Предательство - Хелен Диксон

— В самом деле, Ланс, не стоит так гневаться и переживать из-за парочки низкорослых кустиков и едва заметных от земли изгородей. Мне приходилось скакать значительно быстрее и преодолевать гораздо более высокие препятствия. И ты не должен был разговаривать с сэром Джоном в таком тоне — он мог подумать, что ты ревнуешь…

Ланс косо посмотрел, будто отворачиваясь от слепящих солнечных лучей:

— Черт возьми, Белла, я действительно ревную.

Это его простое признание настолько смутило Беллу, что она на какое-то время потеряла дар речи. Чтобы ревновать женщину, надо, по крайней мере, дорожить ею. Его высокое, атлетически сложенное тело так и излучало силу и уверенность, однако в насыщенно-синих глазах мерцали опасные огоньки. Обаятельная, по-детски непосредственная улыбка тронула ее губы.

— О, Ланс, ты выглядишь таким пугающим, когда сердишься — и ревнуешь.

— Я ревную к любому мужчине, претендующему даже на минуту твоего времени, если эта минута должна быть проведена со мной, — безрассудно выпалил он, коснувшись ее бедром, когда их лошади слишком приблизились друг к другу.

Этот неожиданный контакт заставил его жестоко пожалеть о полной воздержания жизни, которую он вел с тех пор, как Изабелла покинула супружеское ложе. Он страстно желал ее и с трудом сдерживался, чтобы не рвануть к ней, сорвать ее с лошади и повалить на мягкую траву.

— Тебе сложно было меня дождаться и отправиться на эту прогулку по лесу вместе со мной? Ведь я и так намеревался к тебе присоединиться. Или ты уже начинаешь сожалеть о нашем браке и хочешь поскорее от меня избавиться?

Осознание вероятности последней возможности пронзило его сердце словно острый нож.

Белла судорожно вдыхала воздух, потрясенная тем, что он мог даже подумать об этом, не то что высказать вслух.

— Будь уверен, несмотря на все, что недавно произошло между нами, я никогда не пожалею о нашем браке и тем более не захочу с тобой расстаться. Невозможно представить предмет более далекий от моих мыслей. Я всего лишь наслаждалась быстрой ездой. Ничего не могу с собой поделать.

— Точно так же ты не могла ничего с собой поделать, когда решила вновь воспротивиться моей воле и явиться сюда, хотя я достаточно ясно дал тебе понять, что пикник отменяется. Твое вопиющее неповиновение заслуживает наказания.

Белла уставилась на него в немом изумлении.

— Наказания? Боже мой! Как интересно! И как же ты намереваешься это сделать? Побьешь меня? Или, может быть, запрешь в комнате и будешь морить голодом? Как?

Даже не улыбнувшись ее насмешливому перечислению возможных кар, ожидающих строптивую супругу, Ланс мрачно нахмурился:

— Не будь смешной. Не знаю, что у тебя на уме, Белла, но я не могу даже себе представить, как это — расстаться с тобой. Сама идея того, что тебя будет добиваться другой мужчина, больно ранит меня.

— Ланс, это совсем не то, чего я желаю, поверь мне, — нежно и искренне ответила она, пытаясь утихомирить его гнев.

Его слова смутили ее, поскольку находились в полном противоречии с его поведением в последнее время. Спустив ногу с луки седла, она грациозно спешилась.

— Ты избегаешь меня, будто я болен какой-то заразной болезнью, — прорычал он, также спешиваясь и проклиная невозможность остаться с женой наедине, вне любопытствующих глаз многочисленного общества, рассеявшегося по парку. — В самом деле, моя дорогая женушка, если бы мне не было известно иное, я бы решил, что ты защищаешь свою добродетель с большим искусством и изворотливостью, чем тебе бы удалось, нацепив на себя пояс целомудрия. Я озадачен и обеспокоен тем, как ты себя ведешь.

— И как я себя веду?

— Ты холодна и неотзывчива.

Он возвышался над ней, его подавляющее физическое присутствие кружило ей голову. Изабелла почувствовала ноющую боль в груди. Его обвинения были справедливы. Но как еще, по его мнению, она могла вести себя? Бабушка учила ее быть леди, проявлять сдержанность и соблюдать благопристойность при любых, даже самых неблагоприятных обстоятельствах. Ее воспитание не позволяло показывать ничего, кроме холодности, если она была расстроена. Изабелла печально смотрела на него. Она любит его, любит глубоко и искренне. Иначе почему испытывает эти мучительные желания? Ей все труднее приходится оставаться холодной и сдержанной в его присутствии.

— Ты не согласен с тем, что у меня есть справедливая причина быть холодной и неотзывчивой?

— Абсолютно не согласен.

Изабелла не могла заставить себя смягчиться, только не в том случае, когда он даже не пытается наладить отношения с дочерью, а она сама, его жена, похоже, нужна ему только ради удовлетворения своей похоти, наслаждения прелестями ее тела. Но это невозможно, поскольку в этом случае супруг утолит лишь ее распутные желания, но оставит без внимания страстную жажду сердца. И все равно Изабелла чувствовала странное удовольствие, пребывая рядом с Лансом, даже посреди многолюдного пикника.

— Если мы не проводим вместе столько времени, сколько бы тебе хотелось, и это расстраивает тебя, Ланс, я приношу свои извинения. Возможно, если бы ты побольше бывал дома… со своей семьей…

— Прекрати это, Белла. Я понимаю, к чему ты ведешь… Ничего не изменилось.

— Прости.

Однако Ланс не мог допустить, чтобы его игнорировали. Взяв Изабеллу за руку, он увел ее в тень большого букового дерева, подальше от любопытных глаз.

— Мне жаль, если я рассердила тебя, — заметила она. — Я не хотела.

— Но тем не менее ты этого добилась. И это беспокоит меня. Очень беспокоит! Я припоминаю, будто совсем недавно ты говорила, что не жалеешь о нашем браке и не хочешь расставаться со мной. Черт возьми, ты выбрала странный способ это показать.

Белла была ошеломлена его сарказмом.

— Ты просто глупец, если вообразил себе, будто, отдалившись от тебя, я хочу показать, что ты мне не нужен. Если ты и вправду пришел к такому выводу, то ты безмозглый слепец, — тихо произнесла Белла.

Он нахмурился:

— Я?

— Да.

Дотронувшись пальцем до подбородка, он приподнял ее голову, приближая к себе. Весь гнев, что терзал его еще минуту назад, испарился, когда Ланс заглянул ей в глаза и увидел там боль.

— Прости меня, Белла. У нас получилось не очень хорошее начало, а?

— Мы можем начать заново, и ты расскажешь мне о Дельфине, а также о том, почему женился на мне, все еще продолжая ее оплакивать.

Боль заволокла его взгляд.

— Я могу рассказать тебе, но вряд ли это что-то изменит.

— Ты имеешь в виду, это ничего не изменит в твоем отношении к дочери?

Он кивнул.

Когда Белла заметила внезапно очерствевшую линию его подбородка и судорожно напрягшиеся черты, она ощутила ужас от сознания того, что он вновь от нее отдаляется.