Украденные поцелуи - Сюзанна Энок

– Послушай, Лил…

– Но если бы это было возможно, то я бы за него не вышла.

Он внезапно улыбнулся.

– Если бы удалось доказать, что Дольф – убийца, твой отец иначе взглянул бы на ситуацию, не так ли?

– Джек, если ты можешь спасти свое доброе имя, ради всего святого, сделай это. Я не допущу, чтобы тебя повесили, если можно доказать, что Дольф действительно убил…

Маркиз покачал головой:

– Не перебивай меня, Лил. У меня имеются подозрения и догадки, но нет доказательств, и я, вероятно, переживу это, даже если мне придется провести год или два в Шотландии или в Италии, пока все не забудется. Хотя бы раз подумай о себе. Чего ты хочешь, Лил?

– Хотя бы раз?.. – пробормотала она и нервно рассмеялась. – Джек, я думаю только о себе, и я…

– Помолчи, Лилит. За последние шесть лет ты лишь один-единственный раз поступила эгоистично – когда разделила со мной постель. Видит Бог, желание быть счастливой – это не преступление! А теперь ответь на мой вопрос. Ты хочешь, чтобы я начал судебное дело против Дольфа Ремдейла?

Она на мгновение закрыла глаза. Потом, взглянув на Джека, прошептала:

– Да, я хочу этого.

Он осторожно привлек ее к себе и вполголоса проговорил:

– Лил, и еще один вопрос. Скажи, если бы я был, скажем, Галаадом, я мог бы претендовать на твою руку?

Лилит не могла поверить, что маркиз задал этот вопрос. Но, заглянув ему в глаза, она поняла, что не ослышалась.

Стараясь не выдать своего волнения, Лилит с улыбкой ответила:

– Если бы я не была помолвлена с герцогом Уэнфордом, а ты был бы Галаадом, да, я позволила бы тебе ухаживать за мной. – О, если бы только это было возможно! Нет, едва ли можно надеяться на такое счастье. – Но ты ведь не благородный рыцарь…

– Представь, что именно так.

Тут он наклонился к ней, и она приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. На какое-то мгновение Лилит пожалела, что у нее не хватит смелости запереть дверь, чтобы Джек мог продолжить… Она обвила руками его шею, привлекла к себе и прошептала:

– Джек, я люблю тебя.

Он замер на несколько секунд. Потом посмотрел ей в глаза и спросил:

– Что ты сказала? Повтори.

Теперь эти слова уже нельзя было отменить.

– Джек, я…

– Леди Фарлейн! – раздался у самых дверей неестественно громкий голос Пенелопы. – Леди Фарлейн, я уверена, что видела Лил на балконе вместе с Мэри!

Лицо Лилит побелело. Если тетя Юджиния застанет их вместе, разразится грандиозный скандал.

– О Господи! – пробормотал Джек, отступая к окну.

Перед тем как выбраться из комнаты, он оглянулся и улыбнулся Лилит. – Я буду рядом, на всякий случай. И вот что, Лил… не слишком любезничай с герцогом. Так или иначе, у вас с ним все будет кончено.

Маркиз уже исчез, когда дверь отворилась. Лилит тут же бросилась к портрету, затем обернулась и увидела входившую в комнату Юджинию.

– Тетя, посмотрите… – Лилит улыбнулась и указала на портрет: – Вы его видели? Великолепно, не правда ли?

Тетка нахмурилась:

– Я думаю, что не пристало будущей герцогине Уэнфорд прятаться по гостиным, когда леди Фенброук устраивает карточную партию для избранных гостей.

– О, прекрасно! – кивнула Лилит. – Я с удовольствием… Уже выходя из комнаты, она взглянула на полуоткрытое окно. Каким бы уверенным ни казался Джек, ему не помешает помощь. И кто же лучше всех сможет помочь ему? Конечно, невеста Уэнфорда.

Следуя за теткой, Лилит невольно улыбалась своим мыслям.

Уильям ужасно нервничал. Сидя на мягком диване, он то и дело теребил галстук – ему казалось, в этот вечер галстук слишком уж туго завязали. Намеренно устроить ссору с Антонией? Какая глупость! Во всяком случае, со стороны проклятого Джека Фаради, предложившего эту глупость. Но маркиз прекрасно знал, что никто не откажется принять такой вызов. Видит Бог, Уильям не переставал думать об этом – даже после того, как решил, что Дансбери заблуждается и что Антония ничего не скрывает.

Над его плечом звякнул бокал, и он невольно вздрогнул. Обернувшись, увидел Антонию с бокалом бренди в каждой руке. Усевшись рядом с ним, она протянула ему один из бокалов. Уильям надеялся, что Антония найдет тему для разговора – ему хотелось как-нибудь отвлечься от мыслей о проклятом пари с Дансбери, – но она почти весь вечер молчала. А ему в голову приходили только слова восхищения ее красотой. Именно так обычно и начинались их беседы, которые всегда заканчивались в ее спальне. И он, Уильям, не имел ничего против. Черт бы побрал Джека и его дьявольские игры! Уильям вздохнул. Может быть, просто для того, чтобы удовлетворить свое любопытство, он мог бы начать спор из-за какой-нибудь мелочи, а затем извиниться? И Джеку пришлось бы купить то колье…

– Уильям… – промурлыкала Антония, поглаживая его бедро и заставляя его вспомнить, что у него может найтись лучшее занятие, чем поиски предлога для спора. – Я могла бы сегодня устроить карточный вечер, mon amour. Я ведь не думала, что мы проведем весь вечер в гостиной. Так скажи мне, зачем я нужна тебе?

Он медлил с ответом. Наконец выпалил:

– Я хочу, чтобы ты больше не устраивала карточные вечера, Антония.

Она посмотрела на него с удивлением:

– Но почему?

– Я… Мне не нравится, когда все эти мужчины смотрят на тебя и… – Он в смущении умолк.

Она прильнула к его плечу и с улыбкой спросила:

– Думаешь, они спят со мной?

– Да. Так что больше никаких карточных вечеров. – Джек говорил ему, что Антония устраивала их с тех пор, как приехала в Лондон. – Ты меня поняла?

Антония пожала плечами:

– Как пожелаешь, любовь моя. Но я как-то должна оплачивать свои счета.

– Не беспокойся об этом, – ответил он, немного разочарованный ее согласием. – И вот еще что… Я считаю, что тебе не следует иметь фаэтон с высоким сиденьем! Знаешь ли, ужасно неприлично для одинокой женщины разъезжать по Лондону в фаэтоне.

Она внимательно посмотрела на него, затем отхлебнула из своего бокала и проговорила:

– О, Уильям, я и так собиралась отказаться от него. Эта ужасная холодная погода… Кому захочется ездить в открытом экипаже, не правда ли?

Уильям откашлялся и пробормотал:

– Да, совершенно верно. – Чем дальше, тем все труднее. Он указал на ее бокал. Она любила по вечерам пить бренди. – Женщины пьют только мадеру или ликер. А не бренди.

Антония взглянула на свой бокал и отставила его в сторону.

– Конечно, дорогой. Мне совсем не нравится бренди.