Моя последняя ложь - Райли Сейгер

– Расскажите поподробнее.

Я надеялась, что до этого не дойдет. Я думала, что он мне поверит и начнет искать Миранду, Кристал и Сашу. Но теперь у меня нет выбора. Придется все ему рассказать. Возможно, душ, птицы, человек в окне… все это было направлено не на меня, а на кого-то из них.

– Всю неделю за мной кто-то следил. За мной подглядывали в душе. Кто-то подсадил птиц в коттедж.

– Птиц? – Флинн тянется к блокноту.

– Трех воронов. А однажды я проснулась и увидела, что кто-то пялится в окно. Этот же человек испортил дверь коттеджа.

– Когда это случилось?

– Два дня назад.

– Что именно произошло?

– Кто-то написал на двери одно слово. – Я мгновение колеблюсь, а потом договариваю: – Слово «лгунья».

Флинн поднимает брови. Именно этого я и ждала.

– Какой интересный подход. И для этого были причины?

– Да, – начинаю раздражаться я. – Злоумышленник хотел, чтобы никто мне не верил.

– Либо вы сама это сделали, чтобы отвести подозрения от себя.

– Вы считаете, я спланировала похищение?

– Такая версия имеет право на существование, как и ваши слова.

Моя голова взрывается, виски горят огнем.

Этого не может быть.

Я не схожу с ума.

– Кто-то наблюдал за нами, – говорю я. – Кто-то был там.

– Мне сложно вам поверить, у вас нет доказательств. Да и алиби тоже.

Тут я кое-что понимаю. Я была слишком расстроена, но сейчас Флинн получит свои доказательства.

– Есть. Записи с камеры, висящей напротив двери в коттедж.

Коттедж на мониторе светится зеленым, потому что съемка велась в темноте. Уродливость оттенка дополняет положение камеры. Она смотрит сверху вниз и вызывает головокружение.

– Камера включается от движения, – объясняет Чет. – Она записывает, только если сенсор ловит изменения. Когда движение замирает, сенсор выключает камеру. Каждая запись сохраняется в отдельный файл. Это, например, стоп-кадр той ночи, когда она была установлена.

На экране дверь приоткрыта. Именно это включило камеру. Я могу разобрать только чью-то ногу, окрашенную в зеленый цвет.

Чет переходит к следующему монитору. В подвале Особняка их три. Большая часть площади занята аккуратными рядами коробок и мебелью в паутине, как и предсказала Минди на нашей с ней экскурсии. Однако один угол отделен. Там чистые некрашеные стены, а пол покрыт белым линолеумом. Именно там стоят мониторы и два системных блока – на металлическом столе, плотно, словно книги на полке.

Чет занимает скрипящее офисное кресло перед столом. Все остальные – Тео, Френни, детектив Флинн и я – стоят за ним.

– Довольно дорогостоящая затея, чтобы следить за одним коттеджем с помощью одной камеры, – замечает Флинн.

– Это проверка, – отвечает Чет. – Мы планируем установить еще несколько по всему лагерю. Для безопасности. Такие у нас мысли.

Френни хмурится. Мы все знаем, что никакого лагеря не будет, если Кристал, Саша и Миранда не найдутся до конца дня. Ее прекрасному последнему лету может прийти конец.

– Камеру можно настроить на постоянную съемку. Это у нас здесь. – Чет показывает на третий монитор, на котором запечатлен «Кизил» днем. – Обычно постоянное наблюдение отключено, за ним некому смотреть. Я включил его на случай, если девочки вернутся.

Я смотрю на экран в надежде увидеть Сашу, Кристал или Миранду. Возможно, они идут обратно из затянувшегося похода и не знают, что все тут с ума посходили. Вместо этого я вижу Кейси. Она разводит плачущих девочек по коттеджам. Минди ей помогает. Она мельком смотрит на камеру, проходя мимо.

– Записи хранятся здесь. – Чет открывает папку на центральном экране. Внутри несколько десятков пронумерованных файлов. – В названии зашифрован день, час, минута и секунда. Время, когда была сделана запись. Например, вот файл 0630044833. Он был создан 30 июня в четыре часа сорок восемь минут и тридцать три секунды утра.

Он кликает по файлу. Картинка оживает. Дверь открывается, и я вижу, как выхожу из коттеджа и неловко иду прочь. Я хорошо помню этот момент. Я иду в душевые на рассвете. У меня куча воспоминаний и полный мочевой пузырь.

– Почему вы не спали? – спрашивает Флинн.

– Я в туалет ходила, – резко отвечаю я. – Полагаю, за это в тюрьму не сажают.

– А есть записи прошлой ночи?

Чет проверяет папки.

– Даже несколько.

Флинн поворачивается ко мне.

– Вы говорили, что поняли, что их нет, около пяти, так?

– Да. Но они были внутри, когда я заснула.

– Во сколько вы заснули?

Я трясу головой и не могу вспомнить. Я не следила за временем из-за виски и воспоминаний.

– Есть один файл, созданный в промежуток от полуночи до четырех. И три – от половины пятого до половины шестого.

– Давайте посмотрим.

– Так, вот этот был записан в час ночи.

Чет кликает. На экране появляется «Кизил». Сначала никакого движения не видно. Я не понимаю, почему заработала камера. Но потом в кадре появляется бело-зеленое пятно. Это три оленя, мама с двумя детенышами. Их глаза светятся желтовато-зеленоватым светом. Они осторожно проходят мимо «Кизила». Это занимает двадцать секунд. Второй олененок покидает кадр, дергая белым хвостом, и камера отключается.

– Все, больше ничего нет. А вот это без пяти пять, – говорит Чет.

Он снова кликает. Экран озаряется. Вид точно такой же. На картинке нет оленей, но открывается дверь.

Миранда выходит первой. Она высовывает голову, осматривается, проверяет, чисто ли на горизонте. На цыпочках спускается по ступенькам, одетая в поло с логотипом лагеря и шорты. В руке у нее зажат бледный прямоугольник. Телефон.

Следом выходят Саша и Кристал. Они держатся вместе. Кристал несет фонарик, а из кармана ее шорт торчат свернутые в трубочку комиксы. Я даже могу различить краешек щита Капитана Америки. Саша несет бутылку воды. Она роняет ее, закрывая дверь. Бутылка катится за пределы кадра. Саша бежит и на секунду исчезает. Потом все они о чем-то говорят, явно не подозревая, что их снимают. Они уходят направо, к центру лагеря, исчезают одна за одной.

Сначала Миранда, потом Кристал и наконец Саша.

Я отмечаю, в каком порядке они уходят. Вдруг придется их рисовать. Мысль столь ужасна, что я начинаю ненавидеть себя.

– А вот это пять минут спустя, – говорит Чет, открывая файл.

Мне даже не надо смотреть на экран. Я босиком выхожу из коттеджа в майке и шортах, тех, в которых заснула. Я делаю паузу у двери, растираю плечи, потому что прохладно. Я ухожу в противоположном направлении, к душевым. Я знаю, чего ждать, но все равно будто удар в живот пропускаю.