, в это время еще никто из членов экспедиции, кроме помощника начальника – лейтенанта Нильсена, не знал о расширении моего плана. Вот почему многое из того, что грузилось на судно, многие приготовления, которыми мы занимались в Кристиании, должны были казаться странными для того, кто пока настроился только на плавание вокруг мыса Горн до Сан-Франциско. Какой смысл грузить на судно всех этих собак и везти их с собой в такую даль? Да и вынесут ли они путь вокруг пресловутого мыса? И кроме того, разве нет собак – и хороших собак – на Аляске? Почему вся кормовая палуба завалена углем? На что нам все эти доски? Разве не сподручнее было бы погрузить такие вещи во Фриско? Много подобных вопросов задавали друг другу члены команды. Сами их лица стали походить на вопросительный знак. Нет, ко мне никто не обращался с вопросами, весь удар пришелся на моего помощника, ему приходилось отвечать и выкручиваться. Весьма неблагодарное и неприятное занятие для человека, у которого и без того хлопот полон рот.

Чтобы ему было немного полегче, я решил незадолго до отплытия из Кристиании сообщить Престрюду и Ертсену, чтО́ нам предстоит на самом деле. Они дали мне подписку держать все в секрете, тогда я рассказал им о задуманном походе к Южному полюсу и объяснил, почему этот план хранится в тайне. На мой вопрос, принимают ли они такое изменение, оба тотчас ответили утвердительно. Все в порядке.

Теперь уже трое – весь командный состав судна – были в курсе дела и могли справляться с щекотливыми вопросами и опровергать домыслы непосвященных.

В Кристиании в состав экспедиции вошли два новых участника: Хассель и Линдстрём. Произошла также одна замена. Механик Элиассен был списан. Не так-то легко было найти человека, обладающего нужной квалификацией, чтобы стать механиком на «Фраме». Во всей Норвегии вряд ли нашелся бы человек, достаточно знакомый с такой мощной машиной. Оставалось только обратиться туда, где она создавалась, – в Швецию. Фирма «Дизель» в Стокгольме выручила нас. Она прислала нам человека, который отвечал всем требованиям. Звали его Кнют Сюндбек. Можно написать целую главу о том, как добросовестно он трудился, как скромно и спокойно при этом держался. Между прочим, он с самого начала участвовал в сборке дизеля для «Фрама». И уж машину свою он знал досконально, обращался с ней, как с любимым существом, и она ни разу не подвела. Кнют Сюндбек достойно представлял свою фирму и свой народ.

Между тем мы полным ходом готовились к отплытию. Было решено, что старт состоится до середины августа: чем скорее, тем лучше.

«Фрам» побывал в сухом доке, там днище судна хорошо покрасили. Тяжело нагруженное судно сильно давило на кильблоки, и фальшкиль помяло. Водолаз помог нам быстро исправить повреждение.

Хотя в главном трюме было тесно, туда мы все-таки втиснули всю сушеную рыбу. Сани и лыжи заботливо уложили так, чтобы, по возможности, уберечь их от сырости. Не убережешь – покоробятся и станут негодными. За лыжи и сани отвечал Бьоланд, а он знал свое дело.