Искусство управления государством. Стратегии для меняющегося мира - Маргарет Тэтчер

Наверное, не совсем правильно смотреть на Индию просто как на часть Азии. Она огромна сама по себе. Это цивилизация, религия и исторический опыт, заметно отличающиеся от восточно-азиатских. Ее проблемы после обретения независимости связаны главным образом с Пакистаном, Кашмиром и в некоторой степени со Шри-Ланкой. В XXI столетии у Индии, я уверена, есть все возможности обрести могущество не только в Азии, но и в мире. Она, в частности, будет во все возрастающей мере играть роль противовеса Китаю: ее население должно превзойти по численности население последнего уже в ближайшие 50 лет[158].

Индия всегда зачаровывала меня. Еще девочкой в родном Грантеме я с большим вниманием следила за событиями, которые привели к обретению ею независимости. Уже тогда меня привлекал своего рода романтический империализм. В 1935 году, когда мне было 10 лет, на одном из семейных праздников меня спросили, кем я хочу стать, когда вырасту, и я ответила, что собираюсь поступить на индийскую гражданскую службу, иными словами, войти в элиту (составляющую не более тысячи человек), которая осуществляет справедливое управление субконтинентом. Мой отец, который отличался проницательностью, саркастически заметил, что к тому времени, когда я вырасту, возможно, уже не будет никакой индийской гражданской службы. Как оказалось, он был прав. Вместо этого мне пришлось заняться британской политикой.

Джавахарлал Неру, первый индийский премьер-министр, однажды заметил: «Англичане — люди с хорошей интуицией, но стоит им попасть в другие страны, как они становятся удивительно непонятливыми»[159]. Многие иностранцы сегодня согласятся как минимум со второй частью этого утверждения. Однако, несмотря на все недоразумения и даже жестокости, британское влияние в Индии было несомненно позитивным — «памятник, заслуживающий уважения со стороны государств», если воспользоваться словами Черчилля[160].

Прежде всего, следствием Ка] (т. е. английского владычества) является прочная, зрелая демократия. Англичане завещали индийцам не только институты парламентского правления, но и понимание того, какие социальные установки заставляют их работать, а это нечто такое, что очень трудно привить. В результате этого, несмотря на череду последовавших один за другим кризисов, положения конституции по-прежнему повсеместно уважаются, выборы ни разу не срывались, а их результаты не аннулировались, армия находится под гражданским контролем. Во-вторых, англичане оставили после себя упорядоченное законодательство, которое в значительной мере устраняет наиболее варварские пережитки старой Индии, такие как самосожжение вдовы на погребальном костре (обычай сати), приношение в жертву детей и убийство новорожденных. В-третьих, Индия унаследовала традицию формирования честного и достаточно эффективного правительства. На индийскую гражданскую службу, куда я так хотела попасть, стали допускать представителей различных рас, поэтому накануне обретения независимости около половины ее персонала составляли индийцы. Значительно более крупная структура — провинциальная гражданская служба — вообще полностью была индийской. Как следствие, к моменту ухода англичан в 1947 году страна имела целый штат опытных работников, которые могли взять на себя задачи управления новым независимым мегагосударством.

И, наконец, англичане дали Индии общий официальный язык. Это очень важно для страны, площадь которой составляет более полутора миллионов квадратных километров, а население разговаривает на 12 языках и 220 диалектах. Сегодня хинди, на котором говорит около 30 % жителей, имеет статус официального языка, а английский — второго языка, используемого для различных официальных целей. Более того, то, что английский язык в настоящее время является преобладающим международным языком бизнеса, дает Индии потенциальные преимущества перед большинством азиатских конкурентов.

К сожалению, слово «потенциальный» приходится использовать слишком часто при анализе развития Индии после 1947 года. Вслед за ужасами принудительного перемещения населения, сопровождавшего размежевание с Пакистаном, политическая жизнь Индии в целом вошла в демократическое русло, однако никаких заметных сдвигов не произошло. Унаследованные проблемы — ужасающая бедность, фантастическое неравенство, включая кастовую систему, столкновения на этнической и религиозной почве — не получили эффективного решения. На практике выбор Индии в большинстве случаев был ошибочным. Ее правительство приняло социалистические идеи, стало проводить интервенционистскую и протекционистскую политику, а также, довольно активно, идею «третьего мира». Правители Индии были озабочены спорами с Пакистаном, а не привлечением западного опыта и инвестиций. Втайне индийские политики в большинстве своем страдали от постколониального чувства обиды. Иногда оно всплывало на поверхность. Во времена «холодной войны» Индия официально входила в число «неприсоединившихся» стран, однако в случае кризисов, в частности при вторжении Советского Союза в Афганистан в 1979 году, она неизменно оказывалась на стороне СССР, а не Америки.

Результат хорошо известен. В условиях ограничений и тарифов экономический потенциал Индии остался нереализованным. С 50-х до конца 80-х годов ее доля в мировой торговле неуклонно снижалась.

Находясь в конце этого периода на посту премьер-министра, я уделяла очень много внимания Индии и ее руководителям. Я хорошо знала Индиру Ганди[161]. Она была очаровательным, высокоинтеллектуальным и образованным человеком, но в то же время хитрым, а иногда и жестоким политиком. Я не могла не испытывать к ней симпатии, особенно меня привлекала ее решительность. Губило Индиру Ганди, как и ее отца Джавахарлала Неру, пристрастие к идеям социализма. Я была знакома и с ее сыном Радживом[162], который также нравился мне, хотя он громче других в Содружестве критиковал меня в те дни, когда ни один саммит не обходился без выступлений в адрес Южной Африки. В отличие от своей матери, Раджив начал сознавать, что Индии никогда не добиться успеха без рыночных реформ. Думаю, он понял также, что левацкая позиция Индии в международных отношениях потеряла смысл после окончания «холодной войны». Причина его трагической гибели, как и гибели его матери, кроется в давней проблеме Индии — межобщинных распрях, а не в геополитике или политике в сфере экономики: он погиб в результате нападения тамильского экстремиста во время предвыборного выступления в мае 1991 года.