Стрингер. Летописец отчуждения - Александр Радин

Грохнуло так, будто туда въехал «КамАЗ». Дом затрясся, рама полетела прямо на Алексея, часть кирпичной кладки обвалилась. Смертин увидел широкую грудь, маячившую в проеме.

Гиганта, видимо, раззадорило, что нечто смеет ему сопротивляться. Он подался назад, беря разбег. Стрингер схватился за дробовик. Когда тварь протаранила стену во второй раз, уронив еще с десяток кирпичей, Алексей начал стрелять.

Зря Рябой назвал «Benelli» пукалкой. Видимо, он не знал, какой разрушающий эффект производит пуля «Бреннеке» с близкого расстояния. Смертин жмурил глаза от пыли, но настойчиво разряжал магазин, целясь в то, что осталось от окна. Рябой тоже садил из ПМ-а, лежа на спине. С той стороны слышался нескончаемый рев вперемешку с хрипами. Дом трясся, как во время землетрясения. На стрингера брызнуло чем-то желтым, но он даже не заметил.

Пять раз по тридцать шесть граммов свинца. От одного выстрела таким зарядом обычного человека разрывает пополам. Дробовик, ко всему прочему, был оснащен накруткой «Парадиз». Их производили небольшими партиями специально для охотников на крупную дичь, чтобы тяжелую пулю подкрутило на выходе из ствола. Алексей слышал, что спецслужбы использовали подобного рода помповики, чтобы с близкого расстояния уничтожать террористов, прячущихся в автотранспорте или комнатах отелей. Пара выстрелов — и нет стенки. Четыре машины, стоящих в ряд, — насквозь.

Однако тварь с той стороны не спешила успокаиваться, даже когда магазин опустел. Стрингер был уверен, что ни разу не промазал. Он трясущимися руками вслепую нащупал в широком нагрудном кармане плоскую упаковку на десять патронов, засунул в щель между картонками палец, стараясь ее расширить и добраться до пластиковых гильз. Ничего не выходило. Тогда Смертин вытащил коробку целиком, бросил ее на пол и принялся заряжать ружье, стоя на коленях. Первый щелчок затвора, второй… Кто-то впереди шевелился на расстоянии вытянутой руки, но за пыльной стеной ничего не было видно. Третий, четвертый… Рябой так и замер на полу, выставив перед собой бесполезный пистолет. Пятый…

Пыль немного осела, и Алексей увидел гору мяса, заляпанную желтым. Тварь еще шевелилась, еще дергала короткими ручками, но подняться уже была не способна. Стрингер, скорее для успокоения, поднес ствол к спазматически сжимающимся челюстям и сделал последний выстрел. Его вновь окатило жижей.

Ноги подкосились. Алексей медленно опустился на пол, положив ружье на колени. Рябой не произнес ни звука.

Кто-то ворвался в комнату с другой стороны. Смертин нервно дернулся, вскидывая дробовик, но услышал человеческий крик:

— Стой! Свои!

Алексей не поверил, но к нему уже подбежал Саян, весь мокрый, перепачканный в иле, облепленный водорослями. Он улыбался и тряс его за плечо, хлопая грубой мозолистой ладонью по спине. По щеке командира от уха текла кровь, а он все хлестал и хлестал Смертина, выбивая последние силы.

— Видишь! Видишь! А ты говоришь! Видишь! Кто их к нам привел, как не он? Кто еще мог их привести, этих тварей! Думали все, хана! А они как налетели! Видишь! Мы с Жорой в пруд и давай валить!

Жора сидел на коленях, уткнув лысину в доски пола. Такой же мокрый и грязный. Бочка, тяжело дыша, улегся рядом с Рябым. И только Кляп стоял поодаль с дымящимся пулеметом наперевес и загадочно улыбался, будто знал что-то, но рассказывать не спешил.

Стрингер дополз до окна и стянул рюкзак. Он достал камеру. То, что происходило у деревни, не запечатлеть было нельзя.

Псевдогиганты уже разметали цепь военных сталкеров и разбили их на кучки. Те из «погон», кто был ближе к избам, успели скрыться и укрепиться. Остальные одиночками метались по низине и по огородам, улепетывая от живых танков. Получалось не у всех. Несколько солдат прямо на глазах у стрингера были разорваны на части. Гиганты хватали за ноги трупы и неслись дальше по пустырю, оставляя за собой кровавые полосы. Над поселком стоял нескончаемый стрекот автоматов. Грохнули три взрыва — заговорили подствольники.

Двоих мутантов расстреляли в упор, когда те начали таранить избу с засевшими внутри солдатами. Еще одного подорвали. Самая здоровая тварь, судя по всему вожак, не обращая внимания на выстрелы, с разбегу влетела в хлипкий курятник, в котором засел один из отрядов. Крыша пушинкой отлетела в сторону, «погоны» взмыли метра на два в воздух.

— Всех вояк не передавят, — тихо сказал подошедший со спины Саян.

Алексей вздрогнул.

— Надо уходить, — резюмировал командир, смахивая с комбеза водоросли.

— Смотрите, что тут есть! — Бочка уже тащил из комнаты две канистры. — Там целый склад! «Чистые», по ходу, кого-то ждали.

Он открыл крышку, нюхнул и отпрянул:

— Бензин.

— Покрышки облейте и подожгите, — скомандовал Саян. — И дом тоже. Если быстро оклемаются, может, хоть за дымом до посадки уйдем. Все! Вперед, вперед, ребята! Нечего рассиживаться!

Бывают в Зоне хорошие дни. Мамка это точно знал. И пусть тучи свинцовые, в соседних кустах шебуршится головастик и глючит детектор. Ведь не льет дождь как из ведра, мутант дрейфит напасть и только слюни пускает, а, даже если и нападет, Мамка его ждет. Чего проще, попасть в здоровенную башку головастику. Детектор, конечно, проблема, но остались еще болты.

Настроение дарит хабар. Нет, скорее даже предвкушение. Вот вывалит он на стол торговцу три артефакта, а тот поплывет. Растает в жирной улыбке, скосится на свой сейф, словно подсчитывая, сколько готов отвалить, начнет дурацкие вопросы задавать. Мол, где и как. А Мамка будет молчать и хитро щуриться. Наличность, мол, гони. А потом поломается и выложит, что пробрался к самой станции. Нашел там артефактов невидимо, но ухватить успел только эти. Выброс грянул, и пришлось улепетывать. Соврет, конечно, Мамка. Но торговец-то этого не узнает и начнет распускать слухи о его сталкерской удаче. Зона любит удачливых. Вот что значит найти поле. Приходи туда после выброса, и всегда есть чем поживиться.

А потом Мамка заберет деньги и свалит за Периметр. Всю наличность заберет. И с последних трех ходок тоже. Купит себе «девятнадцатую», в квартирке ремонт устроит, в банк, конечно, кое-что. Словом, заживет по-людски. Не зря же по Зоне два года лазает.

Была у Мамки большая мечта — своя собственная машина. Он с таким упоением наблюдал в детстве, как отец ковыряется в гараже, как любовно перебирает все детали. А потом беда случилась. Заболел отец. Продали и гараж, и машину. Много чего продали, но так и не спасли. Мать тоже долго не протянула. Переживала сильно. И остался Митя-Мамка один в пустой квартире.

Хватит о грустном, ведь какой хабар за спиной! Хорошо, что контейнеры ботаниковские приберег. «Свиная тушка» такая крупная, что хоть в теннис играй вместо мяча. А «тьма» какова! Такую даже у ЧАЭС вряд ли найдешь. Третий Мамка определить не смог, значит, редкий совсем. На него вся надежда. На него и машину покупать. Зачем Мите какой-то там Монолит, когда и своими руками можно воплотить все желания.