Экстаз - Николь Джордан

Рейвен нахмурилась.

— О приютах рассказывают мало хорошего. Там жестоко обращаются с детьми.

— Не все сиротские приюты таковы. Но в любом случае мальчику надо находиться в кругу своих сверстников и изучить какое-нибудь ремесло. У Нейта, насколько я понимаю, хорошая природная сметка и ловкие руки. А хозяин и хозяйка там неплохие и даже иногда кормят детей имбирными пряниками. Правда, за мои деньги.

— А можно будет, — неуверенно сказала она, — поехать с вами, когда повезете мальчика в приют?

— Зачем? — спросил он строго.

— Не бойтесь, я не стану вмешиваться в ваши дела. Просто у меня слишком много свободного времени и я хотела бы заняться чем-то полезным. Может быть, помочь как-то хозяевам приюта.

Келл смотрел на Рейвен с подозрением.

— У вас, леди, просто мания помогать. Но это все же лучше, нежели мешать, и потому…

— Прекрасно, спасибо! — поторопилась она поблагодарить.

— Теперь я могу наконец спокойно закончить завтрак? — поинтересовался он, снова принимаясь за чтение газеты.

— Да, — ответила она. — Если поделитесь со мной несколькими страницами газеты. Теми, где общественные новости…

Четыре дня спустя Рейвен ехала с Келлом и Нейтом из Лондона в Хэмпстед, где находился Дом призрения для мальчиков.

Поначалу Нейт выглядел совершенно ошеломленным: убранство кареты, вид сидящей рядом леди, незнакомые сельские пейзажи, когда они выехали из Лондона, — все поражало его. Однако он не пропускал мимо ушей ни одного слова из того, о чем говорил ему Келл:

— …Если тебе уж очень не понравится там, малыш, насильно тебя держать не будут, не бойся. Но там много мальцов твоего возраста, ты с ними подружишься, верно? И тебя будут учить какому-нибудь ремеслу, какое больше понравится. Когда подрастешь, ты сам станешь мастером и откроешь собственное дело. Понимаешь?

— Только не в трубы лазить! — испуганно пропищал мальчик.

— Нет, зачем? Тебя научат читать и считать..

— А зачем считать?

— Ну как же… У тебя появятся деньги за твою работу, надо ведь их сосчитать. Вот, например, такие…

Келл сделал молниеносное движение рукой и вытащил откуда-то из-за уха Нейта монетку достоинством в пенни. Мальчик с разинутым ртом смотрел на него. Он был восхищен. Восхищена была и Рейвен, но не столько ловкостью рук Келла, сколько тем, как терпеливо и ласково он разговаривает с ребенком. Если бы с ней он общался в таком роде! Неужели за добрый поступок, который он совершил ради нее — да и не только ради нее, — он будет теперь суров и отчужден весь остаток их совместной жизни?

Когда они приехали в Хэмпстед и вышли из кареты, Нейт совсем растерялся. Он даже осмелился схватить Келла за руку и прижаться к нему, что вызвало у Рейвен слезы умиления, которые она поторопилась подавить, пока Келл не увидел.

Ей понравилось, как выглядит селение, понравился увитый плющом белостенный коттедж, к которому направился Келл. Приятным, вопреки ожиданиям, показался ей и вышедший к ним навстречу хозяин приюта. Скорее, впрочем, не приюта, а добротного фермерского дома. В его просторном дворе разгуливали куры, свиньи, а на лугу паслись коровы. Появившаяся вслед за хозяином жена встретила нового постояльца имбирным пряником, чем сразу же завоевала его доверие. Мальчик с места в карьер начал охотно отвечать на ее вопросы о том, кто он такой и откуда.

Он не знал своего отца, мать же, судя по тому, что он мог рассказать, была девицей легкого поведения из района Ковент-Гардена. Она отдала его — считай, что продала — лет пять назад какому-то страшному человеку, который заставлял его влезать со скребком в трубы, где он обжигался и задыхался. А еще он всегда был голоден.

Выслушав его сбивчивые ответы, хозяйка заверила его, что у них в доме ему не будет ни голодно, ни холодно. Никто и никогда не заставит его лазить по трубам и что-то там делать. Но если он все-таки захочет куда-то полезть, добавила хозяйка, то у них есть сеновал и к нему приставлена лестница. Небось он даже не знает, бедный мальчик, что такое сено и как оно приятно пахнет?..

После этого миссис Фентон, так звали хозяйку, подозвала нескольких мальчиков и велела им показать новичку все, что они найдут нужным и интересным в доме и во дворе.

Рейвен узнала от нее, что в доме сейчас содержатся около сорока мальчиков-сирот. Все они бывшие попрошайки, воришки, трубочисты. Живут они в нескольких комнатах — распределены по возрасту. Ежедневно работают по хозяйству, но несколько часов обязательно проводят в учебном классе с учителями, а также с мастерами, которые учат их разным ремеслам.

Хозяйка спросила, чему нужно учить Нейта, и Келл не очень уверенно сказал, что, как ему кажется, у мальчика есть склонность к арифметике.

— Ну и, конечно, необходимо научить его читать. А также говорить на нормальном языке, — добавил он с легкой улыбкой. — Сейчас он изъясняется так, что заставит покраснеть бывалого матроса. А еще он не привык умываться, надо бы его приучить пользоваться водой и мылом… Вообще же мальчик довольно слабый и, боюсь, к тяжелой работе уже никогда не будет способен.

— Мы постараемся сделать все, что сможем, сэр, — заверила хозяйка. — Вы же знаете нас.

— Да, миссис Фентон, — согласился Келл. — С теми питомцами, которых я к вам привозил, произошли настоящие чудеса.

Рейвен мысленно попросила Бога, чтобы и с несчастным Нейтом произошло то же самое.

Когда они с Келлом уезжали, Нейт, оторвавшись от новых друзей, прибежал попрощаться с ними. Его уже было не узнать: глаза горели живым блеском, щеки зарумянились. Благодарить он еще не научился, но лицо его выражало печаль, и он снова прижался к Келлу, обнявшему его за плечи.

По дороге обратно в Лондон Келл спросил у Рейвен, успокоилась ли ее душа после того, что они увидели. Рейвен со всей искренностью ответила, что да и что ей, глядя на Нейта, сделалось вдруг стыдно за себя, считавшую свое детство несчастливым, даже ужасным. Ведь у нее была любящая мать, а у мальчика совсем никого. Страшная нищета и жуткий труд. Если бы не Кейт, он наверняка бы вскоре погиб.

— Как прекрасно с вашей стороны, — воскликнула она, — что вы помогли ему! Вы его ангел-хранитель!

Келл покачал головой, поморщился.

— Я далеко не ангел и не святой, вы мне безбожно льстите.

Она с усилием улыбнулась.

— Я знала, что вы не святой. Но все же скажите мне, почему вы приняли такое участие в мальчишке, которого не знаете? И в других мальчиках тоже?

Он ответил не сразу.

— Возможно, потому, что его судьба напомнила мне мою собственную. Мою и моего несчастного брата. Я знаю, что такое беспомощность — в детстве, в отрочестве. Что такое оказаться на улице. В полном смысле этих слов. Когда нет никого, к кому можно обратиться за помощью, за участием.