Смерть внезапна и страшна - Энн Перри

Мимо прошла сестра со стопкой свежих простыней, и детективы отступили, давая ей дорогу.

– А как насчет Бека? – спросил Уильям, когда она отошла.

– Он утверждает, что тоже ей симпатизировал. Но если Бэрримор убил именно Бек, то едва ли он теперь признается нам в том, что терпеть ее не мог, правильно?

– Ну, а что говорят другие?

– Вот что, мистер Монк, хватит: не хочу лишать вас удовольствия самостоятельно проделать работу… Или же вы не согласны? – проговорил Дживис, глядя сопернику прямо в глаза. – Сомневаюсь, едва ли вы тогда сумеете взять деньги за свой труд или даже просто поглядеть в глаза леди Калландры… – И, улыбнувшись сыщику, он многозначительно взглянул на Ивэна и направился по коридору.

Сержант пожал плечами и послушно последовал за начальником. Дживис остановился в дюжине ярдов, поджидая его.

Других дел у Монка здесь не было. Он не имел права расспрашивать кого-либо, а искушению переговорить с Эстер следовало противостоять изо всех сил. Любое ненужное свидание с нею вызовет в госпитале подозрения и тем самым подорвет всю выгоду от ее присутствия.

Детектив уже запомнил расположение коридоров. Задерживаться было незачем.

Негодуя на себя самого, он уже приближался к выходу, когда заметил Калландру, пересекающую фойе. Она казалась усталой, да и волосы у нее были взлохмачены сильнее обычного. Привычная усмешка на лице этой дамы сменилась совершенно несвойственной ей тревогой.

Леди Дэвьет почти поравнялась со своим другом и только тогда пристально поглядела на него и узнала. Выражение ее лица переменилось, хотя сыщик видел, что эта попытка далась ей не без труда.

Неужели же ее так глубоко опечалила смерть этой сестры милосердия, совершенно чужой ей женщины, пусть даже и невероятно способной? Или же причиной оказалась недавняя трагедия Джулии Пенроуз и ее сестры?

Детектив вновь с тревогой ощутил свою бесполезность: леди Калландра заслуживала всяческого восхищения и благодарности, а он не мог избавить ее от терзаний!

С ним уже бывало такое, когда несчастье сразило его благодетеля, помогавшего ему, в то время еще молодому человеку, устроиться в Лондоне. Снова, как и тогда, Монк не мог ничего сделать, но голос неоплаченного долга заставлял его забывать настоящее своим по-прежнему жгучим укором.

– Привет, Уильям, – приветствовала его Калландра с достаточной вежливостью, но в голосе ее не слышалось ни удовольствия от встречи, ни оживления. – Вы меня разыскиваете? – Она говорила с беспокойством, словно страшась ответа.

Детективу хотелось утешить ее, но он без всяких слов знал, что причина, способная столь сильно потрясти эту женщину, могла быть лишь глубоко личной, и миссис Дэвьет должна заговорить о ней сама и только когда захочет. Оставалось лишь сделать вид, что он ничего не заметил.

– Увы, я надеялся повидаться с Ивэном с глазу на глаз, – скорбным тоном проговорил Монк. – Но вместо этого наткнулся прямо на Дживиса и теперь ухожу. А жаль – хотелось бы побольше узнать о Пруденс Бэрримор! Я уже переговорил о ней со многими людьми, но тем не менее мне все еще кажется, что я по-прежнему не знаю чего-то весьма важного. Эстер была с ней знакома, как вы помните…

Лицо Калландры напряглось, но она ничего не ответила. Мимо прошел застенчивый практикант.

– Я посетил мисс Найтингейл. Она очень высокого мнения о Пруденс и, кстати, об Эстер тоже, – добавил Уильям.

Калландра усмехнулась не без легкого тщеславия.

– Вы узнали что-нибудь новое?

– Ничего такого, что могло бы пролить свет на причины убийства. Похоже, что погибшая была великолепной сестрой милосердия… пожалуй, даже блестящей. Отец не преувеличивал ни ее способностей, ни приверженности к медицине. Но хотелось бы знать… – Сыщик внезапно умолк. Быть может, мысль, которую он собирался высказать, заденет Калландру?

– Что знать? – Она не могла оставить его вопрос без ответа. Лицо попечительницы помрачнело, и на нем вновь проступили усталость и тревога.

Монк не представлял себе, чего именно она опасается, и поэтому не мог уклониться от объяснений:

– Хотелось бы выяснить, действительно ли познания Бэрримор были столь велики, как она считала. Быть может, она в чем-то и ошибалась…

Глаза Калландры посветлели.

– Этого нельзя исключить, – неторопливо проговорила она. – Однако трудно представить, что некоторая переоценка своих знаний может привести человека к смерти… Итак, у вас на сегодня больше ничего нет? Прошу вас, продолжайте и не забывайте сообщить мне все новости!

Они коротко поклонились священнику, прошедшему мимо них и бормотавшему что-то себе под нос.

– Безусловно, – согласился Уильям. Распрощавшись, он вышел на мокрую улицу. Дождь прекратился, но по тротуару и мостовой еще текли игравшие на солнце ручейки. Воздух был полон запахов: теплых, густых и далеких от благоухания. Пахло лошадиным пометом и переполненной канализацией, неспособной сразу пропустить всю обрушившуюся в нее дождевую воду. Мусор кружил в водостоках. Цокали копытами лошади, дымились их бока, от колес повозок веерами разлетались капли воды…

Как же выяснить истинные пределы одаренности Пруденс? Здесь, в госпитале, никто не даст сыщику непредубежденного ответа. Не поможет в этом и ее семья, и Джеффри Таунтон. Безусловно, и от Флоренс Найтингейл большего уже не узнать. Не существовало и общепризнанного учреждения, классифицировавшего сестер по способностям: школ и колледжей они не заканчивали.

Детектив подумал, не поискать ли армейского хирурга, который знал бы убитую. Мнение подобного специалиста вполне заслуживало бы внимания. Однако на войне врачи спешили и уставали, заваленные потоком раненых и больных. Разве могли они в такой обстановке запомнить всех медсестер и их медицинские познания? Хватало ли им времени для чего-нибудь, кроме операций – торопливых ампутаций, прижиганий культи, шитья швов, наложения лубков и молитвы?

Где могла Пруденс Бэрримор совершенствовать свои знания после Крыма? Как и где это было возможно, ведь медицинские учебные заведения женщин не принимали… подобное никому даже в голову не приходило! Но, быть может, этим делом занимались частные школы?

Туманные воспоминания времен собственной молодости вдруг осенили Монка: оказавшийся в деловом, торопливом и недоверчивом Лондоне, юный нортумберлендец искал опору в знаниях, обретая их в читальном зале Британского музея.

Развернувшись в обратную сторону, детектив ярдов через двадцать свернул на Гилдфорд-стрит и заторопился мимо Госпиталя подкидышей к Рассел-сквер, а потом – на Монтегю-стрит к Британскому музею. Там он направился прямо в читальный зал. Здесь Пруденс могла найти все необходимые ей книги и статьи, если убитая действительно настолько стремилась к познанию, как утверждал ее отец.

Сыщик приблизился к служителю с известной робостью, явно не соответствующей всей важности его дела: