Война магов - Александр Прозоров

От стены к центру города шла прямая улица. На том конце лазутчиков заметили, несколько ногайцев побежали спасать положение — но с башни грохнула пищаль, и залп картечи вычистил проход от всего живого.

— Что теперь? — спросили стрельцы, окружившие князя, как цыплята наседку.

— Вдоль стены к Арской башне! — указал Андрей. — Ищем лестницу, идем наверх. Возьмем башню — город наш! Впустим своих, и дело сделано. Главное, чтобы боярские дети сюда следом лезть не побоялись.

Невольно Зверев замедлил шаг, все оглядываясь на лаз, и только увидев, как из глинистой пыли вырос остроконечный шлем, облегченно перевел дух:

— Вперед!

До башни они не добежали: на пути обнаружилась лестница, ведущая на стену. Стрельцы бегом взметнулись наверх и с ходу зарубили двух лучников, стоявших спиной к нападающим. Да и как они могли стоять иначе, если метились куда-то наружу, вниз, в напирающих русских? Остальные ногайцы — между башнями находилось с десяток стрелков — заметили опасность, начали пускать стрелы по атакующим. Четверых стрельцов, повернувших к Царевой башне, они положили сразу, еще двое, прикрывая грудь широкими лезвиями бердышей, прошли с десяток метров и прикончили двух татар, прежде чем упасть самим.

Трем бойцам, увязавшимся за князем, повезло больше. Одетый в броню Андрей повернулся к лучникам боком, закрывая лезвием обнаженную ниже плеча руку и лицо. Ногайцы били только в него, практически в упор, но добиться ничего не смогли: Зверев подошел на расстояние вытянутой руки и двумя ударами прикончил обоих. Еще несколько шагов — навстречу из башни выскочили сразу полтора десятка османских наемников, с грозными воплями кинулись в рукопашную.

Утешало одно: стреляя по русским из неприступного укрепления, татары не озаботились ни облачиться в доспехи, ни взять с собой на позиции щиты. А драться против одетого в трехслойный платинчатый бахтерец, вооруженного бердышом князя одними сабельками — занятие весьма малоперспективное.

— За меня прячьтесь, — рявкнул на стрельцов Андрей. — Прикрывайте, как можете.

Встретив толпу поставленным горизонтально лезвием, он вдруг вытянул оружие вперед, прижав его к животам тех, что оказались ближе, и резко полуобернулся, проволакивая остро отточенную кромку по рубахам и войлочным поддоспешникам: бердыш хоть и велик, но изгиб огромного топора позволял двигать им в любой тесноте. Двое ногайцев легли сразу, третьего он убил уколом острия под край шапки, отступил назад, спиной к бойницам. Перехватил ратовище длинным хватом, рубанул голову, что мелькала во втором ряду, дернул оружие к себе, лезвием по краю шеи близкого татарина, что напрасно тупил саблю о пружинящие нагрудные пластины бахтерца. Ударил вниз вправо — подтоком в ногу напирающего на стрельца наемника, тут же уколол кончиком врага слева, воспользовался освободившимся впереди пространством и рубанул горизонтально широким взмахом, отпугнув сразу всех и легко зацепив по руке и груди двоих защитников.

«Молодцы ребята, — мысленно похвалил ногайцев Андрей. — Своими спинами нас от стрел прикрываете. Как бы вас грохнуть, но самим под выстрел не попасть?»

Лучники со стены уже подбежали к общей свалке, готовые помочь товарищам, и никто из татар не заметил, как по лестнице на стену длинной нескончаемой цепочкой устремились со щитами и саблями боярские дети. Молниеносный удар в беззащитные спины — и схватка завершилась короткой кровавой резней.

Над головами опять дважды ухнули пушки осадной башни, отгоняя тех, кто высунулся на улицу.

— В башню! — указал Зверев на открытую дверь, из которой недавно выскакивали татары.

Три десятка русских витязей вломились в сумеречное помещение с множеством узких бойниц в полу: чтобы бить по тем, кто прорвется в межвратное пространство. Две лестницы вели наверх, и боярские дети устремились туда. Андрей подошел к окнам, смотрящим внутрь города, тут же развернулся, выскочил обратно на стену, подобрал османский лук, два колчана со стрелами, вернулся, парой выстрелов пригвоздил наемника, крадущегося вдоль забора, потом забросал стрелами два десятка ногайцев, бежавших по другой улице, — свалил двоих, остальных отогнал. Попытался достать мурзу в мисюрке и цветастом шелковом халате — но промахнулся. Зато спугнул.

Снизу доносился звон железа — у ворот кипела схватка. Самым главным сейчас было не допустить подхода помощи к привратной страже. Это понимал и Зверев, не жалевший стрел для всего, что движется, и наряд осадной башни. Османские наемники, похоже, начали осознавать, что положение стало серьезным. Они вываливали мебель и сундуки поперек улиц в сотне саженей в глубине города, на относительно безопасном удалении от пищальной картечи — дальнобойные чугунные ядра столь же страшного ущерба людям не приносили.

— Скорее! — закричал Андрей, шаря в колчане, но там было уже пусто. — Проклятие!

Он схватился за бердыш, побежал вниз на помощь своим — но боярские дети управились и без него. Ворота уже отворялись. Внутренние, потом наружные — и в Казань наконец-то хлынули потоки кованой рати. Конница промчалась по улицам, ударилась в непроходимые для скакунов баррикады, напоролась на пики, на выпущенные в упор стрелы, на сабли и топоры — и откатилась назад, оставив в пыли сотни лошадей и десятки человеческих тел. Стрелы сыпались со всех сторон: из окон, с крыш, из-за дворовых тынов, и обезвредить сразу всех лучников одинокая осадная башня никак не могла.

— К засаде беги, — схватил за плечо одного из стрельцов Андрей, уже вернувшийся в терем над воротами. — Скажи, пусть сюда идут, с пищалями. Потом в полк беги. Всех, кто свободен, — сюда! А ты, — кивнул он второму, — пройди по стене и принеси мне все колчаны и стрелы, какие найдешь.

На некоторое время установилось шаткое перемирие. Русские уводили лошадей, только мешающих в тесных улочках, подтягивали силы. Ногайцы, раскатывая на бревна ближайшие дома, ставили позади заграждений срубы и тут же засыпали их землей, копая ее прямо с улицы. Одновременно получалось и укрепление, и ров перед ним. С каждой минутой позиция наемников становилась все прочнее, и боярские дети, заторопившись, кинулись в атаку.

Зверев тихо выругался: передовые отряды почему-то никто не попытался задержать. Не бежали же османские наемники, в самом деле? Слишком доблестно пока себя вели…

Служилые люди добрались до баррикад, после короткой ожесточенной схватки зачистили их от врага — но перед рвом и новой стеной вынуждены были остановиться. Вот тут-то со дворов, из дверей домов, оставшихся позади, высыпали ногайцы: отборные бойцы с окованными железом щитами, в стеганых, а иные — и в обшитых металлическими бляхами халатах, в плоских железных мисюрках с длинной, закрывающей плечи бармицей. Атакой с фланга наемники легко разрезали рыхлый строй торопящихся вперед русских, часть их тут же сомкнулась в четырехрядный строй щитов, перекрывая улицы, остальные ударили боярским детям в спины. Первые, самые храбрые и доблестные витязи оказались в окружении и подверглись беспощадному истреблению.

— Проклятие! — Князь Сакульский схватился за лук, стал пускать стрелы в татарские спины, попадая в цель минимум в каждом третьем случае. Но все равно ущерб от одинокого лучника оказался слишком мал, чтобы защитники обратили на него внимание.